1

«Раз в крещенский вечерок девушки гадали» – и дальше по тексту, известному со школы: собрались девчонки, в количестве пяти штук на квартире одной из подруг – Ники Чудовой – и стали придуриваться. Сначала раскладывали карты. Вернее, раскладывала Радка Вакулина, черноокая красотка с угольными цыганскими косами, а остальные пялились, ахали и охали, и ржали, сопоставляя королей и валетов и их масти с реальными знакомыми мальчиками. Потом Елка (в миру Дмитриева Елена Павловна) предложила сделать коридор из зеркал, но с маленькими показалось не интересно, а больших в квартире Ники имелось только два: одно на входной двери, другое в комнате родителей на дверцах шкафа, ни первое, ни второе, понятно, не транспортабельные.

– Ну, бли-и-ин! Криповенько бы получилось! – разочарованно пробасила Елка и надула и без того пухлые щеки.

– Тогда духов будем вызывать! – решила, тряхнув копной каштановых кудрей вторая признанная красавица, не только среди подруг, но и со всего их курса, Виолетта Ляхова, и скомандовала: – Ника, тащи уиджу¹! Надеюсь, не выбросила?

– Это чего еще? – переспросила Елка, смешно выпячивая оба своих подбородка.

– Доска для общения с призраками, – между прочим пояснила Рада и горделиво взглянула на Ляхову, даже не успевшую раскрыть рот.

Между этими двумя всегда чувствовалось какое-то соперничество. То одна пыталась другую уесть, то наоборот. Не все время, конечно, к счастью, ни то бы как с ними общаться?

– А у Ники есть эта доска? – восхищенно ахнула Ася Ладынина, милая простушка с короткими пепельными волосами и курносым носиком.

– Да, – Ника махнула рукой и смущенно засмеялась, – самодельная, дедушка сделал, когда мы еще в школе учились.

Она приставила табурет-лесенку к шкафу и принялась рыться на верхних полках, куда, как, наверное, у всех, складировали всё, что и выкинуть жалко, и годами не используешь. Доска нашлась под старыми фотоальбомами и коробками с настольными играми. Протянув ее Виолетте, Ника шагнула на первую ступеньку, но оступилась, потеряла равновесие, и едва не свалилась на руки подруг.

– Чудова, ты, как всегда, сама грациозность, – съязвила Виолетта.

Ника постаралась не заметить резких интонаций подруги и не обиделась, в конце концов, со школы вместе, теперь в одной группе в колледже учатся, чего им ссориться?

– Итак, кого вызываем? – обвела задорным взглядом подруг Ляхова. – Пушкина и Лермонтова – банально.

– У меня соседка недавно умерла, баба Шура, – задумчиво предложила Ася.

– Еще скажи, что она тебе стольник задолжала, – хохотнула Елка.

– Нет, – смутилась Ладынина, – просто хорошая бабушка была.

– Соседки тоже отпадают, – решила Виолетта. – Надо того, кого мы все знаем. Актера, например какого-нибудь, или певца.

Рада, флегматично тасующая карты, зевнула и показательно закатила свои черные томные очи:

– Тогда чем тебя Пушкин с Лермонтовым не устроили? – но ее фраза утонула в сыплющихся, как из рога изобилия, предложениях: и Ахматова, и Дюма, и Калиостро, и Майкл Джексон, и куча прочих своих и зарубежных.

Елка, Ася, Виолетта и Рада галдели так, словно их было не четверо, а по крайней мере, восемь. Пожалуй, одна Ника только никого не предлагала. Она вообще ко всем гаданиям относилась, как к игре, но другим не мешала – резвятся девчата, развлекаются – водила пальцем по узорам, любовно вырезанным дедушкой, и будто мысленно с ним общалась, с улыбкой поглядывая на возбужденных подруг.

В итоге, онипоспорили чуток, и сошлись на Раневской². Возложив пальцы на ромбовидный указатель, принялись завывать в унисон:

– Фаина Георгиевна, вы тут? Придите к нам, госпожа Раневская!

Указатель не сдвигался ни на миллиметр, не чувствовалось ни дрожи, ни какого-то потустороннего присутствия, просто обычная типовая трешка, а в ней пятеро ошалевших от собственной смелости девчонок.

– Надо не госпожа, – вдруг пробасила Елка, – тогда господ не было.

– А кто был? – насупилась Рада, изначально и оговорившая призывные фразы.

– Ну-у-у, товарищи, – протянула Дмитриева.

Попробовали с «товарищ Раневская». В какой-то момент всем вдруг показалось, что указатель слегка повело. Он как-то очень неуверенно двинулся сначала к «Да», а потом, будто испугавшись общего восхищенно испуганного вздоха, к «Нет».

– И что это значит? – шепнула Ася.

«Я-т-у-т» – быстро перескочила по буквам стрелочка указателя.

– О-у-у! – громогласно восхитилась Елка.

«Ц-и-р-к-д-о-л-ж-е-н-г-а-с-т-р-о-л-и-р-о-в-а-т-ь» – разразилась доска.

И никто не понял, к чему это она, издевается, дает совет или просто развлекается.

– И что спрашивать будем? – забеспокоилась Ася, ее тоненькие бровки будто взлетали, губки жалобно кривились, и так становилось ее жалко, что просто кошмар.

– Я похудею в этом году? – решилась Дмитриева.

Судя по этой неделе, когда она вместо чипсов и бургеров стоически жевала морковку и яблоки – для нее это было очень актуально. Но доска (или Раневская) не оценили:

«Ж-и-з-н-ь-с-л-и-ш-к-о-м-к-о-р-о-т-к-а-ч-т-о-б-ы-т-р-а-т-и-т-ь-е-е-н-а-д-и-е-т-ы-ж-а-д-н-ы-х-м-у-ж-ч-и-н-и-п-л-о-х-о-е-н-а-с-т-р-о-е-н-и-е».

– Не скажите, – Елка, похоже, немного обиделась.

А вот Радка, напротив, воодушевилась:

– Среди нас есть не девственницы?

«Е-с-л-и-у-ж-е-н-щ-и-н-ы-е-с-т-ь-г-о-л-о-в-а-т-о-у-н-е-е-е-с-т-ь-л-ю-б-о-в-н-и-к»

Ася Ладынина смущенно хихикнула. А Вакулина обвела девчонок любопытным взглядом. В общем-то пока никто ничем «таким» не хвастался, всем по семнадцать, учатся на втором курсе строительного колледжа, достаточно серьезные девушки, ну если не считать сегодняшний вечер.

– А кто из нас самая красивая? – жгла напалмом Радка.

«П-о-д-с-а-м-ы-м-к-р-а-с-и-в-ы-м-х-в-о-с-т-о-м-п-а-в-л-и-н-а-с-к-р-ы-в-а-е-т-с-я-с-а-м-а-я-о-б-ы-ч-н-а-я-к-у-р-и-н-а-я- ж-о-п-а» – ничуть не меньше отжигала и доска.

– Скажи, кто из нас первой выйдет замуж?

«В-с-ю-ж-и-з-н-ь-я-с-т-р-а-ш-н-о-б-о-ю-с-ь-г-л-у-п-ы-х-о-с-о-б-е-н-н-о-б-а-б» – задвигался молнией указатель, но в какой-то момент Вакулина отпустила его и со всего размаха врезала по плечу Виолетте:

– Это ты! Я чувствовала – ты!

– Чего? – закатив глаза, отозвалась Ляхова.

– Двигаешь!

– С чего бы?

– Потому что ты заносчивая стерва!

– А ты не стерва? Задаешь вопросы и ждешь, что тут будут восхвалять тебя и только тебя.

– А должны тебя? Это же ты у нас…

Ссора накалялась. Девчонки сыпали друг на друга обвинениями. Радка припомнила, что Виолетта не раз цитировала наизусть афоризмы, к случаю и без случая. Последняя шипела, что надо иметь мозги и выдержку, а не думать только в одном направлении. Ася едва не плакала. Елка хмурилась.

Да, с вызовом духов что-то пошло не так. И Ника не нашла ничего лучшего, как сложить уиджи и убрать с глаз долой. Если управляла и впрямь Виолетта, то шутку затягивать не стоило. Память дедушки оскорблять не хотелось. Лучше вспоминать, не то, как две девицы едва ни выцарапали друг другу глаза, а то, как Ника впервые попробовала кого-то вызвать на этой доске вместе с ним. Наверное, дедушка тоже намеревался пошутить: предложил пообщаться с домовым и, видимо, за него сам и отвечал. Потом тоже самое провернул уже и с Веточкой, как тогда еще позволяла называть себя Виолетта. У дедушки все выходило легко и с юмором, не то, что сейчас.

– Брейк, девочки, – проронила Ника как бы между делом. – Сегодня все-таки Крещение, а вы…

Девушки замолчали. Рада отошла к окну, снова схватила колоду карт и принялась разглядывать изображения, будто только сейчас увидела. А Виолетта отвернулась к книжным полкам в шкафу.

– Может чай? – предложила Ника. – Мама перед отъездом там нам французскую ватрушку испекла.

– Круто! – оценила Елка, тут же забыв про свою диету, потом заметила насмешливый взгляд Виолетты, и опустила голову. – Можно ведь просто чай пить, без ничего, – пробубнила тихо.

– Там творог же! – одобряюще улыбнулась Ася. – Значит, если позволить себе немножко, то вреда точно не будет. Я читала, даже при ПП возможность читмилов³предусматривается.

Рада хмыкнула и заявила, будто поддразнивая:

– Я точно буду не немножко. Моей фигуре ничего не повредит!

– И самооценке, – парировала Виолетта.

Но, к счастью, Вакулина на этот раз решила просто не заметить наезда, сделав вид, что ничего не слышала. Вот чего они вечно?

Ника ушла на кухню и только там поняла, как устала. Когда в колледже, на переменах, на занятиях общаются – это одно, и даже когда готовятся к чему-нибудь, или по полтора часа ползут домой после занятий, хотя живут недалеко и друг от друга, и от колледжа. А вот так, в квартирном формате – приходится слишком стараться, и получается не айс. Все какие-то слишком разные.

Накрыв на стол, позвала подруг. Те единодушно оценили мамину ватрушку. Налетели на нее, как голодные синицы, только крошки остались. Елка сначала выбрала малюсенький кусочек, а потом вздохнула и потянулась за вторым. А остальные вообще, наверное, кусочка по четыре умяли.

– Какие там еще есть гадания? – поинтересовалась Ася.

– А ты что-то конкретное узнать хочешь? – облизнув пальцы, спросила Радка.

– Да, хоть в какой стороне мой суженный живет, – смущенно хихикнув ответила девушка.

– Можно туфли, что ли, бросать? – наморщив лоб, вспомнила Елка.

– Ага! Туфли? Зимой? Ты с собой вторую обувь принесла? – хмыкнула Виолетта.

Ника глянула на подругу. Что же ту сегодня все раздражает? Вроде бы на занятиях было все нормально. Узнав, что родители Чудовой уезжают на несколько дней по делам, первая же и предложила пойти к ней и погадать на Крещение. Говорила, что в этот день открывается какое-то там тонкое окно между мирами и можно, если не увидеть свое будущее, то хотя бы заглянуть в него глазком, а сейчас все бухтит и бухтит, и то и дело дергается проверять телефон.

– У меня полно обуви, – снова выступила в роли кота Леопольда Ника. – Новую, конечно, не дам в снегу валять, а старую – пожалуйста.

Девушки воодушевились. Пришлось снова залезать на лесенку и потрошить на сей раз антресоль, куда во время ремонта сложили всю обувь, которая казалась более-менее по состоянию. Папа, конечно, тогда предложил все просто взять и выбросить, но мама воспротивилась. Обещала, что отвезет все при случае в общественный центр.

– Да, конечно! – скептически хмыкал папа. – Там обязательно пригодятся твои туфли на десятисантиметровом каблуке.

– Ну, на свадьбу кому-нибудь, – не сдавалась мама.

И складывала все в коробку, куда до этого положила Никины балетки, несколько пар мокасин немыслимых расцветок, облупившиеся кроссовки и еще кучу всего.

Именно эту коробку Ника сейчас и достала. Елка подхватила ее и поставила на пол.

– Можно выбирать? – Рада тут же сунула нос внутрь. – Чур мне то, что покрасивее!

– Ты же не ходить в этом будешь, а выбрасывать, – не удержалась от шпильки Виолетта.

– Не выбрасывать, а бросать. И делать это с туфлей как-то прикольнее, чем с разношенной тапкой, – Вакулина показательно достала Никину балетку, надеванную от силы раза три, и пластиковый папин шлепанец, похлопала ими друг об друга и выразительно глянула на Ляхову.

– А это вообще будет считаться? – засомневалась Ася. – Если бросим не свое?

– При чем тут это? – удивилась Елка, уже даже примерившая какую-то обувку.

– Ну, энергетика там, – пространно объяснила Ладынина.

– Девчат, мы же просто играем! Ведь никто же всерьез ничего не думает? – высказала свое мнение Ника, но его вряд ли услышал хоть кто-то, кроме Виолетты, потому что все вдруг как-то разом принялись облюбовывать себе, то одно, то другое.

Надевали, кружились в коридоре перед зеркалом, цокали каблуками, теми самыми десятисантиметровыми, как лошади подковами, и казались дошкольницами, дорвавшимися до маминого гардероба. В этом празднике жизни не участвовали только хозяйка квартиры и Ляхова. Последняя смотрела на все с ехидной улыбкой взрослой женщины.

– Все! Нашей энергетики на все хватит! – резюмировала минут через пятнадцать запыхавшаяся Елка. – Можно бросать.

– А куда? – не унималась Ася. – И как?