Это как Старобинец, только действительно литература.
Простите все, включая Анну Альфредовну лично - при всем уважении, ничто из прочитанного за её авторством (кроме "Посмотри на него", но это совсем другая история) не дотягивает, не перерастает узкую жанровую нишу. Но лучшее, что есть в Старобинец, узнается - и разворачивается в полный рост, и приобретает настоящую художественную силу - у Долгопят: это русское unheimlich, в котором, стоит заметить, прячутся и heim, и титульная Heimat, ребёнок мог бы перевести это слово по частям как "недомашний" (неприрученный?) или вовсе "бездомный" (бесприютный, как бесприютны герои Долгопят со своими салфеточками под телевизор, звоном ложки о подстаканник, поездами, идущими в незнакомые города). Не исконно-посконная болотная жуть, а неуютный сквозняк из тамбура или из-под рамы в панельном доме, или когда замечаешь у вернувшейся с каникул соседской девочки новое, пугающе-незнакомое выражение лица. Неслучайно лучшие, может быть, рассказы в этом сборнике - те, где и нет в общем-то никакой триллерно-хорроровых страшилок, а есть только саднящая тревога или тоска по чему-то забытому, но не ушедшему. (Сравнение с Пелевиным в аннотации, кстати - настолько мимо, что дальше некуда).
Не все вещи в этом сборнике одинаково хороши, местами я откровенно зевала. Но есть здесь моменты удивительной и тонкой красоты, а один из рассказов (совершенно бытовой) заставил меня отчаянно хотеть, чтобы все сложилось по-другому, может быть, самой придумать хороший конец или как-то вытрясти из авторки намёк, что не все ещё потеряно - а я думала, что совершенно избавилась от привычки перечить авторской воле, да и не то что б я ею когда-нибудь особенно страдала.