2

«Фрилайфер – 1) социальный статус, приобретаемый человеком с момента рождения независимо от регистрации ДНК, гарантирующий права, определяемые Комитетом для различных групп и действующий до осознанного добровольного отказа от этого статуса или полёта за пределы Земли; 2) (разг.) – человек, не имеющий контракта с Комитетом или Сообществом универсалов; 3) (устар.) – жители заповедных поселений, не зарегистрированные в базе ДНК».

Современный юридический словарь, 430 (2762) год.

На следующий день без двадцати семь перед домом вспыхнул свет. Капсула прилетела на гиперскорости. Катюша выбежала на крыльцо и жестом пригласила Одина войти.

Он зашёл и осмотрелся. Типичное современное жильё на одного человека в стиле эконом. Очень эконом. Домик напоминал сферу, чуть утопленную в землю. Внутри плавной линией делился на две части. Если смотреть сверху сквозь крышу, напоминал бы символ инь-ян. Диаметром шар был чуть более шести метров.

– И давно ты здесь живёшь? – спросил Один.

– С конца осени, – ответила Катюша. – Приехала сюда ещё год назад, как раз помню снег выпал, а на следующий день жара, не как сейчас, но градусов двадцать точно было. И дожди через день. Чувствую, моя погода! Никогда не угадаешь, что будет завтра. Ну, я всё лето по соседним поселениям путешествовала, искала место, которое, как говорят, должно на меня посмотреть. Ничего на меня так и не посмотрело, так что в сентябре я сюда вернулась и осталась. Люди здесь хорошие. И их мало.

– Зимой не холодно было?

– Нет, на Востоке и холоднее бывает.

– Там Комитет печи с преобразователем выдаёт.

– Только семейным. Уехавшие с родительских поместий одинокие люди и бездетные пары также дровами топят. По мне, так даже удобнее. Раз в день подкинул поленьев, температуру выставил, и сутки тепло. С преобразователем никогда не знаешь, чего ждать. Помню, родители замучались с этим. В результате также дрова кидают, чтоб среди ночи внезапно не кончилась энергия. Единственный плюс – дыма нет.

Один рассмеялся:

– Видел бы Лайнос! Все эти ограничения на оригинальный преобразователь неоправданны.

«Так он недовольный Комитетской системой! Ну, сейчас начнётся!» – подумала Катюша. Когда при ней разгорались споры о том, чьи интересы отражает Комитет, она поначалу зевала, а когда оппоненты готовы были уже чуть ли не драться, крепко спала где-нибудь в углу помещения или прямо на траве, если погода позволяла собираться друзьям на улице. Ей самой было всё равно, кто чьи интересы отражает, лишь бы не ущемляли её собственные права фрилайфера, как это было ещё сто лет назад. До создания существующей системы. Комитет старается, как умеет и как может. Если кто недоволен и хочет улучшить его работу, пожалуйста, предлагайте свои идеи. Только напрямую Комитету, а не в присутствии Катюши. Там только рады будут. Каждый имеет право на своё мнение и участие в управлении Землёй. На практике обычно всё ограничивалось лишь громкими высказываниями. Очень ей не хотелось, чтобы новый симпатичный друг оказался одним из подобных реформаторов.

– Не знаю, мне и так хорошо. Печка современная, не хуже этих дорогущих с преобразователем. Дверца прозрачная, огонь видно! В ванной даже в самые сильные морозы вода горячая, и коренья есть, где запекать. Соседи помогли всё обустроить. Там спальня и все удобства, – показывала она на дверь из коридора. – А здесь кухня, но у меня часто получается, что и спальня здесь.

– У меня так тоже получается, сплю иногда, где придётся…

– Сейчас я себе завтрак сделаю, и полетим. Вчера опять голодная уснула. Пока все растения посадила…

Один смотрел, как она смешивает в миске хлопья из зёрен, мелких орехов, сухофруктов, добавляет туда мелко нарезанную траву, мёд, сворачивает всё в колбаску, режет на кусочки, обваливает их в каких-то хлопьях. Он ещё раз оглядел помещение. Всё очень продумано и ничего лишнего. Печка являлась и частью перегородки. На полке несколько кастрюль, чайник, ручная мельница, немного посуды. Плита, не требующая дров – роскошь для только начинающего самостоятельную жизнь фрилайфера. Всего на одну конфорку. Небольшой кружочек, нагревающийся за счёт эффекта Лайноса. Любой прибор, созданный на основе преобразователя, стоит дорого. Несоизмеримо с источником энергии для него. Ни на один из них на Западе нет льгот. Даже на фонарики. Он перевёл взгляд на закреплённые в кашпо шарики размером с небольшое яблоко, один над столом, другой у входа в дом. От входа также начинался узкий шкаф, тянулся вдоль стены, предназначался, видимо, для сухофруктов, злаков и трав. Вряд ли там спрятаны неиспользуемые вещи, скорее всего, таких вещей в этом доме вообще нет. Стол без скатерти, самая обыкновенная табуретка. Все предметы мебели плавными линиями переходили один в другой. На кушетке вязаное одеяло серо-коричневых цветов. Узор простой. Никаких декоративных элементов в этой комнате не было и, Один был уверен, в другой тоже. Минимализм – одна из основных черт свободноживущего населения, но эта девушка, похоже, превзошла всех фрилайферов вместе взятых. Обычно люди стремятся украсить своё жильё, даже не имея достаточно средств. Кто для красоты, а кто со скуки. Расписывают посуду, вышивают одежду, делают мебель и стены с узорами. Видимо, для неё дом – это просто место для ночлега.

Он посмотрел на неё и улыбнулся. Даже для перетаскивания растений использует свой ужасный сарафан. Наверняка зимой этому сарафану будет придумано ещё какое-нибудь применение, для перетаскивания дров, например.

Катюша сложила печенье в плетёную корзиночку и, кинув туда бутылку воды, сказала:

– Обычно ем дома, а воду нахожу в лесу, но раз сегодня меня везут, то позавтракаю позже. Или, может, ты хочешь есть?

– Нет, нет, спасибо, я не голоден, – ответил Один, заглядывая под чёрную повязку на запястье.

– Тогда полетели, – сказала Катюша, выходя за ним.

– Ты не закрываешь дом? – удивлённо спросил он.

– А что у меня красть? Коммуникатор всегда с собой. Ночью изнутри закрываю. И люди же давно не воруют…

«Восток! И на Юге такие же», – подумал Один. Поразительная открытость внешнему миру сквозила в каждом её движении. Не было и тени стеснения, смущения, наигранности или недоверия. Для второго дня знакомства странно даже для современных людей, даже для фрилайферов. Многовековые войны наложили свой отпечаток на генетический код. Несмотря на практически полное отсутствие преступности, отточенную до совершенства систему связи и готовность спасательных бригад в считанные секунды прийти на помощь в случае опасности, людям всё равно требуется некоторое время, чтобы оценить новых знакомых. Хотя Кэт могла уже убедиться, что он не опасен для неё.

– Может, пустишь уже?

Они уже минуту стояли у капсулы. Один спохватился и открыл люк. Кэтти телепат, он почти был уверен в этом. Неизвестно только, насколько она сама это осознаёт.

– Ты зря своё платье-палатку натянула, в капсуле неудобно будет, – сказал Один.

– Это для растений, – ответила Катюша.

– Сможем набрать гораздо больше, чем сюда поместится.

– А рассаживать я когда их буду? Я же не на батарейках.

– Я помогу тебе. Батарейки, кстати, тоже заряжать надо, – сказал он и усмехнулся.

Катюша села и внимательно рассмотрела капсулу. Вчера полностью оценить её оснащение она не успела. Сенсорная панель управления пестрила множеством кнопок. Различные провода, механизмы и рычажки свисали с потолка. Два одинаковых сиденья, управлять можно с любого. В хвостовой части за левым сиденьем Одина закрытый отсек, видимо багажное отделение. За правым – проход, откуда открывается люк основного выхода и дверь в багажник. В самом хвосте компьютер непонятного назначения. Под ним небольшая прозрачная колба с неясным фиолетовым содержимым. По объёму капсула была примерно с половину Катюшиного домика.

– Да тут жить можно! – восхитилась она.

– Что мне иногда и приходится делать.

– Так ты контрактник?

– Можно и так сказать, – ответил Один и завёл капсулу.

– И выгодно работать?

– Более чем. Теперь, когда большинство ведёт независимый образ жизни, приходится платить хорошо. Есть сферы деятельности, где без наёмных рабочих рук никак не обойтись, как-то надо заинтересовывать население.

ЛА плавно и быстро взлетала, открывая взору восхитительный вид. С высоты птичьего полёта будущий городок был как на ладони. Участки располагались хаотично. Видно было, что люди переезжали сюда без особых планов и цели. Просто потому что чувствовали, что здесь им будет лучше.

Катюша посмотрела вниз и задумчиво спросила:

– Время, которое ты тратишь, пока работаешь на кого-то… не лучше ли его потратить на себя? Ведь по закону Лайноса ты ничего не выигрываешь.

Один усмехнулся – типичное мышление фрилайфера.

– Так я и трачу его на себя. По этому же закону я ничего и не проигрываю. Мне нравится то, что я делаю, в этом и весь секрет. На самом деле не важно, кем быть: контрактником или фрилайфером, главное, чтобы это было интересно и материально оправдано. Смотри, ты собираешь растения, чтобы прокормиться, ну, и может быть, чтобы создать красоту в своём саду. Я собираю растения почти для того же самого плюс мне за это платят.

– А зачем это работодателю, платить тебе за то, что ты делаешь для себя?

– Мы занимаемся исследованиями, проект финансируется организацией.

– Ну, вот видишь. Просто так тебе бы не платили. Значит, будут отчёты, условия договора и прочие прелести.

– Более жёстких условий, чем у природы, не существует. Люди просто научились не нарушать договор с Землёй. Отчёты – это ерунда, когда всё налажено. Ведь и ты живёшь на «стартовый» капитал, а там свои отчёты – та же регистрация ДНК при рождении. Когда комитетские деньги закончатся, ты сможешь в этой зоне выжить, оставаясь фрилайфером?

– Думаю, что теперь смогу. Я два года путешествовала, почти ничего не делала, только тратила. В очередной раз взглянула на счёт и поняла, что такими темпами без поместья останусь, и тогда прямой путь или в контрактники или замуж. Или в отшельники, но это даже для меня перебор. Выбрала здесь участок… Поселенский взнос, постройка дома… Денег совсем мало осталось, но мне и вкладываться уже почти ни во что не надо. Дом готов, еду я себе выращу и соберу на зиму. В крайнем случае, можно чем-то помочь соседям, а они мне, или сдать урожай в Комитет.

– И в крайнем случае можно поехать на Юг или домой.

– Нет… не хочу. Меня здесь приняли так, как будто очень ждали. Не знаю почему.

– Они со всеми так, мало кто сюда едет, вот и рады каждому новому соседу.

– Мне очень дёшево дом построили. И сейчас постоянно то велосипед одалживают, то поесть приглашают. Один парень даже предлагал на аэроскутере саженцы мои возить.

– И ты от всего отказываешься?

– Почти всегда да.

– Вносят в кредитку?

– Нет, что ты! Это не те услуги, чтобы их считать. Любой нормальный человек сам потом отплатит добром тому, кто ему помог. Просто… Я пока могу что-то сделать сама, о помощи не прошу.

– Так всё-таки ты отшельник?

– Нет, я люблю людей, но и моя независимость мне очень дорога. Если мой сосед подвезёт меня на аэроскутере, то, когда он придёт на следующий день по какой-то незначительной причине, я должна хотя бы пообщаться с ним, угостить чаем или сделать что-то для него. А я не уверена, что у меня будет настроение с ним общаться.

– Может, тебе просто не нравится твой сосед?

– С чего ты решил?

– Вчера ты не отказала тебя подвезти.

– Вчера я устала, ты незнакомец, и… неважно.

Один улыбнулся, смотря вперёд. Катюша была рада, что он больше ничего не спрашивает. Не хотелось сейчас говорить о своём образе жизни.

Конечно, сосед красивый, заботливый, и руки золотые, но он постоянно нудил об отношениях и о том, что ей, Катюше, как бы пора подумать о будущем, чем очень напоминал родителей. Не хотелось ей думать о будущем. В настоящем хотелось жить, каждую секунду проживать. Один понравился ей сразу, почти с первого взгляда. С ним легко было.

– А куда мы направляемся? – спросила она.

– Исследовать бескрайние леса забытого Запада. Ты замечаешь понравившийся тебе вид, говоришь мне, если в нашей базе такого нет, то выходим, делаем фото, берём образец, кладём вон в тот цилиндр, – он указал на крутящийся парящий в воздухе прибор. – Он отправляет ДНК на базу. Достаточно одного листика. Потом для тебя накапываем столько, сколько тебе нужно, и летим дальше. Всё просто.

– Ты в каком-то НИИ работаешь?

– Можно и так сказать.

– А другие капсулы? – Катюша проводила взглядом пролетевшую мимо машину.

– Это коллеги. Чем больше найдём мы, тем меньше они, и тем больше я молодец. И ты тоже. Сегодняшний день я тебе оплачу в любом случае, независимо от того, что ты решишь дальше.

– Ты если мне растения привезёшь и посадить поможешь, уже достаточно будет.

– Нет, это так… по-дружески. Деньгами заплачу тоже, половину от стоимости своего рабочего дня. Сегодня о тебе в нашем… НИИ ничего не знают, поэтому заплачу из своего кармана. Мне это всё равно будет выгоднее, чем одному летать.

Катюша не стала расспрашивать подробности того, сколько платят, какой план и тому подобное. Её это мало интересовало. Первый раз она летела вот так, не в конкретный район для обучения, поездку куда оплачивает Комитет. Вид сверху, когда никуда не торопишься, завораживал.

– Один, мне как-то в полёте непривычно… Я так ничего не найду, – говорила она, глядя в окно.

– Сейчас снизимся. Вон карта, на экране. Та движущаяся точка – это мы. Если тебе захочется куда-то полететь в другое место, говори куда.

Катюша посмотрела на мерцающий экран. В некоторых местах квадратики были заштрихованы красным, что означало обследованную зону. Один попросил не особо обращать на это внимания, зоны вполне могли быть обследованы не полностью.

– А почему мне захочется полететь в другое место? – спросила Катюша.

– Ну, не знаю, потянет…

– Давай лучше выйдем, – предложила она.

Один начал спускаться. Приземлившись на небольшой полянке, открыл люк капсулы. Катюша выпрыгнула, скинула сарафан и бросила его внутрь машины со словами:

– Ты прав, так скакать весь день неудобно будет.

На этот раз восхитился Один. Вчера он видел её чумазую, разлохмаченную, всю исцарапанную растениями и покусанную насекомыми. Сейчас он удивлялся тому, как за одну ночь на ней не осталось ни следа вчерашних путешествий. Высокий рост, около 175 сантиметров, довольно округлые формы, идеально гладкая кожа, уже покрытая лёгким загаром, густые тёмно-каштановые волосы, заплетённые в косу ниже пояса. Большинство современных девушек выглядят почти также. Они могут быть чуть выше или ниже, худее или упитаннее, с разным цветом волос и глаз, но природа почти не создаёт болезненных изменений во внешности. В основном люди красивы, даже в старости. И, если позволяет погода и условия жизни, предпочитают минимум одежды. Подобных девушек Один видел много, и никто не вызывал такого потока непонятных эмоций, как сейчас. Катюша посмотрела на него. Глаза, с виду вполне обычные, были настолько глубокого серого цвета, что можно было утонуть, и хотелось утонуть…

– Один! Ты чего завис, как мой компьютер? – сказала Катюша, кивая на дешёвый комитетский серый диск коммуникатора на своей руке. – Ты идёшь?

– Да, да, иду! – ответил Один.

– Третий раз зову!

– Да я… задумался.

– А-а, понятно, бывает, – Катюша отвернулась, пряча довольный вид. Скорее всего, он наоборот, перестал думать в этот момент. Хотя бы в этом он ничем не отличался от других парней.

Она прошла вдоль полянки, остановилась у красивого пушистого куста и сказала:

– У меня такого нет, первый раз вижу.

– Такой точно есть у нас, вчера ребята нашли. Обратно пойдём, выкопаем, – он пошёл дальше. Катюша остановилась и сказала несколько виноватым тоном:

– Один, я не знаю, как притягивать растения.

– Просто не думай, гуляй по лесу, как ты обычно это делаешь.

– Ну, хорошо, попробую.

Им пришлось пройти довольно приличное расстояние. Не тянулись к Катюше неизвестные виды – то ли Один отвлекал её разговорами, то ли она ожидала от себя чего-то и не могла просто гулять по лесу. Через полтора километра пути он сам заметил цветок, которого в базе не было, но был родственный ему. День прошёл не зря, если никто из ребят не зарегистрирует его раньше, чем они доберутся до капсулы.

Он уже хотел вернуться, когда Катюша внезапно изменила направление и пошла не по протоптанной зверями и лесными гостями тропинке, а по бурелому.

– Кэт, ты куда? Может, вернёмся, боюсь, сейчас его кто-нибудь ещё найдёт, – сказал он, держа в руке лист от цветка.

– Мы быстро, – ответила она.

– Быстро через эти заросли?