© Евгений Андреевич Дергалин, 2017

ISBN 978-5-4485-0643-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рассказы, фэнтези

В КГБ тоже люди

Часть 1

Егор быстрой походкой шел по мокрым тротуарам. Вечер, было уже темно, с неба моросил неприятный, холодный, мартовский дождь. Пальцы в кармане вцепились нервно в три рукописные листовки, только что им написанные. Был 1983год, не так давно умер Брежнев, правил новый генсек. Надежды Егора не оправдались, от перемены мест слагаемых власть не изменилась. Не стало только поцелуев взасос, бесконечных наград и присвоения непонятных званий. Сегодня все совпало, давнее непреодолимое жгучее желание попробовать изменить позорную власть на своей родине, грозящее увольнение по статье за прогул. Прогулял не в отчаянной пьянке, как кто-нибудь мог подумать. Вчера он приехал из Москвы, где пытался пройти в какое-нибудь иностранное посольство. Менты стояли вокруг них, как неприступная крепость. Однажды, когда в одно из посольств въезжала машина, он упустил момент, чтобы вбежать за ней в ворота. Отчаявшись, в открытую пошел к зданию немецкого посольства. К нему бегом помчался милиционер. А ну-ка постойте! – странно вежливо сказал он подбежав, запыхавшись. А что Вам надо? – как бы не понимая сердито сказал Егор. – Ваши документы, пожалуйста! Егор достал паспорт и отдал его. Милиционер пролистал паспорт, записал данные.

– С какой целью Вы здесь? – сурово спросил он.

– Хочу уехать, надоела ваша власть. Что, не имею права? – Имеете. Вы должны делать по правилам.

– А как по правилам? Нигде не написаны эти правила, нет никакой информации.

– Поезжай домой и там начни.

– А как начать? Что делать? Милиционер промолчал.

Все понятно, – безнадёжно проговорил Егор.

Он вернулся в Саранск. Но отступать уже похоже нельзя. Клеймо уволенного по статье, звание антисоветчика, полный комплект. И желание разбудить заснувшее, словно заколдованное, советское царство. Нервы, нервы, сегодня снова немного выпил для уверенности. Он и не пытался быть безупречным, морально устойчивым революционером, не до выпендрёжа. Егор подумал, что его, возможно, станут разыскивать с собакой. Удачно, сейчас дождь и лужи. Не думал долго скрываться, но не хотел, чтобы милиция или КГБ-шники с собакой притащились к нему домой. Забавно даже запутать сыщиков. Егор выбирал намеренно лужи, что вдоль дороги и шел по ним. Неприятно, мокро, ну да ладно! Подошел к троллейбусной остановке. Достал листовку, надел перчатки, протер перчаткой листовку, чтобы возможно стереть отпечатки. В перчатках же достал клей, нанес его на листовку и приклеил на железный столб остановки. Дело сделано, пошел дальше по улице Коммунистической, выбирая вновь по пути лужи. Повернул на улицу Льва Толстого, там над дорогой нависало массивное здание КГБ. Немного не доходя до этого здания, завернул во двор близлежащего дома. Снова протер перчаткой листовку, сразу нанес слой клея и аккуратно засунул в карман, умудряясь придерживать края кармана той же рукой с листовкой. Вышел из двора, огляделся по сторонам, никого… Подошел к двери КГБ, мгновенно прилепил2 листовку и двинулся далее. Сразу поворот на Советскую площадь, там здание Верховного Совета с колоннами, театрального вида и типа. Неспешно подошел к Верховному Совету. Снова в перчатках смазал клеем листовку и пришлепнул ее на колонну. Надо же, все получилось. Немного знобило, завернул на проспект Ленина, затем снова на улице Коммунистической дошел до остановки и запрыгнул в подошедший троллейбус. Всё, собакам его не достать. Он ехал домой, с осознанием выполненного долга честного и разумного человека. Пусть кому-то это покажется как угодно глупым, наивным, пусть…

Часть 2

На следующее утро Егор, проснувшись, долго перебирал в мыслях события прошедшего дня. Его комната была переделана из кладовки с небольшим расширением, около полуметра, за счет соседней комнаты. Комната была квадратной, два на два метра. Двери не было, только занавески. Мама не любила дверей. Как ей казалось, без дверей она могла лучше контролировать своих детей. Окна на улицу тоже не было, лишь квадратное окошечко в соседнюю комнату у потолка. Кровать, стол, стул это вся мебель. Обстановочка, конечно, не ахти, но многие не имели и этого. Те, кто выбрался из однокомнатных коммуналок, был бесконечно рад подобной роскоши. Молодец все-таки Хрущев, не на словах, а на деле обеспечил народ жильем. Как бы его партийцы не ругали и восхваляли новых генсеков, благодарность ему остается в памяти людей. Не вставая с постели, Егор начал обдумывать дальнейшие свои действия. Он не собирался скрываться от органов, рано или поздно его все равно найдут. Решил просто сдаться с осознанием выполненного долга. Несправедливость вопиющая, которая воцарилась в стране, много лет не давала ему покоя. Революции не будет, а жить как жил, совсем бездействуя, больно. Он подумал: Надо же что-то говорить в органах и наверное показать листовку, чтобы меньше объяснять. Егор встал с кровати, взял в руки книгу, где до того лежали листовки. Книга называлась «Униженные и оскорбленные». Он перебрал листы и затем встряхнул ее, не осталось даже черновика. Пришлось вспоминать. На половинке тетрадного листа воспроизвел текст: «Требую выпустить меня из страны. Свобода передвижения является естественным правом человека. Страна в тупике, из тупика необходимо выбираться. Или давайте это делать вместе.» После этого Егор оделся, положил листовку в карман, взял паспорт и вышел на улицу, направившись прямиком в КГБ. Было 9 часов утра. Он снова прошел тем же путем, что вчера, листовок уже не было. Как, собственно, Егор и ожидал. И снова подошел к зданию КГБ. Мощная архитектура, красивый, солидный дворец. Вошел в дверь, через тамбур дальше. У входа за столом дежурный в военной форме, оформляет документы. Рядом группа мужчин из нескольких человек. Огромная лестница, застеленная красными коврами. Как из кинофильма, словно в княжеском дворце. Егор прислонился к стене и молча ждал. Прошло минут пять, на него никто не обращал внимания. Он уже в душе начинал возмущаться: «И здесь бюрократия!» Через пару минут Егор повернулся и пошел к выходу. Его никто не окликнул, никто не задерживал. Выйдя на улицу, после некоторых раздумий, решил пойти в кинотеатр. Когда еще придется посмотреть кинофильм! Предстоит большой срок в тюрьме, он был готов к этому. И так почти до вечера – фильм за фильмом. Около 16 часов снова направился к зданию КГБ. Вошел в здание, на этот раз дежурный сразу обратился к нему:3 Вы по какому делу? Егор молча подал листовку.

– Это где Вы взяли?

– Сам написал.

– Ваши листовки были расклеены?

– Да.

– Документы есть? Егор молча подал паспорт. Дежурный засуетился. – Подождите здесь, не уходите. Вы не уйдете?

– Нет.

Торопливым шагом дежурный пошел по лестнице на второй этаж. Очень быстро вернулся. Вслед за ним спустился невысокий, пожилой человек в гражданском. Идите за мной, – обратился этот человек к Егору. Они поднялись по лестнице с красными коврами на второй этаж. Прошли по широкому коридору в один из кабинетов. В кабинете за длинным столом находились несколько человек в военной форме. Во главе стола восседал полковник. Все глядели на Егора, как на диковинного зверя. Полковник спросил: Зачем ты распространял листовки?

– Надоел бардак.

– Тебя же посадят.

– Пусть.

– НУ что же, забирай его, действуй Рябов, – обратился он к человеку, с которым Егор пришел. Рябов провел Егора в кабинет, находящийся неподалеку. Присаживайся, – сказал Рябов, указав на стул. Сам же сел напротив, с другой стороны стола.

– Я подполковник Рябов. Занимаюсь подобными исключительными вопросами.

– Такими ненормальными людьми?

– Да нет, ты неправильно понял. С какой целью ты расклеивал листовки?

– Надоела несправедливость. Мы в тупике, надо из него выбираться.

– В чем же эта несправедливость?

– НУ, вот меня собираются увольнять по статье. И после этого я ограничиваюсь в правах и не смогу устроится на нормальную работу. Я писал заявление по собственному желанию, а меня хотят уволить по статье. Я не хочу так жить.

– Для чего ты распространял листовки? Чтобы вызвать возмущения?

– Нет, чтобы обратили внимание.

– Ага, ясно, значит не для антигосударственных действий.

– Нет, все равно я ничего не смог бы сделать.

– Это правильно, – Рябов достал из ящика стола яблоко, разрезал его перочинным ножом, подал половинку Егору.

– Угощайся.

– Не хочу.

– Не стесняйся.

Егор взял яблоко и стал его есть. Он уже начал понимать, что ему бросают спасательный круг. В кабинет зашел еще один КГБ-шник. Он спросил Рябова: Это тот самый? Да, – ответил тот. Рябов обратился к Егору: Много еще у тебя листовок?

– Все расклеил. Эту утром написал.

– По памяти? – спросил пришедший КГБ-шник.

– Да.

– Хорошая память. Я бы такую ерунду не запомнил. Егор промолчал.

– Где ты хранил листовки? – спросил Рябов.

– В книге.

– В какой?

– «Униженные и оскорблённые».

Оба КГБ-шника засмеялись.

– А потом будет преступление и наказание! – сказал тот, что помоложе. Не люблю эту книгу, – ответил Егор.

– Ну что же, на работе твоей я договорюсь, – снова заговорил подполковник Рябов, – Пиши объяснение.

– Ничего не буду писать.

– Пиши, пиши, он правильно советует, – молодой КГБ-шник улыбнулся.

– А суд будет?

– Суда не будет, – ответил подполковник.

– Надо подумать.

– Ну, думай, только не долго. Егор задумался. Всё – таки дело, которое он задумал, получилось и с работой наладится. Может так поступить будет вполне разумно. Сделал дело и сохранил свободу. – Ладно, давайте напишу. Рябов стал диктовать, Егор сначала просто записывал, а потом начал поправлять в смысле стиля повествования, даже сам удивился и подумал, что это прямо таки получается какой-то синдром и приумерил свой пыл. Когда закончили, подполковник вернул паспорт. Из КГБ с Рябовым они вышли вместе. Ну вот, – сказал он, – мы и расстаёмся. Встретишь меня когда-нибудь и не узнаешь. – Как не узнаю, узнаю. – Посмотрим. И он оказался прав. Лет через 20, в 2003 году Егора окликнул мужчина: Здравствуй! Не узнаёшь меня?

– Извините, Вы ошиблись! Я Вас не знаю.

– Нет, я не ошибся, – ответил он.

Егор молча прошёл дальше и только минут через десять он с трудом, но что-то вспомнил и догадался, что это был тот самый подполковник Рябов. Если бы не эта оплошность, надо было его поблагодарить. Прошло так много времени. И в КГБ тоже, оказывается, люди.