Все те незриме світло

Такая легкость.
Практически по Кундере: невыносимая.
До зубного скрежета, улыбки сквозь слезы и запрета на ложь. Не лгать, не умалчивать. Говорить только правду, раскрывая старые раны, раскапывая крупицы истины в прошлом.

Вспомнить то, о чем часто забываешь.
Когда страшно маленьким детям, они закрывают ладошками глаза и верят, что они в безопасности.
Когда страшно взрослым, они пишут книги. Или читают их. Упустив из виду очевидный факт, что монстры и сожаления, притаившиеся на страницах, могут сделать очень больно. Но могут и согреть изнутри, убедить, что пора убрать ладони и посмотреть на мир.
Прямо сейчас. Пока ты есть. И пока ты здесь.

А там, среди света, который мы не увидим, летят листы календаря. Из солнечного Парижа 1934-го в бомбежку прибрежного городка спустя десять лет. Заглядывают в военную немецкую школу 40-х годов, где даже стены дрожат от патриотизма и жестокости, а вместе с каплями пота из мальчишек по крупицам выдавливается человечность. Стремительно уносятся на тихую кухоньку, где однажды соберутся уставшие женщины, которые хотят борьбы и жизни под чистым, свободным небом. Которое одно для всех, без проверок расовой чистоты и условностей.

Между оторвавшимися датами скрыто так много судеб. Некоторые останутся где-то там, незабытые, но потерянные. А две судьбы пересекутся. Всего на один день. На целый день. Слепая девочка и мальчик с мечтами. Потерянная девушка и потерявшийся юноша. Так мало прожито и так много пережито.

.Она.
С миллионом звездочек. Яркими красками в голове и темнотой перед глазами. Чтобы выйти из дома, она учит макеты города, выпиленные заботливыми руками. Каждый шаг - это удар тросточки о тротуар. Выход из дома - четкий маршрут выстроенный в голове. Шаги, канализационные решетки посчитаны, можно открыть дверь. "Двадцать тысяч лье под водой" шепотом, вполголоса, но читать. Улитка, улиточка.
Мари-Лора. Светлая. Сильная. Бесстрашная.
Найдешь ли ты свое море? Сможешь управиться с ключами, которые так бездумно выпали тебе?

.Он.
Сиротский приют, даже с самым любящим воспитателем все равно не дает дом. Только в сестре и мечтах есть смысл. Главная радость - передачи неведомого ученого, которые откуда-то приносят радиоволны и сами приемники. Чинить, собирать, разбирать. Думать о том времени, когда станешь инженером. Ещё не зная, что не управляешь своей жизнью. Первый взрослый выбор ещё в детстве. Оставаться верным себе или приспособиться.
Верить и не верить в войну, твердить себе, что так надо. Одевать наушники и снова нести смерть. И надеяться, что когда-нибудь выпадет шанс изменить это.

Эта книга - удивительное явление.
Очень легкая, практически воздушная. И это при всей той боли и ужасе, которая спрятана практически на поверхности. Сюжет ведет за собой, путает своими хитросплетениями, но ни разу не дает потеряться или заскучать. С трудом отрываясь, не замечая, как пролетели ещё страницы, читатель послушно следует за Энтони Дорром по невидимому миру. Это невероятно!
Переливы слов, филигранная работа переводчика, не упустившего тонкости языка и наполнившего текст жизнью. Есть много причин сравнить эту книгу с "Книжным вором", одна из них перевод. Насколько коряво выполнен он там, настолько изящен, невесом тут. И эпитеты, такие же своеобразные, как и у Зусака, хотя здесь, по ощущениям, они удачнее подчеркнуты переводчиком . [Мари-Лора слышит, как консервный нож открывает банку, как льется в миску сироп. Через секунду она уже ест ломтики влажного солнечного света.]

Умная. Грустная. Очень сильная книга.
Однозначно в любимые. Широко открыть глаза, не сдаваться и верить.

Ох божечки, сколько копий уже сломано вокруг «Невидимого света», некуда ступить, чтобы не порезаться. Как видно по оценке, я на стороне тех, кто от книги если не в восторге, то близко к тому. Образный, красивый текст. Прекрасная история, сплетенная их нескольких судеб, тонких нитей, которые война скомкала в один клубок. Постоянное ощущение грядущей бури – читатель все время на шаг впереди сюжета, и это напряжение невыносимо. Сейчас грянет гром, сейчас грянет. Кинематографичность, модная сейчас, не без этого; но если бы сняли фильм по этой книге, он был бы, мне кажется, очень красивым, насколько может быть красивым опустошение. И образы-рефрены, красивые и умиротворяющие: книга, раковина, музыка, радио. Они помогают устоять на ногах в этой чудовищной, страшной войне, и не сойти с ума.

И вместе с красотой здесь важное подается честно, без излишней слезливости и драмы. Как есть. Каждый может оказаться победителем и побежденным, каждый может быть в роли жертвы или тирана, и необязательно любить убивать, хотеть убивать, чтобы убивать. Просто люди – маленькие, невесомые, война скомкает и выбросит, не спросив.

Не могу пройти мимо споров, разгоревшихся вокруг романа. Многие говорят, что роман совсем не такой, какие пишут повидавшие войну воочию, и вообще негоже какому-то американцу, рожденному в семидесятых, браться за эту тему. Ну разумеется, те, кто прошел войну и выжил, написали другие книги. Разумеется, никто не сможет написать так же; хочется добавить – и слава богу, что не сможет. Но Вторая мировая война – огромный шрам на лице человечества. Для переживших ее это до последнего вздоха будет шрам открытый, кровящий, бездонный, гниющий и зловонный, как сам ад. Для моего поколения это скорее рубец – но все равно уродливый, зудящий, никуда от него не деться. История – не человек, пройдет несколько столетий, и даже этот рубец затрется, поблекнет. Но еще долгие годы война останется в сознании человечества как одно из самых страшных его событий – если не самое страшное. Разумеется, она будоражит писателей (художников, режиссеров, музыкантов, и т.д.), и будет будоражить впредь. Разумеется, о ней будут писать (книги, музыку, картины, снимать фильмы). Имеет ли право на такую книгу сорокалетний американец? Да, имеет. Он человек, великая война – это и его история тоже.

Еще читатели увидели оскорбления в адрес русских солдат. Я не увидела.
Я увидела доведенных до исступления людей, которых война морально раздавила. Увидела чудовищную усталость сродни той, которая одолела Вернера в конце концов. Увидела, как солдат, насилуя первую попавшуюся девушку, повторял имена друзей, погибших на его глазах. Солдат оказался русским, а девушка – немкой. Парой сотен страниц ранее немецкие солдаты обливали водой бежавшего пленного, привязанного к столбу одной морозной зимней ночью. Расстреливали невинную женщину и ее маленькую дочь за то, что они спрятались в шкафу. В немецких школах для будущих солдат была пропаганда: русские – звери, никого не щадят. Во французских городах шли слухи, что немцы – звери, забирают юных девочек, особенно им нравятся слепые.
Еще я увидела восхищение русскими партизанами – как они доставляли столько хлопот немецкому наступлению, не имея практически ничего, ни техники, ни организованности. Кажется, этот эпизод увидела только я.

Когда война, очень тяжело разобраться, что на самом деле правильно, что хорошо, что плохо. Мало кто по-настоящему плохой; с обеих сторон стреляют люди, доведенные до отчаяния, запутавшиеся, потерявшиеся, раздавленные.

Я не могу назвать «Весь невидимый нам свет» безупречной книгой. Мне, например, показалась лишней мистическая линия с драгоценным камнем, а в целом роман несколько затянут: есть такой момент, когда предгрозовое ощущение все никак не перейдет в громовой удар, и от тянущейся ноты начинаешь уставать. Как будто автору хотелось сказать больше, чем того требовал роман; даже в конце, когда уже, кажется, история завершена, он говорит еще, еще, никак не может остановиться. Кому-то, конечно, не придется по вкусу и слог, и нелинейное строение, и персонажи, хотя мне все это было очень по душе. Но, пожалуйста, не нужно искать войны и злобы там, где их нет. Этого в мире и так через край, даже если совсем не искать.

Оба моих дедушки прошли Великую Отечественную. Мамин папа, пробывший в Бухенвальде, не дожил несколько лет до моего рождения. А вот своего любимого дедулю, я отлично помню, и любовь моя к нему ничуть не уменьшилась, хоть со дня его смерти уже прошло тринадцать лет. И чем взрослее я становилась, тем лучше понимала, почему дедушка, когда мы с братом просили рассказать его о войне, рассказывал нам лишь о своем верном друге – коне, рисовал его, но никогда не говорил о боях; теперь я отлично понимаю папу, который не может смотреть военные фильмы, маму, в глазах которой видны слезы каждый День Победы, самый светлый, самый главный праздник в истории наших стран, в моей семье и мой самый любимый день в году.
Думаю, справедливо утверждать, что Вторая мировая война – самая трагичная страница в истории человечества. Я физически не могу читать в год больше двух-трех книг, посвященных этой теме. А в этом году две из них выпали мне в мае – советская классика и современный «западный» взгляд на эту эпоху.
Читать их я начала одновременно. Но вот эффект, произведенный ими, оказался абсолютно разным: «ту самую советскую книгу» (на момент написания данной рецензии) я еще не дочитала, а вот с «шедевром» мистера Дорра мы простились недели две назад. И дело совсем не в объеме этих двух книг.
Прежде, чем приступить к чтению книги, прочитала ряд восторженных отзывов и рецензий. Это меня насторожило, учитывая то, что:
а) автор книги – американец, а это, на мой сугубо субъективный взгляд, практически гарантирует маловероятность того, что книга о войне мне сможет понравиться, так как эта тема сразу превратится в выжимающую слезы читателей мелодрамму, в которой война – это лишь фон;
б) к той войне, которую он описывает, Дорр не имел никакого отношения. Он родился в 70-х гг., а (опять-таки, по моему субъективному мнению), чем больше времени проходит с момента окончания войны, тем хуже становятся книги, посвященные ей;
в) я выросла на советских книгах и фильмах, посвященных теме Великой Отечественной, большинство из которых создавались людьми, которые сами пережили эти страшные годы. Этим историям ты веришь с первой буквы и до последней, а чтение книги или просмотр фильма превращается в тяжелое испытание, кажется, что ты и сам оказался там ненадолго, и из этого недолгого путешествия каждый раз возвращаешься немного изменившись. К сожалению, ни одна зарубежная художественная книга, посвященная той войне, не произвела на меня такого впечатления: они все воспринимаются исключительно как литературные произведения, некоторые герои которых вызывают те или иные эмоции, но в их реальность я ни разу не поверила;
г) множество восторженных отзывов на новое произведение, как правило, гарантируют то, что книга мне вряд ли понравится. И не потому, что я стремлюсь выделиться, продемонстрировать свою «непохожесть на серые массы». Просто, в последнее время это для меня норма.
Но, пожалуй, пора перейти к более подробному анализу данной книги.
1. Язык произведения. Книга читается очень легко. Пожалуй, даже слишком легко. Язык произведения достаточно беден. Но, вполне возможно, это недостаток перевода, а так как оригинал я не читала (да и думаю, мне не захочется его читать), не могу с уверенностью сказать, что это недостаток стиля автора (хотя что-то мне подсказывает, что и язык оригинального произведения не отличается какими-либо выдающимися данными).
2. Структура произведения. Сначала мне даже показалась немного интересной: переход от истории Мари-Лоры к истории Вернера, плюс поиски «Моря огня» (очень старого и дорогого камня, поиск которого (как оказывается), был важной целью для Гитлера). Но в итоге это так ни к чему и не привело: финал произведения достаточно предсказуем и банален.
3. "Мистическая" составляющая. Тот самый алмаз «Море огня», который притягивает несчастья к своему обладателю, но в то же время гарантирует ему бессмертие. И книги не хватило только утверждения прямым текстом, что именно этот камень и является главной причиной начала Второй Мировой, так как война началась вскоре после того, как в музее открыли миллион замков, за которыми камушек и был запрятан. На мой взгляд, данная сюжетная линия – бессмысленная трата нескольких сотен страниц.
4. Персонажи. Все они такие… шаблонные… картонные… Слепая девочка, которая, казалось бы, своим неиссякаемым оптимизмом и любознательностью, должна вызывать симпатию; сирота, в котором обнаруживаются гениальные способности к математике и физике, попадая в школу для «цвета нации», иногда ведет себя так, что те или иные его способности должны бы вызвать в читателе негодование; специалист, одержимый поиском «волшебного» камня, который не останавливается ни перед чем, которого просто обязаны ненавидеть все читатели; все второстепенные персонажи (отец и странный дядюшка Мари-Лоры, обитатели приюта, в котором вырос Вернер, ученики и преподаватели школы, фашисты) тоже по замыслу автора должны были вызвать во мне, в читателе, определенные эмоции. Проблема в том, что ни одному из них не удалость достигнуть поставленной цели. Единственное, что вызвало во мне эмоции – описание русских солдат, но, боюсь, эффект, который оно на меня произвело… не совсем такой, какой был запланирован автором. Но об этом позже.
5. Сюжет. До ужаса предсказуемый и банальный. Единственное, что оставалось для меня своего рода «загадкой» - это выживет ли отец Мари-Лоры. Все остальное – в стиле банального голливудского «хэппи энда». Кстати, несмотря на все описания, меня не покидало ощущение, что я скорее читаю сценарий к фильму, нежели художественное произведение.

Не буду оригинальна. Как и на большинство читателей данной книги на нашем сайте, самое сильное отрицательное впечатление на меня (а в моем случае, единственное) произвело описание «того самого эпизода». Самые плохие люди в этом произведении совсем не фашисты, а, естественно, вечно пьяные, вонючие, похотливые русские, пришедшие в Европу в 45-м году не для того, чтобы освободить ее от «коричневой чумы», а лишь с одной-единственной целью – отомстить, разрушая на своем пути все, что только можно и насилуя всех особей женского пола (а, собственно, почему только женского???) . А фашисты, оказывается, никаких зверств не устраивали, а когда по ошибке убили невинную женщину с ребенком, даже всей командой испытывали муки совести. После этого эпизода книгу я дочитывала уже с одним-единственным чувством – чувством брезгливости.
Как итог, вышеописанный эпизод оставил неприятный осадок, а книга в целом… хм… да никакого впечатления она не оставила…