Germinal

Эмиль Золя, что ты сделал со мной? Зачем же так-то? Всю душу вывернул наизнанку, покрошил на мелкие кусочки, а когда уже живого места не осталось, спалил все к чертям. Даже хорошо, что книга закончилась, а то я боюсь представить, что бы со мной дальше было.

А не читать нельзя. С первых страниц - и без возврата. Просто удивительно, как легко читается такая тяжелая книга. Строчки просто проглатываются одна за другой, и вот уже осталось совсем чуть-чуть, а ты все думаешь: что, что дальше? И знаешь ведь что, все очень прозрачно, а в глубине души не хочешь этому верить... Неужели так все и закончится? И уже даже думаешь: пусть хоть так, лишь бы не еще хуже! А ведь поначалу казалось: что может быть хуже? Может... А что-то внутри тебя, несмотря на всю реалистичность и правдивость книги и восхищение от этого, требует другого - более счастливого. "Пусть им хоть немного повезет!" - вопреки всякой логике и здравому смыслу, то и дело встревает внутренний голос. "Нет, это было бы неправдоподобно. Вы сказку читать пришли или слушать неприкрытую правду? Ну так слушайте же" - отвечает Золя. И мы слушаем. Затаив дыхание, внимаем. Что нам еще остается, когда перед нашими глазами открывается такая бездна. Как бы не рухнуть в нее совсем.

Вся книга на эмоциях. Одновременно и жалеешь, и злишься, и убить кого-нибудь хочется, и понимаешь, что некого и не за что. Вот взять то убийство в конце книги. Как символично! И бессмысленно. И при этом как будто даже справедливо. Но все равно бессмысленно.

Шахтерский поселок. Болезни, голод, грязь, нищета... И шахта - единственный способ выжить. Изнуряющая жара и пронизывающий ледяной ветер, постоянная сырость и отравляющие газы, духота, тяжелый труд на грани физических возможностей, постоянная угроза обвалов... И жалкий заработок, которого едва хватит на хлеб, да и то, если обойдешься без штрафов. Но и на такое место сколько угодно претендентов, вон они, идут по дороге без гроша в кармане, согласные на что угодно ради того, чтобы выжить. И все так жили, и деды, и отцы. И наши дети тоже будут. Нам еще повезло, бывает и хуже.

Шахтерская семья. Семеро детей всех возрастов. Дети ценны постольку, поскольку могут приносить пользу. Маленькие дети - просто лишние рты. Когда еще вырастут, чтобы пойти работать в шахту, а сколько хлеба съедают. Сын женился - предатель, заработок должен был принадлежать семье, зря, что ли, растили его. Дочь ушла к любовнику - для того вообще нет приличных слов, дрянь такая, любовник-то и сам зарабатывает, а семье бы ее деньги очень пригодились, ведь младшие дети только что с голоду не умирают.

Обычная семья. И ведь нельзя сказать, что они не любят своих детей. Любят. Только жизнь заставляет именно так к ним относиться. Рабочая сила и лишние рты. Их бы, казалось, и вовсе лучше не иметь, да уж "так получается". Потому что других видов отдыха не предусмотрено. Вот и работают парни и девушки с ранних лет в шахтах, не разгибая спины, а по вечерам ходят "отдыхать". Последние подчас и не совсем по своей воле, да только "лишних ртов" годам к 16 уже прибавляется. И выхода из этого замкнутого круга как будто нет.

Вот Катрина. Как же неимоверно злит ситуация с ней! На ровном месте ведь. Ладно бы еще "любовь". А то ведь тоже, "так получилось". Ленточка, прогулка... А теперь она считает своим долгом смиренно сносить от своего "мужа" побои, оскорбления, скотское отношение и защищать его от нападок других. Он ведь "муж", если его унижают, значит, и ее тоже. И уйти нельзя, "муж" ведь, а она же не какая-нибудь там, чтобы от одного к другому...

А что, все так живут. Вон, посмотрите на соседей. На них, кстати, можно не только посмотреть, но и прямо сквозь стены послушать, они же в домишках тонкие, ничего не утаишь за ними. Одна только и радость - зайти к соседке (особенно, если та сегодня богата и на халяву кофейку предложила, а у тебя дома мышь повесилась) да перемыть косточки этой шлюхе из дома напротив. А потом зайти к той, что напротив - и... Ну, вы поняли.

А гайки затягиваются. И если раньше казалось, что хуже быть не может, то теперь понимаешь, что прежде-то все же "жили себе помаленьку". А сейчас мать желает смерти собственным детям, потому что она лучше, чем такая жизнь. Сейчас жена готова убить собственного мужа, если он не возьмет в руки камни и не начнет кидать их в солдат.

Не лучше ли подохнуть с голоду сразу, чем надрываться в этом аду и не зарабатывать даже на хлеб?

Нарастает недовольство, понемногу, по капле... Привычная, веками выработанная покорность, она многое может стерпеть, а только всему есть предел. И в какой-то момент достаточно искорки, одного слова, чтобы все взорвалось. Не зря же это шахты. Они тоже могут рухнуть, если знать, где подпортить крепление. В них тоже может случиться взрыв, если скопится слишком много газа. Так и в народной массе. Раскачиваются долго, но потом не остановить... И так легко увлечь мечтой о лучшем будущем. Немного потерпеть - и все станет нашим. Проявить храбрость - и все получится. "Все отобрать", "все разрушить", "самим стать хозяевами". Увлечь легко, а что потом? Когда прольется кровь, когда последует прозрение? Как сказать им, что все было зря, потому что так и должно было быть? Потому что это было неизбежно?

А тут же, рядом, живут и процветают люди "из другой жизни". Они иногда снисходят до проявления как-бы-доброты. Дети голодными глазами смотрят на сдобную булку? Бедные крошки, вот вам по кусочку. Да поделитесь с братья и сестрами! Какое благородство, степенные родители плачут от умиления любимой доченькой. И чего эти шахтеры жалуются? Они же так отлично живут.

Здесь будет много смертей. Много горя. Много мучений. Много тяжелых тем, много вопросов, на которые нет ответа. Книга морально просто расплющивает. И все же она прекрасна. Прекрасна и беспощадна. От первого до последнего слова.

Это одно из произведений, которое я настоятельно рекомендую к прочтению. И дело тут не в том, что это интересная книга, что она многому учит… Нет! Дело в том, что она описывает реальные вещи и вполне может избавить вас от депрессии (или, наоборот, в нее ввести).

Не буду рассказывать, о чем роман, его можно пересказать в двух предложениях. Хочу поделиться мыслями, которые возникли у меня во время его прочтения.

Во-первых, я с ужасом осознала, что до него абсолютно не была знакома с жизнью шахтеров. Я всегда жила в городе в благополучной семье, читала, училась, слушала истории про тех, кому не повезло… Знала, что есть опасные профессии или такие, которые предполагают практически рабство… Но вот о подобной жизни я только догадывалась… Каждое утро эти люди идут в место, которое о опасно для здоровья и жизни… Шахтеры поразили меня своей пугающей способностью подчиняться любому приказу. Даже матери жертвовали своей гордостью и честью дочерей ради того, чтобы прокормить своих детей! При этом молодые люди вели себя настолько отвратительно и фривольно, что даже писать об этом не хочется, они напомнили мне свору собак, готовых разорвать друг друга ради физических потребностей…

Конец меня окончательно выбил из колеи. Он не был очевиден. Можно было предсказать то, что человеческое терпение не железное, и в итоге, все-таки, лопнет, но чтобы произошло то, что произошло - нет. Не знаю, как Золя смог написать такое и, понимая, что все это не вымысел, не сойти с ума.

"Жерминаль" - очень сильное произведение, насквозь пропитанное духом мужества и смирения. Роман затрагивает актуальные во все времена темы бедности и несправедливости. Он логичен от начала до конца, реалистичен и отражает все человеческие пороки. После его прочтения перестаешь расстраиваться из-за мелочей и начинаешь радоваться жизни. Такой, какая есть.

Книга не из лёгких, надо настроиться на тяжёлые темы и описания в романе, но спасает язык, слог Золя, повествование энергично ведёт за собой. Веришь, что материал о жизни рабочего класса писатель собирал тщательно, картины, им нарисованные, подробны и убедительны, и без унылости и причитаний, роман содержит мощный эмоциональный заряд.

Перед нами классический капитализм 19-го века, два непримиримых полюса противостояния труда и капитала. Одни закабаляют и эксплуатируют, выжимая всё до последней капли, другие – покоряются, у них нет выхода. Одни деградируют в скуке и лени, другие – в нищете и невежестве.

Нам, читателям 21-го века, этот роман напоминает, что простые, как аксиома, вещи: 8 –часовой рабочий день, запрет на детский труд, элементарные гарантии безопасности и социального обеспечения – всё это завоёвано кровью, потом и слезами рабочих 19-го века - в Англии, Франции, России, ткачами Манчестера, французскими шахтёрами, петроградскими рабочими.

Этьен Лантье, сын Жервезы из Эмиль Золя - Западня , молодой здоровый парень, бредёт в поисках работы по дорогам северной Франции, он уже давно голодает, смертельно устал и почти отчаялся. По «счастливому» случаю его взяли на угольную шахту и ему удаётся поселиться в посёлке углекопов. Условия работы и жизни шахтёров ужасающие, тяжелый труд в подземельях на сотни метров глубиной, угольная пыль, въевшаяся в кожу и лёгкие, в шахте либо духота, либо холод и сырость, постоянно угрожают обвалы, взрывы газа, затопления. Не меньше поражают Этьена и покорность, привычка, с которой принимают потомственные углекопы эти условия жизни и труда. Он знакомится с русским анархистом Сувариным, беседует с ним и другими, пытаясь разобраться, читает книги и статьи социалистов, интересуется созданием «Интернационала».

На примере семьи потомственного шахтёра Маэ мы видим все варианты, в которые выливается такое бытиё рабочих – покорность, забитость (Катрин), развитие садистских, жестоких наклонностей (Жанлен), неистовая ярость (мать), осознание своего положения и разочарование от того, что изменить ничего не удалось (отец), сумасшествие (дед), полное самоотвержение и самоотречение (Альзира). Показательно и то, что все герои романа не остаются статичными, они думают, они преодолевают большой путь в саморазвитии.

Мощная кульминация романа – это забастовка углекопов, их решимость ни за что не сдаваться, несмотря на результат – голод и крайнюю нищету. Реалистично показано бешенство и неуправляемость толпы, ярость и отчаяние тех, кому терять уже нечего, кого разрывают изнутри накопленные обиды, страдания и несправедливости.

Показаны и семьи владельцев шахт Энбо и Грегуары, как они скучают, сладко кушают и сладко спят. Господин Энбо тоже страдает, подумаешь, шахтёры требуют хлеба, у него своя драма – жена изменяет. Господин Энбо не в состоянии принять конструктивные меры, он озабочен только своей репутацией в глазах Правления угольной компании, а Правление далеко, в Париже, и знать ничего не хочет, подай результат – забастовка должна быть прекращена, работа шахт возобновлена. Владельцы не желают поступиться ни одним сантимом, чтобы облегчить жизнь и труд рабочих, дабы не потерять прибыль. И даже потери и убытки при стачке, когда рабочие разгромили шахтное оборудование, крупный капитал умеет повернуть себе на пользу, перенести убытки на счёт конкурентов и укрупнить своё производство.

Забастовка закончилась кровавыми потерями, а Царь-Голод погнал углекопов опять в подземелье, но роман не заканчивается пессимистически. Об этом сразу же говорит название. Жерминаль – это весенний месяц французского республиканского календаря, когда прорастают все брошенные зёрна.