Я говорила с тишиной,
А мне она не отвечала.
Кукушка била за стеной —
И одиночество звучало.
Отсчёт пошёл. И стрелки снова
Стучат по цифрам – тик и так.
Мне эта тишина знакома,
Ушла бы с ней… Да только как?
Я говорила с тишиной,
В ответ она не откликалась.
Сентябрь снова был со мной,
В окошко осень улыбалась.
Но тишина не может знать,
Как я дрожу, рисуя строчки.
Её оков не миновать,
Не вымолить себе отсрочки.
Я говорила с тишиной,
А мне она не отвечала.
Зима искрилась под луной,
А я сидела и молчала.
Паук в углу себе плетёт
Весь день тугую паутину.
Никто не вспомнит, не придёт,
Мне не отдаст и половину.
И в этой странной тишине
Любовь не выразишь словами…
Ты просто обернись ко мне —
Мои глаза расскажут сами.
Я – капля этой тишины,
Я звуков больше не хочу.
Мои молитвы не слышны,
И их не будет. Я молчу.
Я исчезаю с мониторов,
Я пропадаю без возврата,
Я обрываю телефоны…
Прости. Но я не виновата.
Я горло жгу прогорклым маслом,
Но боль меня не удивит.
Я жду всегда – и жду напрасно,
Но в сердце не ношу обид.
А я – распята на кресте,
И тишина не лечит ран.
Тревожно сердцу в пустоте,
Зубами клацает капкан.
Я говорила с тишиной,
А мне она не отвечала.
По пальцам тёк осенний зной,
И тишина во мне молчала.
Я отдавалась тишине
Так, будто утро не настанет, —
И луч, мелькнув в моём окне,
Не разбудив меня, растает.
Под сенью выжженной листвы
Я вспоминала свои годы —
И ленту чёрную вдовы,
И слабый огонёк свободы.
Да что теперь? Стучат часы.
Начать бы здесь опять с нуля…
Искрится капелька росы,
И солнцем залита земля.
И всё, что так болит внутри,
Я это вынесу одна.
Смотри, какой рассвет… Смотри!
Благословенна тишина.
Безотрицательная верность…
Но не сбываются мечты.
Прости меня за откровенность,
Прости за то, что сделал ты.
Безотрицательность не в моде,
Но – Бог бы с ней. Не всё ль равно?
Я до сих пор не на свободе,
Но я всё поняла. Давно.
Я горло жгу прогорклым маслом,
Но боль не породит протест.
Я много лет ждала напрасно,
И эта тщетность – тяжкий крест.
И все мои черновики
Сгорят в костре, что ты зажжёшь.
Все эти беды так легки,
Я всё снесу… Но ты не ждёшь.
Кричала я – вернись, постой!
А тишина в ответ смеялась.
Затишье, как перед войной…
Что впереди? Что мне осталось?
И мы – объяты тишиной,
Смотри, как тонко моё платье…
Коль устоишь передо мной —
Не устоишь перед проклятьем.
А хочешь, куклой, куклой стану!
Но ты не слышишь ничего…
Кипящий воск течёт на рану,
Боль – равнодушнее всего.
Но я тебя не отрицала…
И, продолжая быть с тобой,
Я на тебя похожей стала,
А ты любил меня другой.
Летит неделя за неделей,
Какой-то глупый быстрый бег…
А в город птицы прилетели —
И наконец-то выпал снег.
Но космос слишком многогранен.
Тот, кто смеётся невпопад,
Тот, кто смеётся, не был ранен —
Он тишине не будет рад.
И я хочу тебе сказать,
Что мне не страшно это горе,
Я не боюсь тебя терять —
Пожалуй, я хочу покоя.
Я говорила с тишиной,
А мне она не отвечала.
Я повернулась к ней спиной…
Слов больше нет. Я замолчала.
 

 
Это не сон, а набор элементов,
Память вскрывает прощальные точки.
Щёлкают кадры, мелькают моменты,
Лица из тьмы проступают сквозь строчки.
Это не ночь, а безумье слепое,
Тщетная ложь, безрассветная правда.
Мука глупа – и бессмысленно горе:
Всё отлетит – и вернётся обратно.
Это не сон, это странное действо,
Я с того дня не умею молиться…
Бог не помог, совершилось злодейство,
Горло проткнуло невидимой спицей.
Я не дремлю, я смотрю за окно,
В нём отражён безголосый фонарь.
Страшное, чёрное, злое оно…
Я пропаду. Но кому меня жаль?
Я разобьюсь. На осколки, на лёд.
Птицам бескрылым так трудно летать…
В море бездонном никто не найдёт,
В вихре безумном концов не сыскать.
Тень пробегает. Из тьмы – силуэт.
Кто там? Не прячься, ответь, не молчи!
Я в хаотичном мелькании лет
От собственной жизни теряю ключи.
Всё бесполезно. И всё – пустота.
Страх забирает немую печаль.
Я бы хотела пожить. Но когда?
Времени нет. Но и это не жаль.
Я бы хотела остаться собой,
Той, что отчаянно любит и ждёт.
В прах превращусь. А рассвет голубой
Песню-молитву тихонько споёт.
Где ты сейчас? Я устала просить.
Голос сорвался. Я таю. Прости.
Лопнула нитка. Не соединить.
Я ухожу. Не мешай. Отпусти.
Странная ночь! Ничего не вернёшь,
Жизнь колобком укатилась куда-то.
Я не нужна. Ты меня не зовёшь.
Время стирает ненужные даты.
Красное солнце в прожаренном небе.
Что тебе я? Не найти, не догнать.
Птицы замолкли, тоскуя о хлебе.
Где ты? И с кем ты? Мне хочется знать.
Ты – моя память. Острее ножа!
Я – как актриса немого кино.
Но – доживу. Не спеша. Не дыша.
Лето – не вечность. Пройдёт и оно.
Ты – моё солнце. Не гасни, не тлей!
Яркой звездой освети мне дорогу.
Вот бы мне осень, сентябрь скорей!
Вот бы мне жить… Ну хотя бы немного!..
Это не сон, а набор элементов.
Мысли качаются, путая строчки.
Щёлкают кадры, мелькают моменты,
Искры летят, раскаляя заточки.
Это не жизнь, а ходьба по кругам.
Калейдоскоп. И бесчувственность дней.
Твёрдость земли не поддастся ногам.
Ты не поддашься молитве моей.
 

 
Под жарким солнцем Еревана
Бродила я немало лет.
Как соль испепеляет раны,
Так жёг мне сердце твой портрет.
Несла в руках. Устали руки —
Не отпускали ни на миг.
Тысячелетия разлуки.
И вместо слёз – безмолвный крик.
Мне солнце выжигало душу,
Оно слепило мне глаза.
Но ты, родной, меня не слушай…
Старуха здесь. А где коса?
Под знойным ереванским небом
Просила милостыню я.
Мне иногда кидали хлеба…
Одна еврейская семья
Меня на месяц приютила —
Кормили, мыли, все дела…
И знаешь, я совсем забыла,
В каком краю моя земля.
Где дом? Но, впрочем, что он значит?
Мне без тебя не спится вновь…
Ах, погадайте на удачу!
И непременно на любовь.
Не повторяй чужих ошибок!
Но как мне их не повторить?..
И я шепчу тебе – спасибо…
За то, что я могу любить.
И сила есть… Но где пути?
Как мне найти к тебе дорогу?
Не откреститься, не спасти,
Не вымолить тебя у Бога.
И люди смотрят как-то странно…
Для них чужая я совсем.
Что вам, друзья, чужие раны?
И боль чужая вам – зачем?
Ищу тебя который месяц,
Совсем без сил… Да ну и пусть!
Вокруг звучат чужие песни,
Но их я знаю наизусть.
Мне Ереван дарил цветы,
А дома – голая пустыня;
Цветы – безумной красоты…
Твоя земля – моя святыня.
Я, милый, в кровь разбила ноги,
Но я хочу тебя найти.
Трудны, безжалостны дороги,
Не раз сбивалась я с пути,
Но я брела без остановок,
Ты был так нужен мне, родной…
Нелёгок путь… Тернист и долог —
Иль умереть, иль быть с тобой!
Но ты скрывался, как виденье.
Измучилась… И нет воды…
О Боже мой! Да где ж спасенье?
Ну отведи же от беды!
Спаси меня! И дай мне веру
Во всё, что я сейчас люблю.
А я люблю, не зная меры…
Я разрываюсь, я горю!
Увидь костёр и дай мне знак;
Скажи, что поиск не напрасен!
Мне до тебя всего лишь шаг —
Ты так красив, но так опасен…
Нет, наважденья не унять,
И в теле дрожь привычной стала.
Позволь же мне тебя обнять!..
Я столько лет тебя искала…
Я для тебя – далёкий звук,
Ты вспоминал меня нечасто…
Тебе не больно от разлук,
И все мои слова – напрасны.
Разверзнись, бездна! И накрой
Всё то, что бьётся в каждой капле.
А Ереван опять со мной…
Он пустотой, он горем пахнет!
И что с того, что я на воле?
Я как в темнице, как в аду.
Да сколько ж ждать? Скажи – доколе?
Нет сил, любимый. Я уйду.
Пойду домой. Глядишь, смогу
Найти тот край, где я жила.
В остатках сердца сберегу
То, что земля твоя дала.
А впрочем, дома больше нет.
Ни Еревана нет, ни дома…
А впереди – слепой рассвет,
А позади – раскаты грома.
Но тем не менее – пойду.
Туда, где солнце в рожь садится;
И там, в России, обрету
Покой, которым долго спится…
Стоят столетние дубы,
А пчёлы мёд приносят в улей.
И нет прекрасней той зимы,
И нет душистей трав в июле.
И к чёрту все мои мечты!
Зачем дудук? Давай гармошку.
Я растоптала все цветы:
Была с тобой, а стала – кошкой.
Я буду жить. Но перестану
Хранить в душе чужой язык.
Не нужно больше Еревана —
К таким, как я, он не привык.
Не ждёт? Ну, в общем, и не надо.
Я тоже перестану ждать.
Ты никогда не будешь рядом —
И нечего тебя искать.
Ты лучше всех – я это знаю;
И верность – лучший мой ответ.
Но всё прошло, и сон растаял —
И Еревана больше нет.
 

 
Я беззащитно падала в объятья,
А за окном сверкали фонари.
А на полу комком лежало платье,
А на карнизе щебетали снегири.
А снег пушистый резал мне ладони,
И память, как клубок, за мной вилась.
Я вновь была с тобой – всё в том же доме,
Где той зимой звезда моя зажглась.
Он помнит многое, тот ветхий жёлтый дом.
Он помнит дни, когда я приходила,
И тени тусклые, и отзвуки кругом,
И тот огонь, что я в тебе будила.
И ту любовь, что странно так пришла,
И нежность, что не вовремя случилась,
И утро, когда я почти нашла…
И вечер, когда тайна зародилась.
Пускай кричат! Что злые языки…
Мне всё равно. И я опять бреду
Туда, где всем сомненьям вопреки
В твои объятья беззащитно упаду.
Твоя! Весь мир вот в этой строчке.
И ты не бойся, я тебя не утоплю…
Поставлю запятую вместо точки,
Я эти точки, знаешь, больше не люблю.
И вот иду я по протоптанной тропинке,
Её не замело за много лет.
А на столе твоём опять лежат пылинки,
А из-за шторы золотится тусклый свет —
То из домов, что там стоят напротив.
Я помню их. Но толку нет и в них.
Сейчас я здесь: безумный рокот плоти
Сливается в таинственный мотив.
Дай руку мне! Хороший мой… Скучала…
С тех пор жила мечтой о нашей встрече.
Ты знаешь, я давно не замечала,
Как нежен и красив московский вечер.
И я с тобой… Твой дом меня впустил.
Я, как тогда, юна и так красива…
Твой дом меня дождался и простил —
Я столько лет прощения просила…
Я беззащитна в этом пламенном бреду,
Я беззащитна, как тюльпан в разбитой вазе.
Я поднялась. Я знаю. Я иду!
Ты оборвёшь мой стон на этой фразе.
И в бесконечности расплавленных ночей,
В бредовой сладости осколочных объятий
Я загораюсь ярче всех свечей —
И вновь комком летит под ноги платье.
Оно здесь лишнее. Долой его, долой!
Оно – как птица, расщеплённая на части.
Всё та же я. И мне не быть другой.
Я – сила снов. Я – карта красной масти.
Я та, что всем словам наперекор
Жила и верила, что всё ещё случится…
Нам вновь зима плетёт святой узор —
И снова жизнь в окно ко мне стучится.
Не берегись! Паденье слаще воли,
И мы с тобой пройдём сквозь все границы…
Я вновь хочу той нежной сладкой боли,
Какой тогда жила. Целуй мои ресницы!
А жёлтый дом запомнил навсегда
Наш странный сон, что невпопад приснился.
И знаешь, это вовсе не беда,
Что сон таким недолгим получился.
Что нам года? Опять зима искрится —
И вновь декабрь нас ждёт у фонаря.
Спешу в тот дом, чтоб вновь тебе присниться —
И беззащитно падать вглубь тебя.