Перед нами с тихим шелестом приподнялась толстая металлическая дверь, и мы вышли всё вчетвером. Но главарь развернулся и быстрым шагом направился в другую сторону, а амбал подтолкнул меня в другую грубым тычком в спину.

Узкий коридор. Стены из прозрачного стекловолокна. За ними толстыми змеями извивались трубы из серо-синего сплава. Теперь гул и вибрация усилились, и ощущались более явственно. Словно ритмично и тяжело дышало большое животное. Поднял глаза, и голова закружилась, так, что я чуть не впечатался носом в стену. Преломляясь сквозь стекловолокно, раскинулась бездонная тьма небесного купола. В вечном хороводе кружились звёздные скопления. А слева плыл огромный бело-голубой шар, вернее только её часть, закрытая густой шапкой облаков, сквозь которую просвечивали горы, реки. Такой я видел нашу планету из доков, где собирался звездолёт и спейсфайтеры. Но находились мы явно где-то в ином месте. Эти ублюдки притащили меня на свой космический корабль?! Но как они смогли спрятать такую махину от наших спутников? Как?

– Ну чего, напугался? – услышал я торжествующий голос Тенингена. – Да, мы не на гребанной Земле, а в космосе. Так что кричи – не кричи, не поможет тебе никто. Давай иди, не спотыкайся, – мрачнее добавил он.

Гулкий топот привлёк внимание. Я на миг задержался, повернул голову и замер, ошеломлённый. За прозрачной стеной прыгало странное существо, смахивающее на огромного варана, но с шестью лапами и двумя хвостами разной длины, бугристая тёмно-красная кожа, будто его только что освежевали. И тут я просто офигел – мерзкую тварь на длинном поводке, вёл другой зверь. На двух лапах, с квадратной мордой кирпичом, ростом с человека. И в лёгком блестящем скафандре.

– Вон, будешь сильно сопротивляться, – с гнусным смешком сказал Тенинген. – Скормим тебя этелофактусу.

Узнавать, кто конкретно из этих уродов – этелофактус, было в лом. Я быстро сообразил, что пофиг, кому я достанусь на обед. И та и другая тварь, несмотря на медлительность, разделалась бы со мной мгновенно.

Коридор быстро закончился, за ним в проёме зияла глубокая ниша, на самом дне едва просвечивались, отливая золотом, клубки труб. И никакого мосточка, перехода к двери напротив, в паре сотен футов. Тенинген, шумно обдав меня кислым дыханием, бесцеремонно толкнул в спину, я не удержался, вскрикнул и шагнул в пустоту. Но тут же ощутил под ногами твердь, и ухнувшее было вниз сердце, вернулось на место.

Передо мной симметричными геометрическими узорами засветилась лента, которая шла прямо, а потом резко вздымалась вверх. Я машинально сделал пару шагов, поверхность мягко спружинила под ногами и подошва ботинок словно прилипла к ней. По инерции я сделал шаг к вертикальной ушедшей вверх стене, но лента словно прогнулась подо мной и я легко начал взбираться вверх.

– Ух, и ни х… себе! – вырвалось у меня.

– Не ори, – услышал я голос Тенингена. – Тупой что ли? Никогда не видел магнитного трапа? Бестолочь.

Так хотелось развернуться всем корпусом и врезать этому бугаю от души. Теперь мы могли быть на равных. Сил у меня прибавилось. Но скованные руки не дали бы все равно рассчитаться с этим ублюдком. И кроме того, я боялся сорваться с этой ленты. И так мы дошагали до другой двери. Перед ней, как гриб на длинной ножке, «рос» столб с информационной панелью. Девушка поколдовала над ней, дверь гостеприимно распахнулась, пропустив внутрь.

Это помещение понравилось мне ещё меньше, чем то, в котором я очнулся. Напоминало оно заброшенный технический центр. По стенам, выложенных обвалившейся грязно-бежевой плиткой, на переносных столиках стояли какие-то агрегаты, мониторы, валялись кучи приборов. У одной из стен выделялась станина массивного электрогенератора, выкрашенного краской болотного цвета. Посредине зала – бассейн, наполненный жидкостью бурого цвета. Я передёрнулся, уж больно это напоминало свернувшуюся кровь.

Хорошенькая камера для пыток. Интересно, сколько людей закончили здесь свою никчёмную жизнь? Впрочем, может быть, бандиты решили меня лишь попугать? Думали, увижу бассейн с кровью, наложу в штаны, упаду на колени и буду просить пощады. Может быть, я так и сделал бы, если бы не торжествующая ухмылка этого холуя. И Мизэки. Сжимая челюсти до хруста, я пытался найти последние силы, чтобы всё выдержать. Сдохнуть, но выдержать. Я храбрился, пытался мысленно заболтать свой страх, но ноги предательски подгибались, а ладони мерзко повлажнели.

Со стены свешивались цепи, длинные, рыжие от ржавчины или засохшей крови, я не мог разобрать. И я решил, что холуй главаря прикуёт меня к ним, станет бить кнутом. Но Тенинген оставил меня стоять у стены, а сам куда-то вразвалочку ушёл, а через минуту вынес нечто похожее на электрический стул. Видел такой в древнем голливудском фильме. Вернее, это штука смахивала на кресло, но не деревянное, а металлическое, довольно хрупкое и в лапищах бугая оно казалось детским. Со спинки свешивался «шлем» из тонких полос металла, скреплённых между собой крест-накрест. Когда Тенинген усадил меня в кресло, привязал руки и ноги кожаными ремешками и нахлобучил эту «корону», металл неприятно обдал холодом кожу, а по телу расползся пульсирующий страх, перехватило горло, его словно кто-то сжал, а руки и ноги одеревенели.

Разряд чудовищной непостижимой силы прожёг насквозь. Словно воткнули раскалённый кол в голову, а мозги поджарились. Между ног промокло сразу. Сдержать позыв я был не в состоянии. Горячие струйки потекли из глаз, по щекам, по лицу. И я провалился во тьму.

И вновь попал в то самое странное здание, состоящее лишь из лабиринта коридоров и лестниц, широких и узких. И фотографий звёздных скоплений на стенах. Но теперь у меня страшно болела голова, просто раскалывалась. Но не так, когда я мучился с похмелья, а так, что вместо серого вещества мне залили раскалённую лаву. И каждое движение выбивало слезы из глаз, так что всё начало расплываться, как в телескопе, когда сбился фокус. А в иллюминаторах вспыхивали все новые и новые звезды. Взрывались, оставляя после себя разноцветные туманности. Переливались всеми цветами спектра, но так ярко, что глаза будто разрывались изнутри этим светом.

Стиснув зубы от боли, я вновь начал свой путь. Дверь. Наконец-то, дверь. Массивная, из двух створок, резное светлое дерево, латунная изящная ручка, отполированная ладонями тысяч студентов. Толкнул. Ворвался шум аудитории. Много-много рядов кресел, спускающихся амфитеатром к сцене. Там, внизу, у доски, заметил Артура. Он выглядел моложе, но я узнал его и меня это совсем не удивило.

– Олег! Олег! – услышал я шёпот, от которого вскипела кровь и обдало жаром. – Ты опять опоздал!

Знакомый голос. Я обвёл глазами ряды и вдруг обнаружил свою старую подружку Аню.

– Иди ко мне, милый, – голос Ани прозвучал рыком ласковой львицы.

Я протиснулся через ряды кресел, уселся рядом с ней. Обволокло её очарованием и ароматом парфюма, дьявольски прекрасным, туманящих мозги и это ослабило боль. Она наклонилась ко мне, прижалась, её груди заполнили блузку приятной тяжестью, а крупные розовые соски проступили сквозь тонкую ткань. Она никогда не носила белья. И трусиков на ней наверняка тоже не было.

– Одной из главных задач астрофизики является изучение сверхновых, – оттуда, со сцены доносился голос Никитина. – Но важно не просто собирать данные обо всех вспышках этих интересных звёзд, но и приводить их в единую систему. Когда я только начал свою работу в версии Каталога сверхновых были данные о почти десяти тысячах внегалактических сверхновых. Эти данные собирались с конца девятнадцатого века. Вы можете посмотреть на схеме, что каталог был составлен в порядке возрастания порядковых номеров, которые присваивались Центральным Бюро Астрономических телеграмм Международного Астрономического Союза. Но мои исследования сумели увеличить количество сверхновых на порядок и теперь …

– Фу, от тебя пахнет, Олег, – Аня вдруг оттолкнула меня. – Неужели нельзя было вымыться. Ты прямо как дикарь.

Нахлынула обида. Я же не виноват, что мерзавцы пытают меня, а я не могу сдержать рефлексы. Не помня себя от гнева и злости на капризную куклу, я вскочил и стал пробираться назад к двери. Голос Артура начал удаляться, стихать, а в голове забилась мысль: «Надо сказать ему. Предупредить, чтобы он не поддавался на провокации этих мерзавцев». Нет, не сейчас. Он занят.

Распахнул дверь, сделал шаг, думая, что попаду в коридор, но он вдруг стал расплываться, расползаться клочьями и я не мог разобрать, где реальность, а где мой странный сон. И вновь обнаружил, что сижу на «троне смерти». Рубашка, брюки залиты кровью. Лицо горит, а волосы впились в кожу.

– Ну что, обделался? – ядовито хмыкнул Тенинген. – Страааашно, очень страшно.

– Нет, не страшно, – как можно спокойней проронил я. – Это ты жутко боишься своего босса. Шестёрка ты. Подай-принеси. Холуй!

Морда и шея моего палача побагровела, глаза едва не вылезли из орбит. А наколки будто набухли и все его драконы, змеи, грифоны и шакалы готовы были сорваться с плеч и боков, чтобы наброситься на меня. Он ринулся к стене и схватил рычаг.

– Не смей, Тен! – услышал я отчаянный крик Мизэки. – Я ещё не перегрузила наноботы. Не смей!

Но цунами жуткой адской боли жадно схватило в смертельные объятья и швырнуло во тьму вновь.

На этот раз коридор оказался прозрачным, надо мной танцевали звёзды, а в бездне величественно проплывал бело-голубой шар. Когда дошёл до конца коридора, с мягким шелестом приподнялась толстая металлическая плита. И открылся вид на просторное помещение, из-за прозрачной стены смотрели равнодушные, но прекрасные звезды. Из мебели лишь диван, обтянутый мягкой кожей цвета топлёного молока.

На диване, поджав одну ногу под себя, изящно положив тонкую гибкую руку на спинку, сидела Мизэки.

– Садись ко мне, Олег, – она похлопала рядом с собой. – Прости, что мы так мучаем тебя. Но это очень важно. Очень важно для нас.

– Зачем вам это всё? – я присел рядом, разглядывая панораму танцующих созвездий, словно художник в приступе безумия смешал краски и выплеснул на чёрный холст.

– Ты не поверишь, дорогой, – она покачала головой с такой безнадёжностью на лице, что мне вдруг стало жаль её.

– Расскажи, – я сжал её руку.

– Хорошо, – она мягко улыбнулась. – У нас уже была такая установка, которую изобрёл Никитин. Не удивляйся, Олег. Мы перемещались с нею по всей Галактике. По всей Вселенной. И мы могли заглянуть в каждый уголок космоса. И даже проникнуть в иные Вселенные. Не веришь?

– Верю, – её слова убаюкивали, погружали в нирвану.

– Но потом астероид разнёс на клочки эту установку. И в последний момент, когда мы готовы были столкнуться с ним, наш суперкомпьютер сумел рассчитать то место, куда нам надо было перескочить. В последний раз. Где уже была подобная разработка. Нам нужны её чертежи, технические характеристики, чтобы восстановить. Понимаешь?

– Вернулись? В прошлое? Ты это хочешь сказать?

– Нет. В прошлое нельзя вернуться. Можно лишь найти альтернативную Вселенную, где все события отстоят от нашего времени на определённое количество фаз. И мы «прыгнули» сюда. Звучит как фантастика? – она вгляделась в моё лицо так пристально, что я нырнул в глубокий колодец её подсознания и понял, она говорила правду.

– Огорчу тебя, Мизэки. Никитин не сделал ещё свою «ловушку» до конца. Он не отдаёт её не потому, что жадный. Нет. Он щедрый, добрый, даже чересчур. Но у него что-то не получается. Не знаю, в чём дело.

Лицо девушки побелело, так что выделились чёрные изгибы бровей и глаза вспыхнули.

– Не сделал?! Но он должен был сделать! Почему же ты не захотел, чтобы мы встретились с ним. Почему, Олег?

– Потому что вы убили бы его, так же, как меня. А я не хочу этого. Я не предаю друзей. Никогда. Если бы вы дали мне встретиться с Никитином я бы сказал ему: «Артур! Не отдавай им свою разработку! Не отдавай! Они все равно меня убьют!»

– Но мы не хотим тебя убивать, Олег!

– Но я видел ваши лица. Вы с самого начала хотели от меня избавиться, после того, как я привёл бы вас к Никитину. А я этого не сделаю. Никогда. Прости. Мне надо идти.

Я встал с дивана и направился к двери.

– Олег, не уходи! Прошу тебя! Олег! Останься, Олег! Вернись!

Дверь распахнулась, но я ничего не увидел. Лишь бездну, которую заполняла чернота. Абсолютная пустота. Начало начал. Она манила, притягивала, обещала избавление от боли. И я решительно шагнул туда, в тьму безмолвия.