Неужели этот человек рядом со мной, этот здоровяк толстокожий, совсем не чувствует, как все во мне трепещет? Не понимает, что со мной творится? Не ощущает, как заледенелый образ мира у меня в душе начинает оттаивать, оживает, говорит со мной, вот как этот дождь, как эти мокрые скалы, вся долина, мерцающая огоньками во тьме, как даже эта дорога? Или ему совсем невдомек, что мне никогда в жизни не было настолько сродни все это, словно я лежу в колыбели на руках неведомого божества, боязливая и доверчивая, как неоперившийся птенчик, и знаю, заранее знаю, что все это никогда больше не повторится для меня, что весь этот мир, обретающий меня и обретаемый мною сейчас, я сей же миг утрачиваю, эту дорогу и эти деревни, эти темные грузовики, спящие у деревенских трактиров, это пение из-за освещенных окон