Корректор Инна Никитична Мискарян

© Евгений Федорович Петров, 2018

ISBN 978-5-4490-5416-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Никогда не хотел связывать своё имя с литературой, несмотря на то, что в нашей стране каждый второй – поэт, каждый третий – прозаик. Но полученная когда-то специальность и разбушевавшаяся не так давно безработица оказали медвежью услугу. В поисках масла на кусок хлеба наткнулся на ничем не примечательное ООО «ГлавЛит©». В вашем городе наверняка есть несколько таких же подозрительных литературных компаний, занимающихся поиском подрядчиков среди других литературных компаний, помельче.

Дежурный редактор сразу дал понять – хорошие кадры на вес золота. Потому и взял меня. С испытательным сроком, разумеется. Оно и понятно – вокруг полно писателей-шабашников, а дипломированных специалистов днём с огнём не сыщешь.

– Михаил Сергеевич Бёнт, – представился он. – Сейчас как раз начался новый проект, который некому вести. Роман постконсервативной направленности с простым рабочим названием «Дружба». Принимай у Марии Николаевны. Оформим тебя литнадзором, но пока посидишь в исполнительно-литературном отделе. Пойдём!

Кто такие литнадзоры и чем занимаются в исполнительно-литературном отделе, я не представлял совершенно, однако смело выскочил в коридор вслед за дежурным редактором. Стратегия дальнейшего поведения разработалась мгновенно: держаться Марии Николаевны. Использование отчества намекало на весьма почтенный возраст, а значит, и на большой опыт работы. Кроме того, женщины охотнее делятся необходимой профессиональной информацией с новичками, нежели мужчины.

Быстрые шаги сменились скрипом открываемой двери. Кабинет встретил ярким солнечным светом. Люди настойчиво галдели вокруг письменных столов, пытаясь отвоевать у них и себе подобных ещё чуть-чуть свободного места.

– Тут бывает немного людно, – улыбнулся дежурный редактор и обратился к немолодой женщине, сидящей слева у стены, – Мария Николаевна, это Женя, наш новый литнадзор по «Дружбе». Введите его в курс дела, передайте проект. Женя, в левом углу – начальник ИЛО Небедин Иван Александрович. Дальше – Ксюша, младший инспектор литнадзора, и Штиль Василий Сергеевич. Остальные – подрядчики. Правый угол – твой. Обживайся.

И убежал. Народ, столпившийся в середине кабинета, на мельтешение начальника не обратил никакого внимания. Общий гвалт усиливался. Описывали сложные фигуры руки, пытаясь что-то доказать оппонентам, ревели глотки, не в силах перекричать друг друга.

– Добро пожаловать в ИЛО – исполнительно-литературный отдел, – поднялась с места Мария Николаевна. Теперь она могла дотянуться до битком набитого толстыми папками шкафа, что и поспешила сделать, – нижняя полка наполовину занята «Дружбой». Теперь это твой проект. До сегодняшнего дня его вёл дежурный редактор, я и куча разных случайных литнадзоров.

«Нижняя полка» находилась на высоте восьмидесяти сантиметров от пола и являлась нижней из занятых бумагами. Самые нижние ломились от всякого офисного хлама, коробок всевозможных сортов чая, банок с остатками сахара и посуды. Непомерно толстых папок с материалами «Дружбы» насчитывалось четыре штуки, что при сравнении с другими проектами характеризовало степень выполнения как «самое начало».

Чуть выше, судя по надписям на корешках, разместился роман «В спальном микрорайоне», повести «Жеребёнок» и «На восход». Верхняя полка приютила два романа: «Новую и жизнь» и многообещающую «Корову».

– Вот твой стол, – продолжала инструктаж новоявленная наставница, указав в ближайший угол на единственное в кабинете рабочее место без компьютера. Зато возле окна с мутными стёклами, через которое возможно различить только время суток. – На подоконнике важные документы, оставшиеся от недавно уволенного работника, касающиеся справочной литературы по общеобразовательным учреждениям. Их бы желательно сохранить. А из стола всё лишнее можно выбросить – его уже освободили от всего нужного.

Кивнул в знак благодарности. С подоконником разобрался быстрее всего – шкаф оказался не против соседства с непонятными документами. Со столом пришлось повозиться. Заначка на чёрный день в виде целой пачки листов формата А4, деревянная линейка, бумажки для заметок, кучка скрепок и огромная гора офисно-канцелярского хлама. Корзины для мусора наличествовали возле каждого стола. Моя тут же наполнилась под завязку.

Кабинет тем временем опустел, остались только штатные лица. Никто, казалось, не обращал на меня никакого внимания, что выглядело странно. Что ж, самое время просмотреть содержимое папок. Возможно, прояснится кое-что из должностных обязанностей литнадзора.

Четыре папки перекочевали на стол. Чёрные, из толстого картона, потрёпанного от многократного использования. Арочный механизм надёжно скреплял непонятные для непосвящённых (вроде меня) бумаги, безжалостно пробитые дыроколом. Несколько литературных заданий, актов печатных знаков, предварительный литературный анализ какого-то эпизода… и везде подписи, подписи, печати – тёмный лес. Ага, вот. График создания произведения. Разноцветные клеточки, на первый взгляд беспорядочно разбросанные по разграфлённому листу формата А3. Это уже кое-что. Трудиться над будущим романом постконсервативной направленности всей команде предстояло долгих полтора года. Впрочем, самые первые графики всегда самые приблизительные. Передо мной лежал именно такой. Значит, года два. Минимум.

– Говорил же я: рано ещё приступать к разбивке сюжета по приоритетным признакам, – непонятно к кому обратился Небедин. Тихий голос едва позволял различать слова.

– Да это ж опять та же песня, – моментально откликнулась Мария Николаевна. – С ЛитоХолдингом всегда так: сначала подкидывают не пойми каких подрядчиков, а нам потом мучайся с ними.

– Да нет. Мы ж ещё анализ не сдали, а литзадание на разбивку подписали. Завтра тендер, а вчера к анализу возникли вопросы.

– Это какие?

– Всё то же – композиция Холдингу не нравится.

– Это в смысле отступление от канонических элементов сюжета?

– Ну, мода на публицистические отступления прошла, а опереться на что-то хочется. Каноника – она везде есть. Не цепляет. Вот Пелец и предлагает философию, в крайнем случае, лирику.

– Надоела эта лирика! Опять над внутренними монологами пыхтеть! – в тоне Марии Николаевны явно сквозили ворчливые нотки.

– А с философией, думаешь, проще будет? – голос начальника ИЛО всего на мгновение достиг небывалой громкости. – Где подрядчиков со спецдопуском искать?

– А эти… «Бобр»?!

– Они уже не «Бобр». Этот… «РосКорЗапись». Да ну их! Надоели! Тянут вечно кота за хвост.

С каждой новой репликой я всё больше и больше мрачнел. Что за литзадание? Причём тут анализы и разбивки? Кто такой Пелец? А «Бобр», который «РосКорЗапись»? Ничего не понятно! Как нас в универе учили? Есть читатель. Он хочет читать. Причём читать не абы что, а современную, отечественную, качественную литературу, отвечающую всем требованиям литературных норм и правил. А есть заказчик (спрос ведь рождает предложение?), который хочет на этом деле подзаработать или в очередной раз продемонстрировать миру свои амбиции. Заказчик находит того, кто сумеет написать что требуется и как требуется. Всё. Классическая схема. Все так работают. Но эти тонкости… Им же никто специально не учит!

В эпоху компьютерных технологий вообще всё усложнилось до предела. Раньше как было? К примеру, в Золотом или Серебряном веке русской литературы? Переполнили человека чувства так, что держать в себе уже невозможно, он нашёл нужную форму и написал какое-нибудь душещипательное произведение. А сейчас? Все формы досконально изучены. Законы стихосложения, жанры произведений, средства художественной выразительности, приёмы воздействия на читателя. Сейчас каждого переполняют чувства. Прямо разрывают в клочья. Потому все пишут. Анализируют. Совершенствуются. Посты в «Твиттере», статьи на сайтах, блоги, дневники, репосты в соцсетях. И никакой теории. Никто вам в жизни не объяснит, в чём отличие ямба от хорея, зато любой с ходу накидает с десяток ярких образов и свяжет их маломальской рифмой. Это ещё что! Созданы компьютерные программы, способные генерировать тексты на заданные темы. Небольшая посткорректировка, и шедевр готов.

Поначалу оставались ещё единицы, выделяющиеся на фоне других некоторым профессионализмом. Но вскоре разница стала едва различима. Зарубежные писатели кое-как продолжали держаться на плаву, русскоязычное же население писало практически поголовно. Тогда российские бизнесмены вдруг нашли выход из положения. Три человека быстрее и качественнее выполнят работу, чем один. А десять – и подавно. Да-да. В течение каких-то пяти-семи лет, как грибы после дождя, выросли полчища творческих объединений, способных в любой срок выдать любое произведение под любой фамилией. И тут же за ними, как тени, возникли литературные компании, занимающиеся координацией деятельности творческих объединений. Так сказать, генподрядчики литературного производства.

Книги перестали быть наследием общечеловеческой культуры. Они стали продуктом потребления. В день могло выходить до нескольких тысяч романов а-ля Толстой и до нескольких сотен тысяч стихотворений в духе позднего Есенина. Писательство перестало быть творчеством. Оно стало кому-то работой, кому-то хобби. Появились реконструкторы классиков. Я и сам несколько лет ходил в кружок реконструкции творчества А. П. Чехова. Вы прекрасно знаете, чем там занимаются. По энциклопедиям из серии «Анализ творчества известных писателей мира» изучается манера письма, стиль подачи материала и излюбленные средства художественной выразительности автора. И вперёд! Но это всё – пережитки прошлого.

Теперь жёсткую конкуренцию способно выдержать только коллективное творчество. Никому не интересно, кто работает в творческих союзах. Зато все с упоением читают юбилейный 400-й детектив Даны Дворцовой, 378-й фантастический роман Юлия Ничистина и очередную фэнтезюшку Тика Угрюмого.

Звук открываемой двери вырвал из путешествия по прописным истинам, вдалбливаемых в головы студентам-производственникам и вытекающих из них размышлений дипломированного специалиста. Плотная коренастая фигура дежурного редактора в несколько секунд преодолела расстояние до только что ставшего моим стола.

– Разбираешься с папками? Правильно! Сегодня вечером наш программер Егор установит тебе компьютер. А пока принимай ещё бумаги, – стопка в полторы папки увесисто легла поверх рассматриваемых документов.

Крупные буквы «Сюжет» в заголовке недвусмысленно намекали на грубую основу будущего произведения стоимостью несколько миллионов рублей. До сих пор некоторые утверждают, что в прошлом писатели довольствовались двумя-тремя рукописными листками с набросками сюжета. А то и несколькими предложениями на клочке бумаги. Но это, на мой взгляд, сродни фантазиям о сверхлюдях. Только структурный связный подробный текст способен перерасти в первичную ткань повествования. Об этом не уставали повторять в числе прочих и литераторы прошлого века. Сюжет – это не просто план произведения, как ошибочно считают дилетанты. И даже не цепь событий. Это варианты прожитых жизней – не меньше. Бесчисленное множество деталей, ситуаций, их сочетаний и комбинаций. Месяцы, а то и годы аналитической работы, несколько томов спрессованной информации на выходе. Из этой основы уже совсем другие люди выделяют нужное, формируют оптимальные последовательности из представленных элементов – сюжетные линии. Такое не под силу одному человеку.

– Сюжет стадии «Р», – продолжал Михаил Сергеевич. – Это нужно изучить в первую очередь.

Стадия «Р» так стадия «Р». Разработка. То есть начальная. На её основе потом делают стадию «П» – проработку – а потом «РД» – рабочую документацию. Только после этого возможно использование сюжета. Интересно, зачем нам, генподрядчикам, сырой материал?

– А когда «РД» будет?

– Никогда, – по лицу дежурного редактора скользнула извиняющаяся улыбка. – Повезёт, если хотя бы в части проработки персонажей дадут стадию «П». Зайди, когда ознакомишься.

Эхо стремительных шагов в коридоре ещё некоторое время напоминало о визите Бёнта. Похоже, этот человек не сидел на месте.

«Сюжет». Разрозненные листы беспорядочно возвышались над столом. Ни намёка на какую-либо упорядоченность. Мелкий шрифт с двойным межстрочным интервалом для пометок. Исправления обычной шариковой ручкой. Это же самый настоящий черновик!

«6—00. Писк будильника. Будильник – наручные часы чёрного цвета. Стиль спортивный. Водонепроницаемые, ударопрочные. Фирма „TaK’S“. Циферблат со стрелками и электронное табло. Писк – прерывистый, четырёхкратный, тихий. Лежат на разложенном диване рядом с героем №1. Диван раздвижной 1,20х2,05 м, деревянный каркас, наполнитель – поролон, обивка – ткань (с крупными оранжевыми цветами). Герой №1 см. соответствующий раздел. Возможна замена на героя №17, №22 или №24…»

Ого! Это ещё круче, чем образцы в университете! Сплошное занудство! Впрочем, литература давно уже переведена в разряд инженерных дисциплин из гуманитарных. Творчеству в ней места не осталось. Только точный математический расчёт.

Страницы мелькали одна за другой, количество мелких и ненужных на первый взгляд деталей поражало воображение. За пару часов общая картина произведения успела несколько раз принять чёткие очертания и тут же размыться до неузнаваемости. Действие должно происходить в пределах одного города. При этом на выбор представлялись десятки разнообразных строений, парков и площадей. Дома пестрились вариантами комнат, организации – невообразимым числом сотрудников, путь главного героя – бесчисленным множеством случайных прохожих. А варианты самого главного героя? Ну, №1, что называется, классика жанра: молодой парень, среднего роста, среднего телосложения, европеоидной расы. Над расой смеяться не надо. Это ещё самый безобидный вариант. Герой №24, к примеру, человек «неопределённой национальности со слегка зауженным разрезом глаз и смуглой кожей». №17 – тридцатилетняя блондинка с пятнадцатью лишними килограммами. №22 – худощавый дедушка, еле передвигающий ноги, с седой копной волос и трясущимися руками. Кому же предстояло стать героем «Дружбы»? Лично мне симпатичнее дедушка. Особенно если ему выпадет быть фотокорреспондентом.