Андрей Михайлович недовольно хмыкает, выпивает еще сто грамм водки: -Ты мне всех учеников распугаешь.
Тетя Эмма так же выпивает рюмку водки:
– Скорее не учеников, а женихов.
Рита краснеет, разглаживает скатерть:
– Тетя Эмма, прекратите Ваши намеки.
Рита ретируется с террасы. Тетя Эмма хохочет, Елена Сергеевна смотрит на нее с укоризной:
– Тетя Эмма, не надо девочку дразнить.
Но та закусывает соленым огурцом:
– Елена, если не дразнить девочек, они никогда замуж не выйдут.
На кухне слышен грохот упавших на пол жестяных подносов. Елена Сергеевна сердито смотрит на тетю Эмму, делает жест рукой:
– Ах, оставьте!
Она садится за стол, начиная обедать вместе со всеми. Тетя Эмма хмыкает и выпивает опять рюмку водки. Тем временем на остановку рядом с дачным поселком приезжает автобус. Добираться до дачи ровно час и видно, что Наташу слегка укачало в автобусе. Однако ребят держатся неплохо.
Миша, Саша и Ната радостно о чем-то болтая, выходят из автобусной двери, не замечая идущего к ним по тропинке Сергея Пожарского. Ната машет в сторону заборов:
– А вот и наша дача.
Ната наконец-то замечает Пожарского. Тот приподнимает кепку и кивает:
– Здравствуйте.
Наташа не сразу узнает поклонника Риты и ученика папы:
– Здравствуйте.
Пожарский кидает короткий взгляд на Сашу и Мишу. Ощущение неприятное, у Пожарского-серые, будто стеклянные глаза. Он их будто бы фотографирует, оглядывая с головы до ног. Миша морщится, и даже Саше не по себе:
– И до свидания.
Наташа кивает, бежит к ребятам:
– До свидания.
Пожарский поворачивается к друзьям спиной и спешит к автобусной остановке, Миша сплевывает себе под ноги, ему неловко:
– Это кто?
Ната смеется, взъерошивает ему волосы на голове:
– Это папин ученик: Пожарский. Он в мою старшую сестру Риту влюблен.
Миша замолкает:
– А она?
Наташа вздыхает:
– А она любит медицину. Вон наш дом, пошли быстрей.
Ната машет в сторону красивого, голубого дачного домика с террасой и цветущим вишневым садом за зеленым, дощатым забором, быстро открывает калитку и бежит вперед по тропинке. Саша и Миша чуть задерживаются у входа, любуясь ее стройной фигуркой в голубом платье. Миша ревниво:
– Красивая?
Саша вздыхает, Наташа понравилось ему с первого взгляда:
– В советской девушке главное-красота души, а уж потом немножко тела.
Миша вздыхает:
– Циник ты, Саша!
Саша быстро отвечает своему другу:
– Я-не циник, я-реалист. Чувствуешь разницу?
Миша и Саша заходят в калитку, идут по тропинке, продолжая болтать:
– Между прочим, знаешь кто у нее отец? У нее отец профессор Рудин. Лекции по истории у нас читал, помнишь? Мыслитель.
– Красавица, дочь мыслителя.
Миша толкает Сашу в кусты, а сам прибавляет шагу. Саша падает:
– Везет тебе, Сергеев.
– Ага.
Но Миша уже забегает в дом, не дожидаясь, когда Саша выберется из колючего куста крыжовника. Друг ворчит. Колючие кусты поранили ему руки. Саша обнаруживает в ладонях занозы, которые он тщетно пытается вытащить с помощью значка авиаконструктора с лацкана своего пиджака. А Сергей Пожарский безуспешно пытается дозвониться до кафедры истории из телефонной будки рядом с дачной автобусной остановкой. Несколько раз набрав на железном диске телефонного автомата номер деканата, Сергей задумчиво вешает черную, эбонитовую трубку на рычаг. Выходит на остановку, смотрит на расписание, с минуту думает, а затем опять решительно заходит в будку, чтобы набрать новый телефонный номер:
– Товарищ майор, это-Пожарский. Есть разговор (пауза) На счет Рудина (пауза) Да. Неотложный.
Слышен звук коротких гудков. Связь оборвалась. Пожарский выходит из телефонной будки в ожидании автобуса.
А на дачной террасе тем временем обед близится к финалу, и Ната представляет своих друзей:
– Папа и тетя Эмма, знакомься (машет рукой на Мишу) Это-Миша.
Миша и Саша со стульями появляются на террасе.
Миша:
– Здравствуйте, Андрей Михайлович!
На террасе появляется и Саша:
– Здравствуйте.
Наташа кивает на Сашу:
– А это-Саша, папа. Они-мои друзья.
Тетя Эмма чопорно кивает, Андрей Михайлович жмет по очереди руку, подошедшим к нему мальчикам, Елена Сергеевна коротко кивает и уходит, забрав пустые тарелки со стола. Наташа обнимает отца за плечи:
– Это мой папа, Саша!
Она машет рукой в сторону тети Эммы:
– А это-тетя Эмма, бабушкина подруга.
Тетя Эмма с интересом рассматривает Мишу и Сашу.
Парням неловко, они стоят в углу террасы, не решаясь сесть за стол.
Тетя Эмма подцепляет селедку на вилку:
– Это кто такие?
В этот момент на террасу вваливается курносая и черноглазая 15-летняя девушка с длинной косой. Это Лиля Рудина-младшая сестра.
На ней розовое платье в горошек, белые носки и черные туфельки с пряжками. Она кокетливо смотрит на молодых людей:
– Это Наткины женихи. Здравствуйте.
Натка фыркает, дает Лиле подзатыльник, та быстро дает сдачи:
– Это Лилька.
Девочки толкают друг друга до тех пор, пока их не разнимает Елена Сергеевна, которая уже накрывает к чаю, строго поправляет Наташу: -Не Лилька, а Лилия!
Миша жмет руку Лиле:
– Очень приятно.
Ему смешно, что девочки дерутся. Однако очевидно, что драка ненастоящая. Наташа обнимает Лилю:
– Это моя младшая сестра. Зовут-Лилька!
Саша так же протягивает Лиле руку:
– Мне то же приятно.
Елена Сергеевна уходит на кухню:
– Ната, помоги мне, пожалуйста.
Наташа отправляет к Елене Сергеевне Сашу и Мишу:
– Мальчики, помогите моей маме на кухне. А я наверх, бабушку поцелую.
Миша и Саша уходят вслед за мамой Наты с террасы внутрь дома.
Тетя Эмма смотрит на Нату, которая хватает со стола маринованный огурец:
– А как же театральный,Ната? Тогда никаких женихов…
Андрей Михайлович, который уже приготовился выпить очередную рюмку водки, просто замирает на месте:
– Подождите, подождите. Какой театральный?Эмма Ильинична, Ваша гнусная пропаганда?
– Андрюша, в нашей стране это единственная профессия, которая соответствует состоянию души, если уж врать, то врать артистически!
Наташа ест огурец, неожиданно открытая всем тайна ее поступления
в ГИТИС, заставляет ее замолчать. Она с трепетом ждет реакции отца:
– Правильно, правильно!
Андрей Михайлович с шумом ставит рюмку водки на стол, кивает на нее головой, обращаясь к Нате:
– Ну, хорошо… Хорошо. Тогда начинай учиться на артистку.
Ната дожевывает огурец, смотрит удивленно на отца. Она ни разу в жизни не пробовала водку, по этому повисает неловкая пауза. Неожиданно входит Рита, она несет в руках блюдо с пирожками. Ната мешает ей пройти поближе к столу, но Рита умудряется поставить блюдо на место. Неловкую паузу она будто не замечает, весь предыдущий разговор Рита пропустила мимо ушей:
– Дай, я пройду!
Ната краснеет, пропускает Риту за стол, а сама идет вглубь террасы, но неожиданно для себя разворачивается и говорит запальчиво, обращаясь к отцу:
– Папа, а ты, что? Считаешь, что то, что ты преподаешь кому то нужно? Кому сейчас вообще нужна история, философия? Вот артисты? Если они что-то играют, то про жизнь? А ты про что преподаешь? Про то, чего нет? Про мифы?
Рита смотрит на Нату удивленно. Она просто шокирована. Ни разу в жизни девочки в семье Рудиных не позволяли повышать голос на отца, бабушку или маму.
Рита удивленно:
– Ты совсем уже что ли?
Ната сама удивлена своей запальчивости. Она даже покраснела от собственного неловкого выпада и чтобы как-то загладить свое неожиданное выступление, она решила вспомнить о бабушке Ираиде:
– Тетя Эмма, а где бабушка?
– Бабушка наверху, строчит что-то белошвейка. Скажи ей, Ната, что если она не спуститься сейчас вниз, то я уйду и больше не приду.
Ната ретируется с террасы, в то время как Миша и Саша вносят большое блестящее блюдо с тортом, мальчики о чем-то отчаянно спорят, особенно слышно Мишу:
– К примеру гидроэлектростанция-это энергия через сопротивление. Чем больше напор, тем больше сопротивление.
– Да сама идея твоей солнечной электростанции основана на принципе аккумулирования энергии? Так это и есть -дармовщина, коммунизм в общем.
– Подожди, коммунизм-это не дармовщина!
– А ну! От каждого по способностям, каждому по потребностям. А твои потребности сильно обгоняют твои способности. Ты у меня мыло воруешь в нашей общей ванне! Мама покупает, а ты берешь.
И?Я с тобой в коммунизм?
Миша вспыхивает, оглядывается на Андрея Михайловича, ставит блюдо. Голоса мальчиков слышны даже в комнате бабушки Ираиды, которая строчит на ручной машинке Zinger ровный шов на новом платье внучки. Увидев Нату, бабушка улыбается, кивает ей,не отрываясь от шитья:
– Что у тебя с губами?
– Ба, пойдём вниз. Тебя твоя подруга ждет.
Она обнимает бабушку за плечи:
– Ну, ба, пойдем вниз!
Ираида Васильевна смотрит на Наташины губы. На них-остатки красной, яркой помады.
Ната накрасила губы с утра, перед показом в ГИТИСе и забыла стереть перед появлением дома. В доме Рудиных пользоваться яркой помадой было вовсе не принято.
Ната находит зеркальце на столике рядом со швейной машинкой, смотрит на остатки губной помады, на растрепанные свои волосы, прихорашивается:
– Варенье.
– Сотри!
Бабушка протягивает Нате белый платок. Ната отчаянно трет губы, но лишь размазывает помаду по щекам, слыша громкий голос Мишин
на террасе, прислушивается.
Миша стоит на террасе, широко расставив ноги, руки засунул в карман, на скулах-желваки:
– Андрей Михайлович!
Андрей Михайлович уже пьет чай из белой фарфоровой чашки. Тетя Эмма подливает кипяток ему и себе из такого же белого фарфорового чайника, Лиля грызет кусковой сахар, сидя за столом. Рита режет пирог: -Да. Я Вас слушаю, молодой человек. Миша в запальчивости машет руками. Очевидно, что он возмущен:
– Вот Вы! Доктор наук, академик.
Тетя Эмма усмехается. Наивный молодой человек ее скорее забавляет, чем пугает. Андрей Михайлович повторяет:
– Да, я и академик, и доктор наук, и лауреат премий.
Но Мишу просто безумно раздражает показное спокойствие тети Эммы и профессора Рудина, кивает на Сашу:
– Ну, обоснуйте ему научно, что такое коммунизм.
Он спокойно:
– Ну, что тут обосновывать. Посмотрите на этот шикарный стол.
У нас здесь все от каждого по способностям.
Рудин делает широкий жест, показывая на красивую белую скатерть, фарфоровый сервиз на шесть персон, на блюдо с пирогами, на самовар, на гранёный графин с водкой, из которого тетя Эмма опять лихо наливает себе еще одну рюмку водки. Ее заметно разморило от сытного обеда и обильного возлияния, чтобы не заснуть прямо в плетёной кресле-качалке, она вынула из ридикюля свой мундштук, достала табак из коробочки и скрутила себе самокрутку:
– И каждому по стопарю!
Андрей Михайлович хохочет. Шутка явно удачная. Тетя Эмма закашлявшись, хрипло ему вторит. Но Мише почему-то не смешно: -Вот Вы-женщина, а говорите пошлости, и вдобавок курите, как паровоз. Тетя Эмма удивленно смотрит на юношу: «каков нахал!», но деликатно молчит. За нее вступается Андрей Михайлович:
– Миша, извинитесь, пожалуйста!
Саша берет друга за руку, пытаясь что-то объяснить тихо на ухо. Ему так же неловко. Но Миша вырывается, кричит:
– Почему я должен извиняться? Вы все неправы. Коммунизм будет и солнечная электростанция будет! И никто при коммунизме курить не будет!
Миша выбегает с террасы и бежит по дорожке от дома к калитке. Ната, которая слышала весь диалог Миши со своими родственниками на втором этаже дома, спускается вниз на первый,и кричит ему вслед: -Миша, Миша… Стой! Ты куда? (тете Эмме) Эх, Вы!…
Ната выбегает с террасы, пытаясь догнать юношу. Тетя Эмма смотрит ей вслед с укоризной:
– Эх, два сапога пара. Вернее два валенка.
Рита смотрит вслед Нате. Ей неловко, кроме того она видит, что отец явно расстроен:
– Лилька, позови их обратно за стол.
В это время на террасу входит Елена Сергеевна с вазочкой, полной варенья, стеклянными розетками и десертными ложками:
– А вот и варенье, малиновое. Лиля смотрит на малиновое варенье, пока Рита хмурит брови. Младшей сестре было дано поручение – вернуть Нату и Мишу за стол. Кроме того пылкий юноша ей явно понравился:
– Везет же Натке, и где она такого красавчика подцепила?
Рита машет на нее рукой, а Лиля успевает попробовать одну ложку принесенного варенья, но получив от Риты заслуженный подзатыльник, отправляется в сад за сестрой. Вишни в это лето отчаянно цветут белыми пятилистными цветками, заполняя летний воздух дурманом и облетевшими лепестками. В сплетении веток Лиля не сразу замечает обнявшуюся парочку. Она прячется за куст, чтобы подслушать их разговор:
– Миша, стой! Ну, стой!
Наташа отчаянно хватает его за рукав.
– Миша, остановись. Ну, не обращай на них внимание, Миша. И перестань обижаться.
– Я-дурак? Да? Нет, просто они правы!
Миша неожиданно прижимает Нату к себе. Воспоминания дня, когда Ната была у него дома так близка и досягаема, захватывают воображение юноши, он трогает ее за подбородок, гладит рукой по щеке.
– Ты чего?
Миша неожиданно и страстно ее целует. Лиля даже крякает от зависти, но ветки вишни скрывают их объятия, а обильные белые цветы заслоняют от нее сестру. Близится вечер. Край солнца еще алеет над горизонтом, но сумрак уже активно прокрадывается во все закоулки сада подмосковной дачи. Лиле становится зябко. Она ежится, еще раз осторожно выглядывает из-за кустов, чтобы запомнить дивную картинку целующихся Миши и Наты. Миша машет Нате рукой, бежит к Саше, а затем на последний автобус. Затем, аккуратно наступая на шуршащие и сухие ветки на земле, тихо и незаметно Лиля возвращается к своему дому. За окнами дачного домика уже синяя и ночная мгла. Лунный свет серебрит дорожки и бросает блики на зелёный и деревянный заборчик вокруг сада. В вишневом саду затишье. Слышно лишь, как почти бесшумно падают лепестки с цветущих вишен на землю вокруг деревьев, покрывая ее плотным слоем. В комнате девочек слышна возня. Ната и Лиля дерутся подушками, не давая друг другу уснуть. Мальчики покинули дом, уехав на последнем автобусе, и девчонкам есть, что обсудить. Елена Сергеевна ставит на террасе две керосиновые лампы, убавляет огонек в фитиле, и кричит, обращаясь к девчонкам:
– Прекратите, девочки.
Шум возни на минуту стихает, слышны лишь тихие и короткие смешки и шепот.
Елена Сергеевна прислушивается, девочки явно угомонились. Зато в образовавшейся тишине стал слышен сухой и отчётливый звук печатной машинки, а так же голос Андрея Михайлович, диктующего Рите свой очередной трактат. Елена Сергеевна осторожно заглянула в окно кабинета мужа на первом этаже, которое как раз выходило на террасу. Профессор Рудин диктовал Рите наизусть выдержки из диссертации, одновременно складывая из спичек маленький домик. Стена домика росла, становясь все больше и больше. Вот появилась и крыша. Рита сидела за машинкой и аккуратно печатала с его слов:
– Рита, пиши! (читает) «Свобода-это стойкость, решимость. До самой смерти. Свобода-это величайшая верность истине»
Риту отвлекло короткое шуршание за окном и звонок телефона. Она прислушалась. Мама с кем-то говорила по телефону, а за окном было опять тихо, лишь еле слышное шуршание опадающих белых лепестков с вишневых деревьев и очень далёкий звук гудка паровоза. Рита сосредоточилась на печатном листке:
– Хорошо (читает) «До самой смерти. Свобода-это…»
Но Андрей Михайлович не успевает ей ответить. В кабинет входит Елена Сергеевна. Она встревожена, бледное лицо выдает ее крайнее беспокойство:
– Андрей, я тебя прошу. Позвони сейчас же Седову и откажись от Пожарского. Скажи, что ты не читал его работ. Не успел.
Андрей Михайлович смотрит на жену удивленно:
– Елена, мы уже все это обсудили, и потом я вовсе не могу отказать своему ученику.
Елена Сергеевна всплескивает руками. Рита смотрит на родителей удивленно, она ни разу не видела, чтобы они ссорились:
– А от своих детей ты можешь отказаться? (закрывает лицо руками) Андрей, ты только что всех нас предал.
– Что ты говоришь?!
– Да, ты нас предал!
Рита вскакивает, он видит, что отец побледнел и трет виски:
– Мама!
Но Елена Сергеевна неумолимо продолжает:
– Рита, молчи. Ты ничего не понимаешь, арестовали Пожарского. -Сергея?
– Да, а вот этот товарищ является его научным руководителем. Понимаешь? И следующим, папочка, будешь ты. А потом все мы!
Андрей Михайлович отходит к окну, смотрит в него короткое время, потом гладит свою лысину, по всему видно, что он обескуражен известием об аресте своего ученика. Обернувшись, он видит испуганные глаза Риты. Андрей Михайлович смотрит на нее внимательно, берет себя в руки и тихо, отчётливо произносит.
– Я должен отвечать за каждое свое слово. Должен быть верен каждому своему слову. Самому себе. Если я учу одному, а потом поступаю по другому, значит меня просто нет. Я просто не существую.
Рита влюбленными глазами смотрит на отца, запоминая каждое его слово. Видно, что она его просто боготворит, бесконечно доверяя всему, что скажет отец. Елена Сергеевна всплескивает руками:
– Андрей, это все философия. Я уже сыта по горло твоей философией. Елена Сергеевна выбегает из кабинета мужа прямо в сад, ее просто душат рыдания. Неожиданно в саду появляется Ната в ночной рубашке.
Очевидно, что она слышала спор родителей, и решила выяснить, что случилось. Увидев мать, которая тайком утирает слезы, Ната бросается ее утешать:
– Мама, мамочка… Мам, ну ты чего?
Ната прижимается к Елене Сергеевне. Та неловко ее целует
в макушку, обнимает за плечи:
– Он-эгоист, он думает только о себе.
Нате неловко говорить об отце в третьем лице:
– Мам, ну вы поссорились.
– Наташа, ты ничего не понимаешь!
– Мамочка!
В саду прохладно, Ната ежится, и Елена Сергеевна накидывает ей на плечи свой красный, вязаный платок. Они начинают движение к даче. В светящемся окне папиного кабинета видны силуэты двух фигур: Андрея Михайловича и Риты. И даже в саду слышен их диалог.
– Папа, они разберутся и выпустят его.
– Рита, Сергей Пожарский тут абсолютно не причем.
Это все на много серьезнее.
Внезапный шум шуршащих по щебню автомобильных покрышек привлекает внимание профессора Рудина. Этот же звук заставляет остановиться и маму Наты: Елену Сергеевну. Однако зловещий звук не замолкает, а нарастает все больше и больше. Елена Сергеевна подходит к забору ближе и выглядывает на дачную дорогу. Свет двух фар черного «воронка» мгновенно ослепляют ее.
– Ната, это все, все…
Ната бросается к забору и видит подъезжающую черную машину. Ее зловещий силуэт все ближе к их дому, и вот уже из машины выныривают два офицера НКВД, которые направляются именно к их калитке. Ната испуганно смотрит на маму, но Елена Сергеевна застыла словно изваяние. Красный платок упал с плеч прямо на белые лепестки цветков вишни, которыми усыпана все земля рядом с деревьями. Ната бросается к дому, Андрей Михайлович, который так же увидел из окна чёрный «воронок», внезапно прерывает свой разговор со старшей дочерью:
– Рита, обещай мне, что ты позаботишься о маме и о сестрах.
– Пап!
Но договорить Рита не успевает. В окне кабинета на террасе появляется Ната, она растрепанная и бледная.
– Пап, там машина черная приехала.
Рита от испуга закрывает себе рот:
– Как? (выглядывая в окно) Где?
Рудин быстро отдает диссертацию Наташе через окно:
– Быстро. Сожги мою диссертацию, живо сожги. (Рите)
Так, а ты принеси мне дедушкин саквояж старый.
Ната хватает папки и бежит на задний двор сада. Рита, которая очень быстро нашла саквояж в шкафу, неожиданно начинает плакать. Андрей Михайлович быстро собирается, бросая в саквояж рубашки, бритву, зубную щетку, книжки, но, увидев, что старшая дочь хлюпает носом, прекращает сборы. Снимает с вешалки свое пальто, надевает его. Машинально кладет в карман собранный из спичек домик. С минуту думает, потом неожиданно снимает пальто:
– Все, успокойся. Ну, что ты!
Гладит Риту по голове:
– Они разберутся, это недоразумение, это все недоразумение, они обязательно разберутся и я вернусь.
Рита испуганно смотрит на отца. Очевидно, что Андрей Михайлович с ней прощается.
Рита начинает рыдать, бросается к папе:
– Папочка! Андрей Михайлович садится с ней на диван, обнимает за плечи:
– Господи, господи! Успокойся.
– Ты не поедешь никуда.
Андрей Михайлович пытается шутить, улыбается и даже смеется:
– Ну, и не поеду никуда.
– Я тебя никому не отдам.
Рита прижимается к отцу, рыдает на его плече:
– Да, все будет хорошо. Успокойся, успокойся, деточка, успокойся!
О проекте
О подписке
Другие проекты