– Как ты меня назвала?

Повернувшись на голос, замерла.

Каенар был так близко, что теперь я касалась кончиком носа кончика его властного профиля. И на губах ощущала тепло его дыхания. И Каенар разделся до пояса, и сейчас, когда он был так близко, я чувствовала запах его тела, практически дышала им…

– Асьен, ты покраснела, – Ангел Смерти придвинулся еще ближе, заставляя вжаться в спинку кресла. – Даже кончики ушей пылают.

Затаив дыхание я смотрела в черные глаза кронпринца, но при этом каким-то невероятным образом не могла игнорировать все остальное, что шло в комплекте помимо глаз с весьма проницательным взглядом.

– Ваше императорское высочество, – я старалась придать голосу строгости.

– Да, ваше императорское высочество, я вас внимательно слушаю, – и Ангел Смерти рывком притянул меня к себе.

Полуобнаженный Каенар, бешенное биение моего сердца, ощущающего столь же неистовое биение его сердца того, опаляющее дыхание на губах, его судорожный выдох, мой вдох… и Каенар сорвался.

Листопадом разлетелась корреспонденция, прочитанная и нет, я оказалась сидящей на столе, мир на мгновение замер, а затем резко отдалился, сужаясь до нас двоих в одной палатке, где так красиво падали бумажные листья…

Он прикоснулся к моим губам осторожно, словно пробуя на вкус, но от одного прикосновения, меня опалил жар! И нежный поцелуй показался обжигающим, а притягивающая к напряженному телу рука на моей талии – опаляющей, а кожа Каенара раскаленной.

Мой испуганный вскрик, его хриплый стон и он толкнул меня на стол, придерживая ладонью за затылок, чтобы не ударилась, и мгновенно накрывая собственным телом, чтобы не поднялась.

– Асьен, – в черных глазах разливалось желание, столь же неизмеримое как весь Нижний мир, – останови меня… – его голос становился все более хриплым с каждым словом.

– А я… могу? – мой голос дрожал.

– Ты должна, – приказал Каенар и движением руки отрезал нашу палатку звуковым барьером.

И не позволяя выполнить возложенные на меня обязанности, кронпринц прижался к моим губам. Горячо. Слишком горячо, почти обжигающе, и в ответ на его прикосновение, по венам потекла не кровь, а раскаленная лава. Я задыхалась от его поцелуя, чувствуя себя так, словно стою на самом краю пропасти, а там, внизу бушует пламя и нет никаких мыслей, нет разума, нет необходимости думать, просчитывать наперед, планировать будущее… Есть только здесь и сейчас в огне выжигающем все сомнения дотла.

– Каенар…

Он воспользовался моей попыткой остановить его, скользнув языком по губам, и проникая глубже…Надеюсь, мой стон поглотил звуковой барьер, но его определенно более чем расслышал бывший герцог Риддан, и перехватывая мои запястья, Каенар прошептал:

– Еще…

И теплые пальцы обжигающе скользнули вниз по шее, расстегивая одну пуговицу за другой, ласкающе касаясь обнажаемой кожи, стягивая вниз нижнее белье, срывая с плеч расстегнутую куртку. И в какой-то момент вся моя одежда до пояса оказалась там же, где и корреспонденция – где-то на полу. Но едва ли я это заметила. Кожа к коже, тело к телу, мои руки на его плечах, его крепко обнимают меня… Мы столько ночей провели вместе, но лишь сейчас я ощутила, что все это время от разумности до безумия нас отделяли всего несколько слоев ткани… и теперь, когда я знаю об этом, спать в одной постели плохая, очень плохая идея…

– Растрепанная, раскрасневшаяся, безумно чувственная… Если будешь так громко стонать, мне придется поставить второй звуковой барьер, – прошептал Каенар, спускаясь поцелуями вниз по моей шее.

Чувственная? Эльтериан говорил, что я холодна как бревно в покрытом вечными снегами лесу, но когда губы Ангела Смерти накрывают вершину моей груди – я забываю про Эльтериана…

Отдаленный грохот барабанов мы услышали лишь потому, что для того чтобы поставить двойной звуковой барьер нужно было ликвидировать первый.

И в наше наполненное безумным биением сердец пространство, ворвался внешний мир, по отношению к которому мы в данный момент испытывали лишь одно желание – послать к демонам!

Но, увы, демоны явились к нам.

– Ритм, – срывающимся хриплым голосом с трудом проговорил Каенар, – их барабаны отбивают ритм нападения. Явились… запугивать…

– Значит, нужно достойно встретить, – растерянно отозвалась, прикрываясь рукой.

Каенар посмотрел на мою ладонь, лишившую его доступа к тому, что он полюбил определенно с первого прикосновения, посмотрел мне в глаза и мрачно произнес:

– Пусть подавятся своими боевыми барабанами!

И тот, для кого агрессия была чем-то столь же привычным, как для сиротки из Суассона домик четы Бомари, выплеснул чары, прежде, чем осознал что творит.

Я вздрогнула, ощутив почти неконтролируемое желание разорвать что-нибудь… Неимоверно сильное желание, которое было в корне подавлено другим, тем, что еще не успело угаснуть в разгоряченном теле.

Но дальше было хуже – Каенар давно перестал быть только агрессором. И на смену агрессии пришло желание буквально сожрать барабаны!

Дирхам и многочасовые тренировки Каенара по воздействию на меланхоличных исполинских дашганов возымели свои плоды – кронпринц сейчас если и не был суммарным манипулятором, как Эльтериан, то одним из сильнейших являлся точно!

– Что происходит? – раздался возглас одной из студенток.

– Что вы делаете? – закричала другая.

А это были леди из военных родов, они не относились к тем, что начнут устраивать панику из-за мелочи.

– Господин, – я резко села на столе, прикрываясь еще и волосами, – остановите это!

Каенар, тяжело дыша, поднялся, упираясь могучими руками по обе стороны от меня, и судя по выражению его глаз, туда даэтарцам была и дорога. А там, в лагере, раздался уже визг!

– Каенар! – я в ужасе смотрела на кронпринца.

Он мрачным голодным взглядом на меня.

И тут мы оба ощутили новую волну чар. За основу был использован ментальный посыл кронпринца, но сила принадлежала не ему!

Каенар быстро вышел из палатки, мгновенно одевшись при помощи магии. Я же закутавшись в плащ, саму палатку покинуть не решилась, выглянула из-за края.

И порадовалась тому, что осталась внутри – даэтарцы действительно начали сжирать свои барабаны. Только вот боевые барабаны крепились к телам знаменосцев, и в результате помимо барабанов, от которых оставались лишь ошметки, весь заявившийся незваным отряд буквально пожирал и тех, на чьих телах инструменты были закреплены. Я оказалась права – леди из боевых кланов не поднимают шум из-за мелочей, девушки начали кричать лишь тогда, когда на землю попадали отгрызенные конечности!

– Милое зрелище, не правда ли? – я не заметила ни того когда подошел Эльтериан, ни того как он подошел.

Лишь вздрогнула, услышав его голос так близко.

Нервно отступила на шаг, скрываясь в палатке.

– Смотрю, вам тут было жарко, – Эльтериан, не реагируя ни на что, привалился плечом к балке, удерживающей вход в шатер. – Но твои брюки на месте, значит я снова успел.

И не говоря более ничего, принц неторопливо направился в свою палатку.

А в лагере тем временем начинался хаос, и магистр Сайдакор, не скупясь на ругательства, безуспешно пытался остановить происходящее.

Внезапно, перекрыв шум криков и вопли, раздался приказ Каенара:

– Фейки, ко мне!

Через несколько минут я испытала желание перестать питаться мясом и перейти исключительно на фрукты, овощи, траву, к примеру. И это были не только девушки с ментального факультета, я уже была способна отличить воздействие Каенара от всех прочих, и его воздействие превышало воздействие «фей».

***

Вернувшись в палатку я долго умывалась, пытаясь прийти в себя и нервно размышляя о том, что не могу допускать подобное сейчас, в столь решающий момент, особенно если учесть… что я едва ли контролирую себя в объятиях Каенара, если не сказать точнее – не контролирую вовсе.

После, собирая волосы в строгую прическу на затылке, я стояла перед зеркалом и вспоминала слова Эльтериана. Передо мной принц не скрывал своей причастности к произошедшему. Полагал, что я не стану сообщать об этом Каенару? Самонадеянно даже для принца, слишком самонадеянно…

Но хуже всего оказалось то, что Эльтериан смог усилить чары Каенара, практически перехватив контроль над его силой. И впервые за все истекшие месяцы я с ужасом подумала о том, а только ли Беладонна Белая была причиной неадекватного и чрезмерно агрессивного поведения герцога Риддана? Возможно ли, что Эльтериан был сильным манипулятором всегда? Утверждать точно я не могла, но столько лет пробыв личной марионеткой Великого принца, я знала что у Эльтериана из прошлого если и не было способностей манипулятора, то определенно имелась склонность манипулировать.

Сев за стол, я достала чистый лист бумаги и некоторое время смотрела на него, тяжело дыша и пытаясь сформулировать главные рычаги манипулирования.

Первое – власть. Если план магистра Ксавьена увенчается успехом, власть Эльтериан потеряет.

Но это не значит, что он потеряет все прочее.

Второе – магия. Лишить принца магии будет сложно, очень-очень-очень сложно. Однако вспоминая ситуацию с Гродари, при мысли о котором до сих пор сжималось сердце, а глаза наполнялись слезами, я вспомнила и об ордене Заклинателей. Магистр Ильхан – один из глав ордена Заклинателей. При его поддержке, лишить Эльтериана магии, полагаю, вполне возможно.

Однако, даже тогда Эльтериан останется наследником рода Ашшенар. Репрессии лорда Аскеа сильно потрепали род, взрастивший императрицу Ссиль, но лишив его многих выдающихся представителей, глава Тайного департамента не смог ни на одну медную монету уменьшить состояние этой великой семьи. До сих пор род Ашшенар оставался богатейшим родом в империи Аркалад.

Таким образом, выделяем третий источник силы Эльтериана – деньги.

И на пустой лист бумаги начали ложиться ровные строки:

«Дивного вечера, лорд Аскеа…»

Когда в палатку вернулся Каенар, я уже запечатывала послание.

– Мой господин, – я протянула конверт кронпринцу, – не могли бы вы…

Договаривать не пришлось – Каенар взял конверт и прочел имя адресата.

– Что-нибудь еще, моя наследная принцесса? – не особо скрывая свое недовольство, вопросил он.

– О, да, – я поднялась, и высказала существенную причину своего недовольства: – Меня зовут Асьен. Я никак и ни в чем не возражала по поводу фамилии Риддан, но имя «Асьениэль» вызывает у меня как минимум неприятие.

Пройдя ближе, Каенар обошел стол, и присел на его край рядом со мной.

Несколько мгновений Ангел Смерти пристально смотрел на меня подчеркнуто внимательным взглядом, затем тихо произнес:

– «Ас» – равная весне. «Сье» – верная жена. «Ен» – хранительница. «Иэль» – сияющая. В династии Эвердан испокон веков для наименования выдающихся членов семьи используется древний язык некогда населяющего Небесный город великого народа. Не всем императрицам была дарована честь именования, но для тебя отец сделал исключение.

Я предпочла бы обойтись без подобных исключений, особенно со стороны императора.

– Все что угодно, но только не это имя, – я надеялась сказать это твердо и решительно, но едва ли сумела.

Недолгое молчание, и взяв письмо для лорда Аскеа, Каенар пообещал:

– Я разберусь с этим.

В следующее мгновение Надежда Империи исчез.

А мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы покинуть нашу палатку.

***

Вероятно, я оказалась единственным человеком в лагере, кого до такой степени смутило произошедшее, что есть я смогла исключительно овощи. Что касается всех прочих – студенты расселись с подносами еды неподалеку от даэтарцев, отскребающих от изумрудной травы останки своих воинов, и не теряя аппетита, возбужденно обсуждали, какого цвета внутренности у соперников в предстоящих учениях.

Милые и не очень девушки, и совершенно не испытывающие дурноты молодые мужчины, поедая изысканные блюда поданные сегодня кухней, громко обсуждали интересующий всех без исключения вопрос – действительно ли в рацион даэтарцев входит серая глина, или это всего лишь слухи. Некоторые сходились во мнении, что видели серые комковатые сгустки в желудках барабанщиков, некоторые заявляли, что это была вовсе не глина.

В результате, я покинула место общего сбора, и ушла доедать свой ужин подальше, за палатки, туда куда не доносились слова студентов и не начинало подташнивать от запахов крови и все тех же внутренностей. Но поздно – аппетит уже был безвозвратно утерян.

Отложив поднос, я принялась пить чай, поданный в специальных высоких кружках с крышкой, не позволяющей жидкости выплеснуться, даже в случае падения, и боюсь, этот чай станет моей единственной пищей на все ближайшие дни.

И тут из-за палаток вышла леди Сарская.

В брючном костюме она показалась на удивление тощей и несколько угловатой, а так же крайне раздраженной, и собиралась сесть просто на траву, но зная о ее состоянии, я пододвинулась, освобождая место на покрывале. И леди не стала отказываться.

Устроившись рядом, она в первую очередь проглотила несколько мятных пастилок, затем судорожно выпила почти весь чай, и лишь после принялась есть мясную нарезку, поданную с мятным соусом, жутчайшее Облачное пирожное и, к моему искреннему изумлению – глину. Серую. Ту самую, что с таким воодушевлением и интересом обсуждали студенты ВАДа.

– Хочешь? – внезапно перестав хрустеть, предложила мне Сибилла.

– Нет, благодарю вас. Боюсь, после сегодняшних событий аппетит покинул меня надолго.

– А я постоянно хочу есть, – посетовала маг. – Постоянно. Эта глина не отсюда, я захватила с собой из дома немного. Не то чтобы мне нравился вкус, но… она отбивает аппетит хотя бы ненадолго.

Мне не следовало бы этого делать, но повинуясь порыву, я достала из внутреннего кармана куртки сухари, приготовленные из «хлеба воина» и молча протянула девушке.

– Мадемуазель Асьен, какая неслыханная щедрость! – язвительно воскликнула она, развернув сверток. – Интересно, известно ли вам, что каждый военный род хранит свой рецепт, с ранних лет приучая детей к определенному вкусу и… вы правда полагаете, что я смогу это есть?

Однако, вопреки сказанному, леди Сарская забросила кусочек сухарика в рот и принялась задумчиво жевать, причем, судя по выражению ее лица, предложенное мной определенно оказалось куда лучше серой глины.

– Эльтериан говорил, – беря второй сухарик, задумчиво произнесла она, – что в Суассоне у вас была одна весьма своеобразная особенность – вы могли угадать любимое блюдо того или иного человека. Именно так вы завоевали доверие… кронпринца, чтоб его. Говоря откровенно, тогда я усомнилась в ваших способностях, но сейчас… «Хлеб воина» весьма сложное в приготовлении блюдо, но вы не только сумели приготовить это, но и сделать вкус универсальным. Ваш дар вернулся к вам в полной мере?

Дара угадывать любимые блюда у меня никогда не было, но едва ли я могу позволить себе глупость рассказать об этом.

– Рада, что вам понравилось, – вежливо ответила леди.

– Рада, что не сижу здесь в полном одиночестве, – вдруг с грустью произнесла Сарская. – Одна я не рискнула бы уйти, другие заметили бы.

Мне хотелось бы уточнить причину подобного, но тут мы оказались в окружении.

– Мадемуазель Асьен, – ректор Нуэнта появился совершенно неожиданно, а за ним послушно прыгал низкий столик, – вы великолепны!

– Поддерживаю, – за столиком шагал магистр Ксавьен, с полным подносом еды.– Ты, эта, как тебя там по имени, организация лагеря на высшем уровне!

– Даже полноценная ванна прямо в палатке! – магистр Ильхан явился сияя драгоценностями, которые излучали свет, и за ним послушным псом прыгал низкий топчан. – Асьен, я думал ничего лучше чем высший бал его императорского высочества, я не увижу! Но принять ванну на краю мира, с видом на заходящее солнце, под вой подгрызаемых даэтарцев – это неповторимо!

Вернув маску на место, потому как есть в компании одного только магистра Ксавьена уже не было никакого желания, вежливо ответила:

– Бесконечно рада, что мои старания окупились.

И тут же обратилась к ректору:

– Магистр Нуэнта, но разве вы не собирались вернуться в Небесный город?

– И пропустить такое? – магистр уселся за столик, разместив на нем свой наполненный разнообразной едой поднос. – Мадемуазель Асьен, в организации чего-либо равных вам нет, но вы, похоже, ничего не смыслите в развлечениях. Это ранее я скрывался с места, стараясь исчезнуть до того, как палатки начинали рушиться, в привезенной для полевой кухни продовольствии обнаруживались насекомые, а мясо оказывалось протухшим. Даэтарцам нет равных в каверзах, уж поверьте мне. А студентам, попавшим в условия, где все рушится на глазах, можно было лишь посочувствовать, но никак не пытаться пробудить в них стремление к победе. Но теперь все иначе!

– Определенно иначе, – поддержал магистр Ксавьен, – даже павлин этот пафосный не сбежал, что странно.

– Ворон общипанный! – не сдержался магистр Ильхан.– Я не в том возрасте, чтобы существовать в условиях, не соответствующих моему представлению о комфорте! Однако сейчас я всем доволен.

– Кстати, господа, – магистр Сайдакор появился абсолютно бесшумно, – и уселся рядом с магистром Ксавьеном, бесцеремонно отодвинув того от ректорского столика, – с каких пор в вашем унылом, отсталом и позорном заведении для не Великих и не Достойных стало так весело?

Магистр Ксавьен и ректор Нуэнта переглянулись и разом указали на меня, после чего спокойно продолжили есть. А я приготовилась выдержать очередную фразу обо мне, или же услышать очередной вопрос, или еще что-либо, но взгляд целителя остановился не на мне. Магистр Сайдакор, словно позабыв о еде, пристально смотрел на леди Сарскую. И под его изучающе-внимательным взглядом Сибилла перестала жевать.

– Как интересно, – не отрывая взгляда от девушки, произнес целитель. – Весьма и весьма интересно… Магистр Ксавьен, а вы ничего не хотите мне сказать?

– Нет, – мгновенно ответил последний, и насыпал в свой салат пригоршню острейшего перца. – А что?

Но, несмотря на кажущуюся отрешенность и полнейшее безразличие, именно магистр Ксавьен молниеносно подал руку, едва леди Сарская начала вставать. И эта забота, проявленная в казалось бы более чем естественном между этими двумя жесте, сказала больше, чем тысяча слов.

Мы все молча проводили уходящую леди Сарскую напряженными взглядами, и только магистр Ксавьен оставался все так же совершенно невозмутим.

Он сумел сохранить полнейшую невозмутимость, даже когда магистр Сайдакор прямо спросил:

– Чей это ребенок?

– Это? – с деланным изумлением переспросил магистр Ксавьен. – Насколько мне известно, это единственная дочь лорда Сарского и его первой супруги леди Эштен. Не знал, что вас интересует родословная наших студентов.

И магистр вновь продолжил поедать несъедобное.

А целитель Сайдакор почему-то посмотрел на меня… в стотысячный раз порадовалась тому, что на мне маска, но осанку и выдержку приходилось сохранять в любом случае.

– Мадемуазель Асьен… – начал было целитель.

– Ты, эта, как тебя там, на пару слов, – перебил его магистр Ксавьен. – Срочно.

Я торопливо поднялась сама, проигнорировав жест помощи, в виде протянутой магистром руки.

***