Что бы ни говорили обо мне в мире всякие тупорылые дурни (ибо я знаю, как дурно отзываются обо мне глупцы, даже самые глупые из глупейших), и все же Я – то, что я есть, Я – то, чья божественная сущность создала всех богов, и людей, какие когда либо жили на Земле.
И это уже само по себе является достаточным аргументом, чтобы я появилась здесь перед вами. Не успела я ещё и рта открыть, чтобы выступить перед вашим Почтенным собранием, как все ваши лица приобрели какую-то новую и непривычную приятность, как все повеселели и оживились. Посмотрите, как все вы так внезапно просветлели лицами и каким весёлым и сердечным смехом приветствовали меня целым шквалом аплодисментов. Поверхностный взгляд, по правде говоря, на всех вас, тех, кого я вижу вокруг себя, утверждает мне, что тут собрались не кто иные, как гомеровские боги, опьяненные сладким хмельным нектаром и божественным настоем, тогда как совсем незадолго до этого вы сидели такие неуклюжие и задумчивые, как будто пришли посоветоваться с оракулом. И как это обычно бывает, когда Солнце только готовится свить свой сияющий лик, или когда после холодной зимы дыхание Весны снова оживляет землю, благодаря чему все вещи немедленно обретают новый лик, новый цветение и снова становятся молодыми, подобным же образом, только взглянув на меня, вы в одно мгновение приобрели другое выражение лиц. И то, что иные знаменитые риторы с трудом достигают долгими, утомительными и тщательно заготовленными речами, Я достигла самим фактом своего появления!
Но если вы спросите меня, почему я предстаю перед вами в таком странном виде, навострите-ка получше ваши ушки, и послушайте внимательно, и вот что я вам скажу: не те уши, я имею в виду, какие вы приклеиваете к голове, когда идёте в церковь, но те, какие у вас за пределами церкви, большущие, красные, мясистые, те, какими вы имеете обыкновение слушать комических певцов, те, какие вы обычно обращаете к площадным жонглёрам, уличным дуракам, заговаривающимся и брызгающим слюнями юродивым и рыночным скоморохам, или такими, какие наш друг Мидас сразу бросал в кастрюлю. Ибо сегодня я склонен некоторое время играть с вами в софиста, но только не такого, какие в наши годы изголяются над пустыми головами подростков, набивая их всякой мусорной ерундой и любопытными пустяками, наущая искусству кухонной брани и уподобляя сварливым глупым базарным бабам. Отнюдь нет, я буду подражать тем древним, которые, дабы лучше избежать позорных прозвищ типа Софии или Уайза, предпочли называться софистами. Их делом было прославлять богов и возвеличивать доблестных людей. И подобную похвалу вы услышите от меня, но не в адрес какого-нибудь Геракла или Солона, а в адрес самой себя, то есть Божественной Глупости!
Пусть глупцы почитают несусветной глупостью превозносить Самого Себя, как это делаю я, это их дело! Кто может знать меня лучше, чем я сама и посему кому как не мне самой надлежит наилучшим образом наигрывать на трубах славы и флейтах уважения?
Хотя все же я думаю, что мои самовосхваления несколько скромнее, чем обычная практика наших дворян и мудрецов, которые, отбросив всякий стыд, нанимают какого-нибудь льстивого оратора или лживого поэта, из уст которого они могут непрерывно слышать лживые похвалы себе, то есть всякую несусветную чушь!
И все же, с кажущейся скромностью, они расправляют свои павлиньи перья и поднимают петушиные гребни, а этот наглый льстец приравнивает этого ничтожного человека к богам и предлагает его как абсолютный образец всех добродетелей, совершенно ему чуждых, наряжает жалкую сойку в чужие павлиньи перья, отмывает чёрного мавра добела и, наконец, раздувает комара до размера слона. Короче говоря, я буду следовать старой пословице, которая говорит: «Хвали себя вдали от соведей!» Хотя, между прочим, я не могу не удивляться неблагодарности, или, скажем так, или небрежности людей, которые, несмотря на то, что они почитают Меня в первую очередь и готовы признаться в моей благодетельной щедрости, всё же ни один из них за все эти века не произнес ни одной благодарственной речи, восхваляющей глупость.; когда еще не было недостатка в тех, чьи изощренные усилия превозносили тиранов, лихорадку, мух, облысение и других подобных вредителей природы до потери пульса и сна. А теперь вы услышите от меня простую импровизированную речь, но тем более правдивую.
Я не хочу, чтобы вы думали так, как другие ораторы, созданные для хвастовства остроумием. ибо, как вы знаете, когда они уже лет тридцать расшибают голову о какую-нибудь речь и наконец, собравшись духом, произносят нечто такое, что никогда не было их собственным изобретением, они всё же клянутся, что сочинили ее за три дня, да и то для развлечения; в то время как мне всегда больше нравилось говорить то, что выходило прямо сейчас.
Но пусть никто из вас не ожидает от меня, что я, подобно риторам, стану определять, кто я такая, не говоря уже о том, чтобы прибегать к какому-либо делению, ибо я считаю столь же неудачным ограничивать Силу и влияние той, чья божественность универсальна, или разделять всех в том, в чём все единодушно слиты. Или с какой целью, думаете вы, я должен описывать свою тень, когда я здесь, перед вами, и вы слышите сами, что я говорю? Ибо я, как вы видите, та истинная и единственная дарительница богатства, которую греки называют Мория, латины – Стультиция, а наши простые англичане – просто Глупостью.
Зачем вам так много слов, если одного моего взгляда вполне достаточно, чтобы понять, кто я? Или как будто кто-нибудь, приняв меня за мудреца, не может с первого взгляда по моему лицу и сану убедиться в истинности моего ума? Я не подделка, и в моей внешности содержится то же, что и в моей груди. Нет, я во всех отношениях всегда остаюсь самой собой до такой степени, что меня не могут обмануть и те, кто присваивают себе внешность и титулы мудрецов и меж тем ходят как ослы в Алых капюшонах, хотя после всего их лицемерия уши Мидаса выдают ничтожество их хозяев. Самое же неблагодарное поколение людей, те, которые по виду полностью преданы моей партии, а втайне всё же публично стыдятся моего имени, принимая его за упрёк, по этой причине, поскольку на самом деле они глуповцы, глупцы, хотя хотят казаться миру мудрыми людьми и Фалесами, мы же назовем их мудроглупами или премудрыми глупцами.
Не лишним будет вам также подражать риторам нашего времени, которые считают себя богами, если только они, подобно лошадиным пиявкам, захотят казаться двуязычными, и верят, что они совершили великий поступок, если в своих латинских речах они способны лишь перетасовать несколько цитат из греческого или латинского, и сделать из них мозаичный салат, хотя и в целом и в мелочах это едва ли кстати. А если им нужны жесткие тезисы, они перебирают какой-нибудь изъеденный червями манускрипт и выбирают с полдюжины самых старых и устаревших пословиц, чтобы сбить с толку своего читателя, полагая, без сомнения, что тем, кто понимает их смысл, они понравятся, а тем, кто ничего не понял, тем лучше, чем меньше они поймут. И они всегда будут восхищаться чужеродным, ибо самые честолюбивые из них будут бурно аплодировать с улыбкой и, подобно ослу, трясти ушами, чтобы им казалось, что они понимают больше, чем остальные.
Но, чтобы плавно подойти к цели: я выдала вам свое имя, но какой эпитет я должна добавить к нему? Какой же как не самый глупый? Ибо каким ещё именем может быть названа столь великая богиня, как Безумие пред её учениками? И поскольку не всем известно, из какого рода Я произошла, с позволения Муз, я сделаю всё возможное, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Но все же ни первичный Хаос, ни Орк, ни Сатурн, ни Иафет, ни кто-либо из этих изношенных, заплесневелых богов не были моими отцами, но Плутос, кого нужно счесть по богатству своему, вопреки Гесиоду, Гомеру и даже самому Юпитеру – divum pater atque hominum rex, (небесный отец и царь людей). По его единственной мании, как прежде, так и теперь, все священное и мирское существует и переворачивается вверх тормашками. По его мании существуют удовольствия, войны, мир, развиваются империи, советы, суды, собрания, брачные союзы, сделки, лиги, законы, искусства, все вещи легкомысленные или серьезные – простите, дыхания не хватает перечислять, в общем все общественные и частные дела человечества. Без помощи его все это рыгочущее стадо богов, сотворенное поэтами, и те немногие из них, каких можно вообще уважать, едва ли бы уцелели, либо, если бы они уцелели, пребывали бы в самом жалком и ничтожном состоянии. И даже если бы он был врагом всем, сама Паллада была бы ему другом; напротив, тот, кому он благоволит, у того сам Юпитер с его громами на коротком поводке. Это мой отец, и только им я славна! Он не порождал меня, выделив из своего мозга, как Юпитера произвёл эту кислую и дурно пахнущую Палладу, но произвёл от этой прекрасной нимфы, называемой Неотетой, самой красивой и очаровательной из всех нимф. Я не была как тот хромой кузнец, рождена в печальных и тягостных узах брака, а родилась, как цветок свободной и сильной любви. И все же, не поймите меня превратно, мой отец тогда был не тем слепым и дряхлым Плутом, каким он представлен у Аристофана, а божеством в полном расцвете сил и цветущей юности, и это, вкупе с тем, что он в то время, был накачан хмельным, солнечным нектаром, которым он наклюкивался до чёртиков на бражных пиршествах богов.
Что же касается места моего рождения, то, поскольку в наши дни оно считается главным предметом благородства, то я отвечу – я не родилась подобно Аполлону, на плавучем Делосе, или подобно Венере в плещущихся волнах, или в пещерах слепого Гомера, но родилось на Счастливых Островах, где ни сеют, не пашут, не куют, а только сбирают и поют – баклуши бьют, где ни о труде, ни о старости, ни о болезнях никогда и духом не слышали, и на чьих полях никогда не растут ни редьки, ни морквы, ни лук, ни бобы, ни другие презренные покойники растительного мира, а, напротив, рута, анжелика, баглосс, майоран, трилистники, розы, фиалки, лилии и все остальные нежные обитатели садов Адониса, радующие зрение и радующие нюх. И, родившись таким образом, я не пришла в мир, как все другие дети, с воплями и плачем, но прямо взгромоздилась на грудь и во весь рот улыбнулась моей матери. Не завидую я ничуть великому Юпитеру, вскормленному козлом, потому что меня вскормили две весёлые пьяные нимфы, а именно Мета, дочь Бахуса, и Апеда, дочь Пана. Они всегда бродят вместе со мной за компанию!
О проекте
О подписке
Другие проекты