© Евгений Панов, 2017

ISBN 978-5-4483-7477-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Душа не выстрадает счастья, но может выстрадать себя

Начало и конец, конец и начало

Было это зимой 1986 года. Одним ничем не примечательным вечером Павел Андреевич Сенин пришел с тренировки, сел ужинать и включил телевизор. Шла адресованная рационализаторам и изобретателям передача под названием «Помогите, нужна идея». Помочь требовалось северянам: придумать устройство по очистке цистерн от мазута, без которого мучались железнодорожники, вынужденные разгружать и мыть цистерны на сорокаградусном морозе.

Сенин слушал ведущего вполуха, но вдруг неожиданно для себя оторвался от тарелки и сказал:

– Надо насосы поставить прямо в цистернах, и никаких проблем с разгрузкой, и чистить не надо. Ничего сложного!

Сказал и сам удивился. И жена Тамара посмотрела на него с удивлением:

– А ведь ты, Паш, наверно, правильно говоришь.

Для удивления повод был – и у самого Павла, и у Тамары. Сенин работал инструктором по спорту, тренировал мальчишек, никогда ничего не изобретал, никаких рацпредложений не подавал, технического образования не имел и вообще от этой сферы был куда как далек.

Ну, поудивлялись немного – и забыли. Но как оказалось, ненадолго. Через неделю, в такой же зимний вечер, снова включили за ужином телевизор на кухне и снова попали на ту же передачу. На сей раз изобретателей просили дать, наконец, надежную и эффективную машину для очистки дорог и тротуаров от снега и наледи. Уж сколько лет пытаются сделать такую машину в России, предложены десятки, если не сотни конструкций, и ни одной удачной.

– Что ж, надо подумать, – сказал Сенин.

Кому сказал? Жене? Или – себе? Или просто так сказал, в пространство? Сказал и сказал. Без всяких обязательств. Никаких идей в тот миг у него в голове не было.

Обычно после тренировки Павел засыпал сразу и спал как убитый. А тут сон не шел. Какой должна быть эта чертова машина, чтобы и лед срубала, и работать было удобно, и весила бы не тонну? Впервые в жизни Сенин испытывал муки творчества, напрягал извилины до пота на лбу, но удачной идеи по-прежнему не было. И вот тогда, когда заскрежетал зубами от бессилия, вспыхнул у него перед глазами экран, на котором возникли чертежи машины в целом, а также отдельных деталей, узлов, их сопряжения, крепежа, такие ясные, словно на экране телевизора, да еще со всякими подробностями. А в ушах у Павла зазвучал Голос. Точнее, он зазвучал где-то прямо в голове, говоря «надо сделать так-то, так-то и так-то, в такой-то последовательности». Появляется перед глазами чертеж, в голове слышится Голос… Потом Голос умолк, «экран» погас, и Сенин, совершенно ошеломленный, остался лежать в темноте, понимая, что только что получил невесть откуда конструкцию снегоуборочной машины – изящной, компактной, удобной и что запомнил все услышанное и увиденное до последнего винтика, да так крепко запомнил, что уже никогда не забудет. И заснул, обессиленный и почти счастливый.

Проснувшись утром, Павел отчетливо вспомнил все, что показали ему ночью. Подумал: ничего себе сон! И рисуют, и рассказывают. И Голос такой приятный – мужской, грубоватый. Спокойный, уверенный, надежный. Ну что ж, спасибо за идею. Идея, видно, неплоха. Жалко, если пропадет. А что делать, чтоб не пропала? Написать на телевидение? Наверно…

Сенин засел за письмо. Сочинял его в муках дня три, хотел изложить пояснее, какой должна быть машина для уборки снега и льда с тротуаров. А заодно приписал и про мазутные цистерны, на которые надо ставить насосы.

Отправляя письмо в Москву, он и не подозревал, что его прежняя жизнь кончилась и начинается новая.

Неоконченная повесть

– Я и сейчас помню те чертежи до последнего винтика, – говорит мне Сенин.

Мы сидим в директорском кабинете организованного им медицинского центра. Вернее, кабинетике. Центр арендует несколько маленьких комнаток. Здесь принимают пациентов амбулаторно, проводят необходимые процедуры и отпускают домой, не оставляя на лечение – сие не положено. На дворе – осень 2006 года. С той ночи, когда в мозгу Павла Андреевича впервые зазвучал таинственный Голос, прошло больше 20 лет…

Нас свел знакомый. О сенинском Центре он говорил восторженно: «Фантастика! Чудеса! Они излечивают рак в 4-й стадии! По уникальной методике! Вам обязательно надо там побывать!» А вскоре позвонил сам Сенин, пригласил приехать: «Вы, мне говорили, сможете о нас написать…»

И вот сидим в его кабинетике, присматриваемся друг к другу. Сенину – между сорока и пятьюдесятью. Красив. Крепок, подтянут, силен – рукопожатие просто стальное. Грустные глаза, странный взгляд – вовнутрь себя. Говорит тихо, тяжко заикается, к тому же тщательно подбирает слова, боясь, видимо, быть не понятым или вообще показаться сумасшедшим.

– Чтобы о ваших делах смог рассказать я, прежде о них должны рассказать вы, – говорю я Сенину. – Поэтому – рассказывайте. Все, что было и есть. От начала и до сегодняшнего дня.

– Хорошо, – через силу соглашается он.

Его рассказ продвигается мучительно медленно. Но все-таки как-то продвигается и даже постепенно оживляется – видя, что психом я его не считаю, Павел Андреевич раскрепощается, говорит бойчее, заикается меньше…

Нет, он, упаси Бог, не сумасшедший. Он – контактер. Или, как говорит известный российский уфолог Владимир Ажажа, – «контактант», это слово кажется ему более точным и благозвучным. То есть человек, принимающий информацию из неизвестного источника, получающий послания от Неведомых Сил, которые называют себя, например, Космическими Сущностями, Вознесенными Учителями человечества, представителями иных миров, внеземных цивилизаций, посланцами Высшего Разума… да мало ли чем и кем, хоть ангелами небесными. Из принятых и записанных контактантами посланий возникла целая «литература ченнелинга» (от английского «ченнел» – канал, то есть канал передачи и приема сообщений). Известно, например, целое собрание текстов от Владыки Фиолетового луча Сен-Жермена. Весьма плодовит «сотрудник магнитной службы» Крайон. К контактерской литературе, строго говоря, относятся и «Тайная доктрина» Елены Петровны Блаватской, и «Агни-Йога» Елены Ивановны Рерих, причем имена их истинных авторов – не тайна. Так, Блаватской диктовал посвященный Джоал Кхул, а ее «сменщице» на связи с Иерархией, Элис Бейли, – посвященный Кут Хуми. И тот, и другой хорошо известны в эзотерических мирах.

Иной раз, однако, информаторы остаются безымянными. Источник, с которым на протяжении уже 20 лет общался Сенин, своего имени и происхождения не раскрыл. Для себя и про себя Павел Андреевич звал его сначала «Голосом», потом – «Видением», затем – «Тамарой». Стояла за ними одна Сущность или разные Сущности, а если разные, то сколько их было, он так и не разобрался.

Первый контакт, как уже сказано, состоялся зимой 1986 года. До этого ничего особенного в жизни Сенина не было. Родился в селе в Курской области, там же провел младенчество и детство. На шесть с половиной лет семья перебиралась на юг, в шахтерский край. За эти шесть лет Павел успел стать настоящим спортсменом. Потом вернулись на родину – отец так и не прижился на шахте. Отслужив в армии и женившись, Павел покинул село, переехал в городок на окраине Московской области, работал бульдозеристом, шофером, монтажником, спортивным инструктором, тренером. Потом начались новые дела.

Они наметились той самой зимой 1986 года и постепенно завладели всей жизнью Сенина. Он к ним не стремился, даже не помышлял о них и, честно говоря, помыслить не мог, но вот плотно заниматься ими пришлось именно ему. С этой поры он – совершенно неожиданно для самого себя – стал изобретать разные машины, приспособления, устройства, а с 1991 года еще и создавать лекарственные препараты. «У меня целая коллекция патентов и авторских свидетельств на мое имя, – немного смущаясь, признался Сенин, – однако все мои изобретения в действительности не совсем мои или даже совсем не мои». Их идеи, сопровождавшиеся подробной проработкой – чертежами, расчетами, рецептурой, описанием технологических процедур – приходили в контакте.

Для контакта информаторами были выбраны сны, «которые в то же время и не сны или не совсем сны». Просыпаясь утром, Сенин переносил ночные подсказки на бумагу, потому что накрепко запоминал схемы машин и рецепты лекарств, регистрировал изобретения под своим именем и пытался донести до всех, передать данное Неведомым Источником через него людям, то есть, – внедрить.

Рассказ Сенина – про муки внедрения. Но, разумеется, не только. Впрочем, вы все узнаете, прочитав эту небольшую повесть. Она почти документальна, почти биографична, ее фактическая основа – реальные события, происходившие в жизни Павла Андреевича Сенина. Излагая его историю, я следил, чтобы к фактам не примешались мои невольные выдумки и старался вмешиваться в нее только при необходимости. Иной раз без этого было не обойтись: рассказы Сенина отчасти противоречивы, хронология событий соблюдается не всегда. Его оценки контакта за 20 лет, как ни удивительно, не устоялись… А вот комментарии к фактической основе принадлежат мне, равно как и ссылки, справки, параллели, короче, весь дополнительный материал. Не знаю, понравился бы он Сенину. Как и вся повесть – Павел Андреевич успел прочитать только пересказ своей истории. Потом он исчез. Говорили, уехал за границу, не то в Турцию, не то в Болгарию, не то еще куда-то. Так что совместную работу мы до конца не довели, повесть, увы осталась незавершенной. Будем надеяться, что рано или поздно ее допишет жизнь.

«О, если б знал, что так бывает, когда пускался на дебют…»

Побуждение внедрить изобретения, охватившее Сенина, было вполне естественно и понятно. Ночные подарки Неведомых Благодетелей были хороши, это Сенин, как всякий сельский парень, сызмальства имеющий дело с техникой, как бывший солдат автороты, как тракторист и шофер оценить мог. Жалко, если пропадут. Что же делать, чтобы не пропали? Пустить в общий обиход, что и означает – внедрить.

А как? Сенин не знал. Не знал, что такое внедрять изобретения в Советском Союзе. А если бы знал?

 
О, знал бы я, что так бывает,
Когда пускался на дебют,
Что строчки с кровью – убивают,
Нахлынут горлом и убьют! —
 

написал Борис Пастернак. Написал про участь поэта, но участь изобретателя не легче. Сенин это понял быстро. Когда не по собственной воле ему пришлось вкусить черствого изобретательского хлеба.

…Весной 1986 года от авторов передачи «Помогите, нужна идея» пришел обнадеживающий и одновременно обескураживающий ответ: ваши предложения содержат элементы новизны, приглашаем вас участвовать в телевизионном конкурсе, для чего вам нужно сделать то-то и то-то, а первым делом оформить заявку на изобретение.

Легко сказать – оформить! Сенин не имел ни малейшего понятия, как это делается. С кем бы посоветоваться?

Стал искать, с кем. И выяснил, что в их городишке изобретениями не занимаются, за советом надо ехать в Москву, а вот специалист по рационализаторской работе есть, он ведет прием в здании городской администрации. Пошел к нему: скажите, что делать, с чего начать?

Тот посмотрел наброски – копии посланных на телевидение – и сказал:

– Ого! Молодец! Вези все это добро в Москву, там дадут ход.

Нет, сказал Сенин, не поеду. Далеко. Дорого – у нас каждый рубль на счету. Потрачусь на дорогу, а чем возмещу трату? Тут ведь никаким доходом и не пахнет, верно? Да, до изобретательских вознаграждений тебе пока далеко, подтвердил специалист. Значит, одни расходы, подвел итог Сенин. Ради них, что ли, семь верст киселя хлебать?..

А спустя неделю снова побеспокоил его тот же Голос в ночи. Предлагает новую идею – устройство для мойки стекол теплиц. Практично и удобно. Ставятся две стойки по краям теплицы на расстоянии метров в сто друг от друга. Или двести. Или, если хочешь, пятьсот. Между ними прокладывается что-то вроде рельсов, по которым ездит что-то наподобие башенного крана и моет стекла с помощью специальных насадок. Снимать стекла не надо… И ведь так можно не только стекла мыть, но и стены, потолки. И снаружи, и изнутри. Любой угол наклона устанавливается без труда… Хорошая, одним словом, штуковина. «Но мне-то зачем она нужна? – недоумевал Сенин. Недоумевал и начинал потихоньку злиться. – Неизвестно, что с тем-то добром делать, а тут еще новое. Почему вдруг такие странные сны стали сниться? Что этот Голос ко мне привязался? Я его не звал, ничего у него не просил. От его подарков одно беспокойство. И обратить в пользу себе и другим их не могу, и выбрасывать жаль».

Снова пошел в городской «Белый дом» к специалисту по рационализаторской работе. Что все-таки делать?

– Все-таки езжай ты в Москву, – повторил тот, – В Областной совет ВОИР – Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов. Здесь ничего не высидишь. Вот тебе адрес.

Ехать Сенину не хотелось, поездка «кусалась», но поехал. Дождался приема у эксперта, показал эскизы. У того разговор короткий: это не пойдет, и это, это тоже не годится. Как же так? – растерялся Сенин. С телевидения ответили, что «содержатся элементы новизны», специалист в их городке одобрил, а тут – категорически «не пойдет». Но делать нечего, спорить не мог, не умел, доводов веских не было, так что возвратился домой несолоно хлебавши. Усталый, если не сказать – подавленный. Виду не показал, но переживал неудачу тяжело и долго, месяца два ходил сам не свой.

Все это время Голос Павла Андреевича не беспокоил, видно, давал отдышаться. А едва пришел в себя Сенин, снова объявился, снова развернулся перед глазами экран с чертежами, на сей раз – картофелеуборочного комбайна. А после, закончив объяснения, Голос впервые обратился прямо к Сенину и стал настойчиво убеждать его ехать с идеей комбайна в Москву, в тот же Областной совет ВОИР. А Сенин – впервые – начал Ему отвечать. Вернее, с Ним спорить. Был я, мол, в вашем Совете, толку никакого, так какой смысл опять тащиться за тридевять земель, выкладывать деньги за билет? «Ты должен! – настаивал Голос. – Иди к другому консультанту, и у тебя все получится!»

Ну, чем черт не шутит… Голос, наверно, зря обещать не станет, да и комбайн уж больно хорош – это крестьянский сын Павел понял сразу. Старательно нарисовал эскизы, поехал. В Облсовете дождался приема у другого консультанта.

– Молодец! – сказал тот, посмотрев сенинские бумаги. – Поможем тебе оформить заявку.

Обрадованный Павел – была, не была! – показал консультанту эскизы устройств, забракованных в прошлый раз.