Такая легкость.
Практически по Кундере: невыносимая.
До зубного скрежета, улыбки сквозь слезы и запрета на ложь. Не лгать, не умалчивать. Говорить только правду, раскрывая старые раны, раскапывая крупицы истины в прошлом.
Вспомнить то, о чем часто забываешь.
Когда страшно маленьким детям, они закрывают ладошками глаза и верят, что они в безопасности.
Когда страшно взрослым, они пишут книги. Или читают их. Упустив из виду очевидный факт, что монстры и сожаления, притаившиеся на страницах, могут сделать очень больно. Но могут и согреть изнутри, убедить, что пора убрать ладони и посмотреть на мир.
Прямо сейчас. Пока ты есть. И пока ты здесь.
А там, среди света, который мы не увидим, летят листы календаря. Из солнечного Парижа 1934-го в бомбежку прибрежного городка спустя десять лет. Заглядывают в военную немецкую школу 40-х годов, где даже стены дрожат от патриотизма и жестокости, а вместе с каплями пота из мальчишек по крупицам выдавливается человечность. Стремительно уносятся на тихую кухоньку, где однажды соберутся уставшие женщины, которые хотят борьбы и жизни под чистым, свободным небом. Которое одно для всех, без проверок расовой чистоты и условностей.
Между оторвавшимися датами скрыто так много судеб. Некоторые останутся где-то там, незабытые, но потерянные. А две судьбы пересекутся. Всего на один день. На целый день. Слепая девочка и мальчик с мечтами. Потерянная девушка и потерявшийся юноша. Так мало прожито и так много пережито.
.Она.
С миллионом звездочек. Яркими красками в голове и темнотой перед глазами. Чтобы выйти из дома, она учит макеты города, выпиленные заботливыми руками. Каждый шаг - это удар тросточки о тротуар. Выход из дома - четкий маршрут выстроенный в голове. Шаги, канализационные решетки посчитаны, можно открыть дверь. "Двадцать тысяч лье под водой" шепотом, вполголоса, но читать. Улитка, улиточка.
Мари-Лора. Светлая. Сильная. Бесстрашная.
Найдешь ли ты свое море? Сможешь управиться с ключами, которые так бездумно выпали тебе?
.Он.
Сиротский приют, даже с самым любящим воспитателем все равно не дает дом. Только в сестре и мечтах есть смысл. Главная радость - передачи неведомого ученого, которые откуда-то приносят радиоволны и сами приемники. Чинить, собирать, разбирать. Думать о том времени, когда станешь инженером. Ещё не зная, что не управляешь своей жизнью. Первый взрослый выбор ещё в детстве. Оставаться верным себе или приспособиться.
Верить и не верить в войну, твердить себе, что так надо. Одевать наушники и снова нести смерть. И надеяться, что когда-нибудь выпадет шанс изменить это.
Эта книга - удивительное явление.
Очень легкая, практически воздушная. И это при всей той боли и ужасе, которая спрятана практически на поверхности. Сюжет ведет за собой, путает своими хитросплетениями, но ни разу не дает потеряться или заскучать. С трудом отрываясь, не замечая, как пролетели ещё страницы, читатель послушно следует за Энтони Дорром по невидимому миру. Это невероятно!
Переливы слов, филигранная работа переводчика, не упустившего тонкости языка и наполнившего текст жизнью. Есть много причин сравнить эту книгу с "Книжным вором", одна из них перевод. Насколько коряво выполнен он там, настолько изящен, невесом тут. И эпитеты, такие же своеобразные, как и у Зусака, хотя здесь, по ощущениям, они удачнее подчеркнуты переводчиком . [Мари-Лора слышит, как консервный нож открывает банку, как льется в миску сироп. Через секунду она уже ест ломтики влажного солнечного света.]
Умная. Грустная. Очень сильная книга.
Однозначно в любимые. Широко открыть глаза, не сдаваться и верить.