© Эль Берг, 2023

ISBN 978-5-4483-2655-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Непредвиденное путешествие

Если бы моя болтливая, неугомонная, но такая верная подруга не уговорила меня ехать с ней и ее приятелем в Вену на каникулы, со мной бы никогда не произошло тех событий, над которыми я до сих пор размышляю со смешанным чувством ужаса, неверия и восхищения. Следовало бы еще добавить слово «возможно», потому что теперь я склонна верить в то, что каждому из нас заранее предначертано то, что происходит в настоящем и будущем. Если попытаться избежать чего-то однажды, то можно быть уверенным, что некое событие обязательно случится потом. Может, несколько в ином виде или при иных обстоятельствах, но судьба обязательно настигнет вас в какой-то миг и заставит поверить в ее непреодолимую силу…

Оставалось всего несколько дней до католического Рождества. Я потихоньку готовилась к Новому году, покупала подарки для друзей и родственников, сетуя на то, что многие из моих друзей разъехались по всему свету на две недели и даже пропустят несколько экзаменов этой сессии. Меня не смущал тот факт, что по всей вероятности мне придется выпить бокал шампанского в одиночестве под радостные крики соседей по дому и грохот петард под окном, а затем лечь спать после двенадцати часов, как только куранты оповестят меня о наступлении Нового года. Квартира, которую я снимала вместе со своей подругой Вероникой, должна была пустовать еще дней десять.

Все потому, что приятель моей подруги пригласил ее провести каникулы за границей, а она не смогла отказаться, потому что очень хотела ехать. Я не судила ее, да и как бы я могла, ведь она не обязана была оставаться только потому, что мне грозило одиночество в тот день, когда весь мир шумно празднует, куролесит и свято верит, что уж в этом то году все будет иначе, чем всегда.

Можно было отправиться к бабушке и дедушке в Киев, но оказалось, что к ним уже приехали мои двоюродные братья, с которыми у нас сложились прохладные отношения. Окончательно портить себе праздники не хотелось и я осталась в заснеженном Петербурге. Впрочем, я себя утешала так: что мешает мне пойти и встретить Новый год в клубе или на Дворцовой площади, вместе с толпой ошалелых и радостных людей? Если будет такое желание, то я обязательно поступлю подобным образом. Но моему сомнительному в своей приятности уединению не суждено было сбыться, как и планам по самовнушению, будто я смогу чувствовать себя сносно рядом с незнакомыми.

Я сидела у окна и глядела на улицу, где передо мной вспыхивали разноцветными огнями елочки, витрины и рекламные щиты. Снег мягко падал на подоконник и потихоньку таял на стекле, а я смотрела то на свое смутное отражение, то на вечерний город. Люди внизу суетились словно муравьи, забегая и выбегая из магазинов с полными мешками продуктов и коробок. Такую картину наблюдаешь ежегодно, стоит на календаре обозначиться декабрю.

Тут хлопнула дверь, раздался знакомый цокот сапог (подруга не изменяла шпилькам даже в гололед) и в комнату влетела моя румяная Вероника, потрясая такими же мешками, с какими бегали те люди по улицам. Она швырнула пакеты на диван вместе с зимней курткой, не сводя с меня хитрого взгляда. Такой взгляд у нее появлялся только тогда, когда она затевала нечто грандиозное и масштабное. На всякий случай я постаралась заранее успокоиться и поудобнее уселась, чтобы волной ее горячего пыла меня не смело с подоконника.

Вероника встала прямо передо мной и подперла бока кулаками, приняв оборонительную позицию. Точно не к добру…

– Я все обдумала за тебя и пришла к выводу, что ты не можешь тут торчать одна! – заявила она тоном директора предприятия, которое терпит серьезные убытки. Я вздохнула и собралась ей ответить, как она продолжила:

– Только не вздумай отказываться, – добавила она зловещим тоном, – потому что я уже все решила!

– Что решила? – вставила я на всякий случай.

Подруга разъехалась в широкой улыбке и затараторила с присущей ей быстротой, которой я всегда поражалась:

– Тебе не придется ни о чем беспокоиться. Мы сняли номер, там большая кровать и диван. Ты будешь спать на диване! Мы все чудно разместимся. Видела бы ты эту гостиницу в интернете! Такая милая, трехэтажная, чистая, вся украшена гирляндами и шарами, а какие там уютные номера – прелесть! Еще включены катания на лошадях и маскарад! Это по специальному предложению, Мишка все учел, ты представляешь? Твой билет на самолет у него, как и мой, – она хихикнула, – а то я боюсь их где-нибудь потерять.

– Постой, – прервала я поток излияний. – Я буду спать на диване?

Вероника захлопала глазами:

– Конечно, мы то с Мишкой на кровати, если бы заранее – то заказали бы двухместный, а так…

Я сжала ладонями свой лоб.

– Нет, нет, я не о том. Разве я поеду с вами?

Наверное, я спросила это равнодушным или сухим тоном, поэтому Вероника почти обиделась, хотя у меня это произошло вовсе не потому, что я была ей не благодарна, а потому, что была слишком поражена ее великодушным предложением.

– Алиса, – надулась подруга, – я просто не хотела, чтобы свой День рождения ты провела сидя вот так у окна. Мне казалось, что ты обрадуешься моему подарку.

Я поспешила ее заверить, что подарок просто сногсшибательный и ничего лучше мне еще никто не дарил, что я слишком поражена, поэтому впала в ступор и выгляжу так, будто меня сослали на рудники в Сибирь, а не пригласили в роскошную Австрию.

– Правда? – прищурилась Вероника, возвращая на лицо улыбку.

– Нет слов, чтобы выразить мое счастье – произнесла я, обнимая ее. – Таких подруг у меня в жизни не было. Спасибо.

Вероника снова расцвела. А так как она пришла в хорошее расположение духа, то сразу обрушила на меня поток информации, которую вынашивала последние несколько дней, и едва сдерживалась, чтобы не проболтаться раньше назначенного срока. Ведь завтра мы вылетаем, а мне еще надо собрать вещи и привести себя в порядок, сделать массу других полезных, с ее точки зрения, вещей.

Мне оставалось только кивать и соглашаться, потому что противостоять ее заразительному оптимизму сил совсем не оставалось.

– Тебе бы подстричься, – сказала подруга с видом знатока, глядя на мою гриву волос. – Сейчас в моде короткие рваные стрижки, как у меня. Но я знаю, что ты стричься не станешь, – пробормотала она с траурным видом.

– Не стану, – подтвердила я ее мысль.

– Ладно, только не вздумай заплетать косы – выставила она мне ультиматум. – С этими косами ты становишься похожа на украинских крестьянок позапрошлого века. Тебе еще венок на голову и красные сапожки, и тогда точно в музей можно сдавать.

– Ничего плохого в украинских крестьянах нет, – возразила я, задетая за живое. – Если ты помнишь, я и есть украинка, как и мои родители.

Вероника поджала губы, понимая, что немного перебрала со сравнениями.

– Прости, – смягчилась она. – Просто я хочу, чтобы ты выглядела современнее. Мужчинам нравятся девушки, которые хорошо выглядят, а не похожи на диких провинциалок, донашивающих вещи своих предков.

Я рассмеялась, не в силах сердиться на беззлобные замечания моей лучшей подруги.

– Ты не можешь забыть той блузки с красной вышивкой, в которой я любила ходить? Мне подарила ее бабушка перед отъездом, чтобы я вспоминала о ней чаще. Но сейчас-то ты должна быть довольна, после того, как ты прожгла ее утюгом. Якобы ненамеренно.

Вероника опустила глаза, пряча улыбку.

– Так и было, я отвлеклась. Зато, – воодушевленно добавила она, – я подарила вместо нее ту голубую блузку. Ты, наконец, стала носить узкие джинсы и майки, вместо длинных юбок в бабушкином стиле.

Я соскользнула с подоконника и снова обняла подругу, которая задалась целью извести все мои старые привычки и насадить вместо них свои.

– Ты пойми, Алиска, я же для тебя стараюсь! Хорошего парня иначе не поймать. Так и остаются в старых девах. Но со мной тебе это не грозит, – успокоила она меня, торжественно.

Спорить с ней было бесполезно, как и доказывать, что большинство современных парней такие же жертвы моды и рекламы, как и она сама. Стремление подражать «звездам» кино, модельного бизнеса и эстрады приводило к тому, что на улицах бродило огромное количество гламурных клонов, одинаковых до ужаса, с одинаковыми прическами, в одинаковой одежде и одинаковыми мыслями в головах.

Я не могла вообразить, будто стану курить травку только для того, чтобы стать «своей» в какой-нибудь тусовке. Для них я была бы такой же чужой, как и они для меня. Поэтому становиться тем, кем ты не являешься – сущее предательство по отношению к своей личности. Мне было абсолютно все равно, в каких нарядах на красной дорожке появлялись певцы и певицы, кто с кем поссорился, и кто кому был должен алименты на содержание несчастных детей, вынужденных наблюдать громкий развод родителей.

Вероника подозревала, что я тоже довольно упряма и позволяю ей вмешиваться в мою жизнь только потому, что точно знаю, что она не таит на меня зла и что все ее замыслы подчинены одной-единственной цели: найти мне парня моей мечты. Я позволяла ей строить такие планы, потому что ей нравилось думать, что я стану счастливой только с ее подачи. Мне приходилось ходить с ней в клубы, на вечеринки, где, по ее словам, я обязательно встречу свое счастье. И я покорно ходила, чтобы подруга успокоилась на время и не выталкивала меня из квартиры только потому, что «мои шансы встретить приличного парня приближались к нулю».

Но стоило мне увидеть очередное «счастье», пьяное и развязное, как пропадало всякое желание знакомиться с представителями противоположного пола. Понимая, что я испытываю стойкое отвращение к таким типам, Вероника в отчаянии затащила меня в районную библиотеку, а потом сама же оттуда и сбежала, чтобы потом едко мне напоминать, какие артефакты запылились в стенах той библиотеки, как раз мне под стать.

– Тебя, хотя бы, переодеть можно, и станешь настоящей красавицей, – жаловалась она. – А то, что я увидела в библиотеке…

Тут она закатывала глаза, изображая настоящий испуг, обморок и панику.

– Ник, прекращай. Не нужно пытаться переделывать людей. С артефактами хоть поговорить есть о чем. Во всяком случае, мне – защищала я библиофилов.

Заканчивалось все тем, что мы расходились по разным комнатам. Я усаживалась на окно, прихватив книжку, а она – у телевизора. Какой-то час она выдерживала нашу размолвку, а потом приходила с несчастным видом и принималась ходить кругами, разговаривая вслух. Наконец, мы садились пить кофе или чай, чтобы снова начать обсуждение о том, куда мы пойдем на днях и что на этот раз все будет иначе.

Принимая во внимание все вышеперечисленное, я совсем не строила радужных надежд на свой счет. Мне должен был исполниться двадцать один год через несколько дней, поэтому я не особо расстраивалась, ведь впереди была целая жизнь.

– Ну, вот и готово! – объявила Вероника, застегивая второй чемодан, поражающий своими размерами. Затем, она покосилась на мой и скривилась. – Так продолжаться не может! Приедем в Вену и устроим настоящий шопинг-тур. Не отвертишься! – погрозила она пальцем. Пришлось кивнуть, лишь бы она оставила меня в покое. В дверь позвонили.

– Это Мишка! – взвизгнула подруга и бросилась открывать. Мишка был добродушным, терпеливым и устойчивым к бесшабашному поведению своей девушки. Он давно привык к ее необузданной энергии и, кажется, совсем никогда не выходил из себя, даже когда Ника пропадала в магазине по три часа, примеряя ворох одежды. Этому его качеству можно было только позавидовать. С Вероникой ходить по магазинам было сущим наказанием.

– Собрались? – пробасил он, окидывая удивленным взглядом огромные чемоданы. – Так, это Никины. А твои где? – спросил он, оглядываясь. Я почему-то покраснела и показала в угол, где скромно пристроился мой маленький чемоданчик на колесиках.

– Это что – дамская сумка? – уточнил Мишка, ухмыляясь, но тут же получил пинок в бок. – Я пошутил. Давайте ваши чемоданы.

– Я сама донесу свой, он легкий – вставила я.

– Вот еще – зашипела на меня подруга. – Он же мужчина, пусть все несет.

– Но это глупо, – возразила я. – Мужчины не всесильны, а твои чемоданы больше похожи на скалистые образования, как по размерам, так и по весу.

– Не беспокойся, – сказала Вероника. – Зря он в спортзал ходит, что ли?

Я сделала вид, что согласилась. Но как только она отвернулась, чтобы надеть пуховик, я схватила чемодан и пулей вылетела за дверь, крикнув на ходу, чтобы она не забыла повернуть ключ в замке два раза. На лестничной площадке кряхтел Миша, пропихивая чемоданы в лифт. Они с трудом туда поместились и он нажал на кнопку, чтобы отправить лифт вниз, потому что теперь места там не хватило бы и кошке. Сам Миша помчался вниз по лестнице, чтобы перехватить чемоданы на первом этаже, а я не спеша последовала за ним. Мой чемодан меня вовсе не беспокоил, а пройтись пешком с четвертого этажа было не трудно.

Если Вероникин приятель ничего не сказал по поводу ее объемного багажа, то водитель такси ругался, на чем свет стоит, проклиная производителей громадных чемоданов и тех, кто их покупает. Наконец, втиснув чемоданы, злой как черт таксист, рванул в сторону аэропорта, игнорируя мигающий желтый. Несколько раз он тормозил перед другими машинами, визжа тормозами, отчего заводился пуще прежнего. Возможно, на степень его невменяемости еще повлияла непрестанная болтовня Ники, которая с воодушевлением предавалась мечтам о невероятных австрийских распродажах.

Я сидела тихо, как и Миша, не пытаясь остановить подругу. В душе мы оба надеялись, что это сделает вместо нас водитель такси, но он просто сделал музыку громче и угрюмо уставился на дорогу перед собой.

– Как можно столько молчать! – возмутилась Вероника, глядя то на меня, то на Мишку. – Я ведь и обидеться могу. Тогда не буду с вами разговаривать – надулась она, к всеобщей радости, открыла сумочку и достала зеркало, чтобы как следует изучить свое отражение. Правда, молчала она недолго.

Сразу принялась вздыхать, что не мешало бы вместо Вены съездить в Испанию, чтобы поваляться на пляже. Я то знала, что она собиралась не столько загорать, сколько демонстрировать свой летний гардероб, от которого у местных жителей должен был случиться приступ восхищения ее фигурой и умением красиво, стильно одеваться.

Пока она в третий раз подкрашивала губы, я мысленно возвращалась к своей комнате, в которой остались моя скрипка, стопка музыкальных тетрадей и маленький глиняный кот в красных казачьих шароварах, наигрывающий на бандуре. Кот достался мне еще от моей бабушки, которая пела в казачьем хоре.

Как сейчас вижу ее перед собой: невысокого роста, с полными руками и плечами, синеглазая, веселая, восхитительно поющая украинские народные песни. Наверное, часть ее таланта передалась и мне и я не зря отучилась в музыкальной школе, а потом и поступила в музыкальное училище, чтобы посвятить себя любимой профессии.

Вероника часто приходила ко мне в комнату, чтобы послушать, как я играю. Она прыгала на кровать, смеялась и что-то рассказывала взахлеб, пока я не принималась играть. Тогда она начинала грустнеть и к концу жалобно просила, чтобы я не доводила ее до депрессии своими рыдающими мелодиями. Потом она повторяла, что быть скрипачкой в наше время совсем не то, чтобы быть ударником в крутой рок-группе.

– Вот у нас на юридическом… Ты бы только посмотрела! – говорила она поучительно…

И так начиналась каждая ее речь, посвященная неисчерпаемому количеству молодых людей, приезжающих на дорогих машинах, покупающих себе дома в Ницце и проводящих выходные то в Риме, то в Нью-Йорке. Следовало еще взглянуть на высоких и божественно стройных девушек, выпархивающих из разноцветных «ауди», в лучших нарядах от ведущих дизайнеров мира, с новехоньким маникюром на тонких пальчиках, украшенных сверкающими бриллиантами в несколько карат, чтобы вообразить себе всю степень счастья, которое испытывала Ника, перечисляя все это снова и снова. Она еще так томно скидывала длинную платиновую челку себе на один глаз, надувала губы и неторопливо укладывала ногу на ногу, вероятно, представляя себе, как в этот самый миг она сидит в роскошном авто рядом с королем каких-нибудь нефтяных вышек или газовых месторождений.

Я ее слушала, как обычно, совершенно спокойно, совсем не заражаясь всем этим гламурным великолепием, заодно удивляясь тому, что на меня это не производит никакого впечатления. Даже сам Сатана не соблазнял Еву столь горячо и убедительно, как Вероника, рисующая мне картины безоблачной и райской, по ее твердому убеждению, жизни.