Воспоминания детства

Младшая сестра – это единственная

женщина, которую можно воспитать.

citatniki.ru

Денис вёл младшую сестрёнку в школу рано утром. Было темно, и даже свет редких фонарей не делали деревенскую улицу светлее. Из-за крепкого мороза стоял туман. Шли молча. Денис терпеливо приноравливался к мелким шажкам девочки, ресницы которой покрылись густым инеем, ворот шубки тоже стал белым. Вдруг Катя остановилась и захныкала:

– Пальчик замёрз, – она протянула руку вперёд, и Денис увидел, что рукавичка порвана.

– Когда порвала? – спросил он.

– Вчера на горке каталась…

– Почему вчера мне не сказала? – начал раздражаться Денис.

– Забыла… – девочка виновато опустила голову.

– Ладно. Снимай, – распорядился мальчик и сам помог Кате снять рукавички, запихал их в карман, затем стянул с рук свои перчатки и надел их на руки сестры.

– А тебе не будет холодно? – робко поинтересовалась она. Перчатки брата были ей велики, но пальчикам в них сразу стало тепло.

– Нет, не будет, – резко ответил он и спрятал руки в карманы куртки.

Они опять пошли. Катя следовала за братом какое-то время молча, затем остановилась и виновато произнесла:

– Хочу посикать…

– Что хочешь? – резко повернулся Денис и раздражённо посмотрел на сестру.

– Посикать… – тихо повторила девочка.

– А больше ничего не хочешь? – усмехнулся мальчик.

– Нет… – Катя обиженно захлопала ресницами.

– Ладно, – вздохнул Денис, отвёл девочку в сторону от дороги и помог ей снять толстые синтепоновые штаны и две пары шерстяных колготок, при этом ворчливо говорил, – Дома надо это делать, Катя. Отморозишь себе попу.

Когда Катя сделала свои дела, они продолжили путь. Наконец, в морозном тумане показалось деревянное здание школы, где в окнах приветливо горел свет. Проводив сестру в класс, снял с неё верхнюю одежду, штаны и валенки, переобул в туфельки, пригладил ладонью её лёгкие белокурые волосы. Когда начался урок, мальчик постоял немного в коридоре возле батарее, отогревая замёрзшие руки. Сам Денис учился во вторую смену, поэтому ему придётся по морозу вернуться домой. Пока он согревал руки, прислушивался к тому, что происходит в классе, дверь которого была открыта. Шёл урок английского языка, и когда учительница спросила его сестру, Катя начала бойко и быстро читать. Денис удивился – его сестра отвечала лучше всех. «Молодец, соплюшка», – с теплотой улыбнулся он.

Кате только-только исполнилось шестнадцать, она заканчивает девятый класс, после которого собирается ехать в город и учиться в колледже. Брату Денису двадцать лет, он недавно вернулся из армии. Катя ждала с нетерпением последнего звонка. Даже не самого звонка, а когда закончится торжественная часть, и их компания соберётся отметить это событие. Её и Ефима, как обычно, попросили спеть на торжественной линейке. Катя уже к этому привыкла. Все её школьные годы Катю отправляли на всевозможные конкурсы и выступления, где она принимала участие в вокальных и хореографических номинациях. Она пела на всех поселковых концертах и праздниках, а Ефим аккомпанировал на гитаре или баяне.

В этот раз Катя наряжалась особенно тщательно, ведь в их компании сегодня будет Никита Иващенко. Юная девушка надела новое бирюзовое платье, которое так шло к её голубым глазам и светлым волосам. Она долго укладывала непослушные пряди в сложную причёску, делала яркий макияж, совсем как у актрисы в модном журнале. И цвет помады Катя выбрала тёмно-красный, прочитав в том же модном жупнале, что блондинкам идёт насыщенный красный.

Но уже перед самой линейкой в школьном дворе её увидел Денис, отвёл за угол, достал носовой платок и заставил стереть помаду. Катя пробует сопротивляться:

– Я уже не маленькая! Сама могу решать, что мне делать!

– Если ты не сотрёшь помаду сама, это сделаю я, – спокойно произносит брат, но и в его голосе, и во взгляде такая решимость, что Катя робеет. И глядя в его холодные серые глаза, понимает, что он это сделает. И тогда это будет стыдно и унизительно. Катя достаёт из сумочки зеркальце, берёт платок и стирает помаду с губ, чувствуя сожаление от того, что помада пропадает зря, и обиду на брата за это унижение. Она старается не расплакаться от обиды, тогда ещё и тушь растечётся. И это будет катастрофа.

Настроение испорчено. Но брату этого оказалось мало, и уже когда торжественная линейка закончилась, он снова выловил сестру на школьном дворе и потребовал:

– Иди домой, Катя.

– Да с какой это стати?! – возмущается юная девушка, – Мы целую неделю планировали вечеринку! И я всё утро собиралась…

У Кати срывается голос, и она замолкает, не в силах продолжить. Обида и злость на брата мешают ей совладать с собой.

– Домой, я сказал, – тихо повторил Денис и крепко сжал локоть сестры, – Иди домой и готовь ужин. Мама вернётся очень поздно. Она очень устанет. Хочешь оставить её без ужина, напиться пива и блевать в подворотне?

Катя хотела возразить, сказать, что она не станет напиваться, но вспоминает, как на прошлой дискотеке выпила пива с Никитой, и её потом тошнило прямо во дворе клуба. Никита испугался, позвал её брата, который тоже пришёл на дискотеку с Игнатом. Денис тогда на руках унёс домой обессилевшую пьяную сестру. Но от родителей это скрыл, не выдал её. Поэтому сейчас, вспомнив тот злосчастный вечер, девушка молча пошла с братом домой. И пока он работал в огороде, закладывая парники, Катя сварила суп для мамы, так как мама любила вечером, приехав с работы, есть суп. Для брата и Егора девушка приготовила картофельное пюре с мясным подливом.

Друзья звонили Кате несколько раз, потеряв её. Но она отключила телефон. Что девушка могла сказать им? Что её брат не пустил с ними? Но говорить такое друзьям стыдно… Какое-то время Катя сердилась на брата, но Денис делал вид, что не замечает её демонстративной обиды.

После десяти часов вечера мама вернулась из дальнего участка, куда возила с инспекцией своего начальника Матвея Ивановича. Катя заметила, какое усталое и осунувшееся у мамы лицо. И ей стало жалко маму. Катя накрыла на стол, и пока мама ужинала, растелила ей постель.

– Как хорошо, что у меня есть ты, доченька, – с теплотой произнесла Полина.

И Катя вдруг устыдилась, что позаботиться о маме её заставил Денис, а ей бы самой и в голову не пришло встретить уставшую маму с работы. Она же и не думала об этом! Она с самого утра мечтала о свидании с Никитой…

Рисунки Кати

Родители меня учили быть всегда

кроткой и нежной девушкой, однако, они

не предусмотрели один вариант:

с братом быть такой порой очень сложно!

citatniki.ru

Катя стояла спиной к окну, и солнечные блики высвечивали её белокурые волосы до прозрачности, делали их невесомыми как облако. Она что-то говорили ему, он слышал её такой родной нежный голос, но смысл её слов не улавливал. Он думал о том, как долго не слышал этого родного голоса. Голоса его Неженки.

– Так как ты считаешь, Денис? – настойчиво повторила свой вопрос Катя, глядя на брата в нетерпеливом ожидании ответа.

– Прости, Неженка, задумался. Ты что-то спросила? – очнулся от оцепенения Денис.

– Нет, ну нормально! – возмутилась девушка, – Я тут распинаюсь перед ним, а он меня вовсе и не слушает! – Катя обиженно отвернулась к окну лицом. Но солнечные блики продолжали танцевать в её волосах.

Денис приблизился и не удержался, поднял руку, взял в ладонь невесомый локон, сжал между пальцами.

– В детстве я думал, что у тебя кукольные волосы, – произнёс он.

– Какие? – Катя удивлённо переспросила, повернулась снова к нему лицом, – Кукольные?!

– Ну да, ненастоящие, как у куклы. Не могут быть такими светлыми настоящие волосы, только у куклы.

Катя прыснула от смеха.

– Помнишь, как ты мне косы заплетал? – спросила она, уже забыв о своём раздражении на то, что он не слушал то, о чём она ему рассказывала.

– Помню, Неженка, – серьёзно произнёс он и вдруг неожиданно попросил, – Можно я расчешу твои волосы?

Просьба брата девушку не удивила. Катя развеселилась, с готовностью тряхнула каскадом белокурых волос и уселась на диван.

– Расчёсывай, – разрешила она.

Денис взял в руки расчёску, сел рядос с девушкой, осторожно прикоснулся зубьями расчёски к её локонам.

– Мама не так мне волосы расчесывала. Когда она это делала, мне было дольно, – вдруг пожаловалась Катя, – Поэтому я просила тебя. Ты это делал очень аккуратно.

Денис любовался тем, как шёлковые пряди проходят сквозь зубья расчёски, отливают светлым золотом в солнечных лучах.

– Хорошо, что ты не остригла волосы, – произнёс он, – Я этого боялся.

– Но и косички я больше не заплетаю! – весело отозвалась Катя, – Я уже выросла, брат, если ты это не заметил.

– Выросла-то, выросла, да ума не набралась, – притворно ворчливо ответил Денис, продолжая лёгкими движениями проводить гребнем по длинным лёгким волосам.

– Я скоро замуж выхожу! – произнесла Катя с вызовом, развернулась к брату лицом, – Вот вернётся Никита из армии, мы сразу же поженимся.

Рука с расчёской застыла в воздухе, Денис растерянно взглянул на сестру, но сразу же спохватился, отбросил расчёску, поднялся с дивана. Его серые глаза потемнели, стали чёрными, как всегда, когда он начинал злиться.

– А не рано ли, Катя? – холодным голосом спросил он, – Зачем ты торопишься начать жизнь взрослой бабы?

Катя вздрогнула от грубости его слов, вскочила с дивана, встала напротив брата. Ну и что, что маловата ростом, зато своё отстоять сможет! Он возвышался над ней, высокий и крепкий, а ещё злой. И она почувствовала себя маленькой неразумной девочкой, но продолжала упрямо смотреть на него снизу вверх.

– Ты приехал и сразу раскомандовался! – по-детский возмутилась она, – У тебя не спросили, что нам с Никитой делать! Я уже взрослая, если ты не заметил! И тебе больше не надо сажать меня на горшок и нянчить!

Она упёрлась ладонями в по-девичьи тощие бёдра, с вызовом и упрямством блеснула в него гневным взглядом голубыз как весеннее небо глаз.

«Вот поганка какая…», – с досадой подумал Денис, рассматривая стройную фигуру Кати. Там, где надо, её фигурка приобрела женские округлости, но Денис упорно не хотел признавать в ней пробуждение женщины.

– Могу и обратно уехать, – со злостью произнёс Денис, – Если тебе старший брат теперь без надобности.

Он резко развернулся и вышел, а Катя обиженно прикусила нижнюю губу.

В отличие от подруг, предсказания цыганки не стали неприятной неожиданностью для Ксюши. Разве могут напугать слова какой-то там цыганки, когда ежедневная жизнь – это кошмар. Вот сегодня опять, едва зайдя в дом с тяжёлой сумкой продуктов, Ксюша почувствовала резкий тошнотворный запах перегара. За столом, заваленным грязной посудой и сигаретными окурками сидела мать и её собутыльница бабя Эля.

– Алька, а вот и твоя доченька-красавица вернулась, – пьяно улыбнулась баба Эля, демонстрируя гнилые зубы.

Мать Ксюши, Алентина небрежно махнула в сторону дочери и потянулась за наполовину пустой бутылкой. Вид у матери был как всегда неопрятный. В старом домашнем замызганом халате, на коётором не хватало пуговиц, мать сидела, курила, не замечая, что пепел от сигареты падает ей на подол.

Ксюша стала молча разбирать сумку с продуктами, сосредоточенно вытаскивала дешёвые рожки на развес, рис, гречку, полкило сахара и бутылку подсолнечного масла. Она аккуратно раставляла продукты на полку в буфет, радуясь, что хоть что-то удалось купить до того, как мать пропьёт всю получку отчима. В первое время Ксюша пыталась скандалить с пьяной матерью, выгонять её собутыльницу бабу Элю, но потом поняла, что всё это бесполезно. Тогда мать уходила из дома и всё равно напивалась, а потом валялась где-нибудь на обочине дороги или под соседскими заборами. Пусть уж лучше дома пьёт и потом спит на кровати, решила Ксюша.

Не всегда её мать была такой. Она любила, конечно, выпивать по праздникам и никогда не отказывалась от шумных весёлых компаний. Но до прихода в дом отчима пила всё-таки меньше. Всё началось с тех пор, как в их доме появился дядя Игорь. Вот тогда-то мать запила по-настоящему. Не проходило ни дня, чтобы Игорь не приносил бутылку для её матери. Он её специально спаивал. И если вначале это была ещё качественная водка, то теперь – самая дешёвая. Матери было уже всё равно, от чего впадать в пьяный угар.

Всё началось с тех пор, как в их доме появился дядя Игорь… После смерти бабушки Ксюша с мамой жили ещё одни, держали кур и снова завели тёлочку. Мать работала поварихой в леспромхозе, получала немного, но им хватало на скромную жизнь. Теперь Ксюша вспоминает с грустью то спокойное время.

Как-то тёлочка Белушка заблудилась и не вернулась со стадом. Ксюша долго искала её на дальних полях, припозднилась. Когда возвращалась с Белушкой по темноте, проходила мимо покосов, где у реки обычно ставили палатки рыбаки. Вот тогда-то её и встретил дядя Игорь. Всё случилось быстро и бесшумно. Просто Игорь подкрался сзади, зажал её рот сильной большой ладонью и повалил в стог сена.

Ксюша долго мылась в холодной бане, содрогаясь от мерзости и страха. Но никому ничего не сказала. Не решилась. Выплакалась, успокоилась и решила, что всё пройдёт и забудется, а впредь она станет осторожней.

Но не прошло и не забылось. И если раньше дядя Игорь лишь изредка наведывался к её матери, то вскоре поселился в их доме на правах гражданского мужа Алевтины. Мать, очень долго обходившаяся без мужского внимания, приняла его, обрадовалась запоздавшему женскому счастью. Первое время Игорь падчерицу не трогал, довольствовался обществом Алевтины, приносил в дом деньги, заставлял жену накрывать на стол, звать гостей, выпивать… Сам он пил немного, почти никогда не напивался. Через несколько месяцев попойки стали чаще. Мать засыпала пьяная прямо за столом. Игорь относил её в кровать и заглядывал в комнату к своей падчерице…

После первого визита отчима Ксюша решила сбежать. Она уже полтора года работала на почте почтальонкой. Когда Ксюша окончила девятый класс, и речи не было, чтобы девушка продолжила своё образование. Да Ксюша и не питала иллюзий. Она ухватилась за первую попавшуюся работу и стала откладывать деньги. Получалось это плохо. Почти вся её копеечная зарплата уходила на продукты. Но Ксюша всё равно каждый месяц отлаживала хоть несколько сторублёвых купюр. И вот накопившейся суммы как раз хватило бы на билет в город и чтобы снять жильё ровно на месяц. Ксюша всё спланировала, собрала самые необходимые вещи и на следующее утро после того, как в её комнату пришёл отчим, сбежала.

Ксюша села в рейсовый автобус с небольшой дорожной сумкой, испуганно озиралась по сторонам, не встретит ли в пути знакомых матери или Игоря. Но поездка прошла благополучно, Ксюша вышла в городе на автовокзале и сразу же растерялась. Всё-таки планировать побег, находясь дома в привычных условиях, – это одно, а оказаться в незнакомой обстановке, совсем одной – это другое. И она обрадовалась, когда увидела знакомого из Таёжного, Димку Лябова. Ксюша вспомнила, что он учился в одном классе с братом Кати, и всего на четыре года её старше. Димка сам подошёл к девушке, поздоровался, поинтересовался, зачем она приехала.

– Да так… По делам… Вернусь скоро…. – неопределённо ответила Ксюша, рассматривая форму охранника, в которую был одет Лябов.

– А я иду и смотрю, ты это, Ксюха, или не ты! Пошли-ка ко мне в каптёрку, чаем угощу, поговорим. Да ты не бойся, я здесь работаю. Пошли, покажу тебе…

И Ксюша поверила, пошла. Как только он пропустил её в узкую комнатку для охраны, Лябов закрыл дверь на замок, и так же, как отчим, зажал её рот ладонью, повалил животом на стол, согнул, задрал юбку…

Всё произошло быстро, как и тогда… Только после этого Дмитрий её не отпустил, а запер в этой подсобке. Ксюша пыталась кричать и стучать в двери, но никто не откликался. Как позже узнала Ксюша, Лябов предупредил остальных сотрудников, что она сбежала из дома, её ищут и скоро отец приедет за ней.

Игорь оказался хитрее. Как только Ксюша утром не вышла на работу, он связался с Лябовым, зная, что парень работает на автовокзале охранником и попросил задержать девушку до его приезда. И в самом деле, куда ещё поедет Ксюша из деревни, как не рейсовым автобусом? Игорь явился минут через сорок. Лябов открыл ему дверь подсобки, ухмыляясь в сторону Ксюши.

– Твоим должником буду, Дмитрий, – произнёс отчим, а затем приблизился к девушке, замахнулся и больно ударил её наотмашь по лицу. Ему никто не препятствовал, когда он тащил упирающуюся заплаканную девушку к машине, а дома от забрал все её деньги и одежду, кроме той, что была в тот момент на ней.

– Дрянь неблагодарная! – кричал он в присутствии её матери, – Что удумала, бессовестная! У матери с сердцем стало плохо! Умрёт она – на твоей совести будет!

А после Ксюша ещё раз пыталась сопротивляться, но опять безуспешно. Она набралась смелости и призналась во всём матери, но Алентина ей не поверила.

– Ты специально придумываешь гадости про Игоря. Знаю, ты сама на него глаз положила, поэтому и отбить хочешь! – в истерике кричала пьяная женщина.