1. Констебль

Августовский зной изматывал и заставлял искать беглым взглядом хотя бы намёк на тенистое место, но такая роскошь была только у владельцев палаток со всякой чепухой. Торговцы зазывали прохожих к себе, предлагали купить вместе c травами и безделушками ещё и склянки со скидкой. Мельтешащий народ раздражал больше, чем жара, чем пыльный и душный воздух, чем наглые торговцы, которые явно были проездом в королевстве, судя по говору. Особенно Александра раздражало то, что хвост вечно за что-то цеплялся и каждый раз шерсти в хвосте становилось всё меньше. Ему казалось, что в сумку кто-то пытался залезть и это заставляло его каждую минуту поправлять ремень на плече и проверять, не открыта ли сумка.

От злостного рычания и ругани Александра сдерживала только мысль о том, что до дома осталось совсем немного. Не заметить магическую лавку Валенти было невозможно – немного обветшалый деревянный домишка высотой в три этажа стоял среди десятиэтажных красновато-серых громад, куда он втиснулся каким-то чудом. Точнее, это «гиганты» притеснили его ещё лет восемь назад и не оставили и десяти мейров¹ между стенами домов. Лавка выглядела совсем старой, но почему-то открытая дверь и бронзовое поблёскивание в полумраке помещений только разжигали интерес и желание посетить магический магазин. Всё равно была какая-то своя прелесть жить именно в этом скрипучем доме, чем ютиться в тесной квартирке, где стоял тошнотворный смрад из дыма, чьей-то еды и разных существ. Да и налоги на торговлю и содержание дома не опустошали кошелёк до степени «нет и врана²».

Та самая обнадёживающая мысль заставила прибавить шагу и не обращать внимания на толпы народа.

Неожиданно над ухом Александра раздалось: «Молодой человек», – и чья-то рука легла на плечо. Он резко остановился и напрягся. Для него пропал гомон толпы и раздражение, в голове закопошился страх. Александр обернулся: за спиной стоял констебль. По телу пробежала мелкая дрожь и всё, что было в поле зрения, потеряло чёткость. Помутнение прошло спустя несколько секунд.

– Вы что-то хотели, констебль? – он пытался говорить спокойно, но ничего толкового из этого не вышло.

– Давайте поговорим не в присутствии такого количества народа.

Александр хотел дёрнуть плечом и избавиться от руки констебля, но его силком вытащили из толпы и привели в место, которое образовывали между собой тканевые шатры. Народа здесь было меньше, чем на Торговой Площади, но не существенно – здесь лазили все кому не лень.

В последнее время служители порядка и закона всё меньше внушали доверие, точнее вовсе его не вызывали, а вот желание удрать куда подальше и затеряться в толпе – вполне. Особенно когда на себе ощущаешь, что делать им явно нечего и что они начинают заниматься расследованиями и поисками преступников, о которых никто ничего не слышал.

– Ну же, господин, не задерживайте, говорите, что вы от меня хотели? – недовольно и нетерпеливо сказал Александр, смотря снизу вверх на мужчину.

– Александр Клейн, где вы были в ночь с тридцатого апреля на первое мая?

– В Вальпургиеву ночь, – огрызнулся в ответ он, поправляя констебля, – работал в лавке на улице Крейнштарн, строение семь, в период с восьми утра и до трёх часов ночи. От покупателей нет отбоя, знаете ли.

Констебль поправил съехавший на бок головной убор и окинул придирчивым взглядом стоящее перед ним существо: невысокий юноша, с пушистым светлым хвостом и такими же кошачьими ушами, с крайне злым взглядом, так ещё и с платком, закрывающим половину лица. Оборотень, по классификации – элуран, на вид – дефектный полукровка. Платок на физиономии не наводил ни на что хорошее, лишь на мысли о бандитах, частенько промышлявших на границах между крупными городами. Ещё раз взглянув на выловленного из толпы «кота», полицейский мысленно отметил, что за такого оборванца вряд ли кто вступится и можно смело вести его в участок, а там и до эшафота недалеко. Разбираться сейчас не будут, через день будет уже поздно дёргаться, а ему выплатят не меньше семидесяти корнов. Жажда получить больше денег была сильнее чувства справедливости, да и на одних сборах налогов не разгуляешься.

– Вы подозреваетесь в разбойном нападении на торговый караван, шедший из южных земель в Энтральгрейч, которое произошло в ночь с тридцатого апреля на первое мая. Пройдёмте в участок для дачи показаний и, возможно, чистосердечного признания.

Внимательно выслушав обвинение и предложение сдаться без лишнего шума, полуоборотень молча развёл руками и, быстро развернувшись, стал продираться сквозь толпу гулявших по площади, при этом отчётливо выкрикнув: «до свидания, господин констебль», махнул рукой на прощание и оставил мужчину в недоумении.

Появился ещё один повод поскорее уйти с площади.

Надежда раствориться в толпе и не быть преследуемым рухнула вместе с громогласным криком «стоять» и недовольным возгласами от прогуливающихся горожан, которых стали бесцеремонно распихивать и расталкивать. Теперь ускользнуть незамеченным было невозможно, оставалось только протискиваться между людьми, которые не спешили отойти куда-то в сторону, и петлять по площади. Александру пришлось сделать несколько крюков по восточному жилому району – он протискивался сквозь узкие щели между домами, однако констебль не отставал и был совсем близко.

Последний рывок – и Александр влетел в открытую дверь лавки, тут же остановился, дёрнулся в сторону и налетел на кого-то. Полуоборотень быстро извинился и беглым взглядом стал искать одного из близнецов Валенти. Найдя кого-то из них, стоящего на стремянке и перебирающего какие-то бумажные пакеты, Александр рванул к нему и случайно зацепил лестницу. Лестница медленно покатилась по рельсам вдоль стеллажа, заставляя стоящего на ней парня пошатнуться и сначала схватиться за полку, а потом за стремянку – именно это заставило лестницу резко остановиться, скидывая с себя брюнета на пол. Судя по грохоту, приземление оставляло желать лучшего.

Шипение, смешанное с рычанием и тихими возмущениями, послышались у стеллажей со склянками с зельями. Кроме удара тела о пол, слышался рокот пузырьков, заходивших ходуном на полках, и скрип колёс передвижной лестницы.

– Какой жук тебя укусил, бестия?

Александр дал Валенти руку и помог подняться.

– Констебль.

Брюнет сначала вопросительно поднял бровь, явно не понимая, причём здесь констебль, а потом закатил глаза, прислоняя ладонь ко лбу. Третий раз за месяц. Он не удивится, если к ним заявится один и тот же полицейский. Это уже порядком надоело. Нино захотелось, чтобы этот богомерзкий человек уже появился здесь и сказал, чем его так привлекает полукровка.

– Кого вспомнишь – тот и появится, – мысленно отметил Валенти видя, что нужное ему существо вошло в лавку и направилось к ним.

С лёгкой отдышкой и с яростью в глазах, служитель порядка уверенным шагом шёл к мнимому преступнику. По крайней мере он так сам себя представлял.

На самом же деле констебль выглядел жалко и даже смехотворно: он задыхался от бега под палящим солнцем, с красной перекошенной в гримасе злости и усталости физиономией, констебль запинался об рельсы и проваливался в них, что-то бормотал себе под нос и плёлся к нарушителю. Посмотрев на это «чудо», Александр просто зашёл за спину брюнета и выглянул из его плеча, стал наблюдать. Он был уверен, что задержание ему не грозит, максимум – штраф за оказание сопротивления стражу порядка. Хотя, какое там сопротивление? Просто по-человечески решил уйти без всякого шума, да и не было повода его трогать, он ничего не нарушал, тем более нет ордера на арест – нет и права на задержание. Впрочем, перспектива получить штраф в пятнадцать корнов² не радовала.

– Здравствуйте, констебль. Что же вас привело сюда? – с непринуждённой улыбкой поинтересовался Нино у констебля.

Мужчина отдышался и, выпрямив спину для большей важности, кивнул на Александра.

– Оказание сопротивления сотруднику полиции при аресте.

После фразы брюнет удивлённо изогнул одну бровь и мельком взглянул на полуоборотня, стоящего за его спиной, а после на незваного гостя.

– Скажите, пожалуйста, в чём же причина, чтобы арестовывать нашего работника? Да и на это нужен ордер, я бы хотел его увидеть.

– Ваш работник обвиняется в разбойном нападении на торговцев, ехавших в Энтральгрейч из южных земель, которое произошло в ночь с тридцатого апреля на первое мая… – только начал говорить полицейский, желая перечислить все статьи уголовного кодекса королевства, но его перебили.

Полуоборотень, всё это время стоявший за Нино, ощутил на своих плечах хватку брюнета и был вытянут вперёд. Упираться было бесполезно, не помогло бы.

– Ну как такой милый юноша может совершить такое злодеяние? Ну вы только посмотрите в его добрые глаза… И да, говорите проще, – в Вальпургиеву ночь, а то с датами у меня плоховата память.

Констебль словно решил послушаться и посмотрел на Александра. Из-за этих «добрых глаз» констебля кинуло в дрожь. Озлобленный взгляд не вызывал ни капли доверия и веры в то, что этот парень обладал вообще какой-либо добротой. Взгляд констебля переметнулся на платок, закрывавший половину лица. Снять его не хотелось. Любопытство убило кошку, как говорится, а её участь повторить не хотелось.

Пока полицейский молча смотрел на Александра, тот скорчил понятную только ему гримасу и обернулся к Нино.

– А не забываешься ли ты? Я тебя на три года старше, если тебе память не отшибло каким-то заклинанием, – прошипел полуоборотень.

Этот слабый выплеск раздражения со стороны полукровки вызывал у Нино лишь желание посмеяться и передразнить его, однако сейчас это было не уместно и пришлось оставить сдержанную улыбку, но уже с хитрым прищуром глаз.

– Подыграй всего раз, а потом можешь возмущаться, хоть целый день, – прошептал Нино на ухо Александру, наклонившись, потом выпрямился и дёрнул плечами. – Ну что же, господин констебль, где же ордер на арест?

Мужчина вздрогнул, заметив за собой непроизвольные поиски нужной бумаги в карманах жилета, и вытянул руки по швам. Собственное поведение вызывало возмущение и негодование, что он так легко реагирует на слова какого-то торговца. Мечта бесцеремонно схватить за шиворот этого белобрысого паршивца и утянуть в сторону участка казалось всё более несбыточной и далёкой. Терпения на разговор оставалось всё меньше, да и заминка с отсутствием документа всё пустила насмарку. Оставалось только признать, что пробегал по городу он зря, и уйти.

– К большому сожалению, или к вашему счастью, – сквозь зубы процедил констебль, – но сейчас у меня нет ордера. Поэтому простите за принесённые проблемы. До свидания.

И после этого мужчина удалился из магической лавки под гаденькое хихиканье Александра, который с видом полнейшего облегчения и своеобразного триумфа уже собрался идти на второй этаж лавки, но тут же дёрнулся, так и не ступив и шагу с места. Он вспомнил, из-за чего он был вынужден терпеть все обиды сегодняшнего дня.

Лицо приобрело страдальческое выражение, хотя и половины его не было видно, но по залёгшим между бровями морщинам можно было вполне догадаться.

В потрёпанной тканевой сумке что-то зашуршало и послышался глухой звон стекла. Полуоборотень вытащил пару писем, небольшую закупоренную колбу с мутной жидкостью и россыпь невзрачных, бледных камней разных размеров, при он этом пытался удержать это всё в одной руке и пробовал ухватить Нино за манжет.

– Ну, ну, чего тебе? Мне ещё работать надо.

Вдох и шумный выдох. Ещё немного этого подгоняющего тона и Александр кинул бы всё содержимое посылки в лицо Нино, а после, без угрызений совести, залез к себе на чердак. Пусть Валенти в следующий раз сам идёт в это ужасное место под названием «почта», раз ему так нужно.

– Письмо от старика Аделмара, чьё-то письмо с неразборчивым почерком, – Он протянул брюнету два письма с совершенно разными оттисками, – какая-то непонятная жижа из республики Йоргару, пришедшая почему-то бандеролью, и камни, которые вы заказывали ещё два месяца назад.

Отдав все посылки, Александр подошёл к верёвке, которая открывала проход на второй этаж с помощью откидной лестницы. По пути к лестнице полуоборотень не забыл наткнуться на пару новых тумб, к которым он ещё не успел привыкнуть.

С трудом дёрнув за верёвку, Александр по привычке отскочил от резко раскладывающихся ступенек – ему всегда казалось, что лестница его когда-нибудь прихлопнет.

Как только появились деревянные ненадёжные ступени, Александр быстро взбежал по ним на верх. Лестница исчезла с таким же грохотом, как и появилась буквально несколько секунд назад.

2. Прогулка по катакомбам и городу

Полночь. Лавка была закрыта и приготовлена к завтрашнему дню, уже никто не мог вихрем влететь в слабоосвещённое помещение и сослаться на то, что раз дверь не закрыта на замки и засовы, то ещё можно что-то купить. С такими наглецами было бесполезно бороться: не было желания тратить собственные нервы, силы и время на объяснение того, что есть определённые часы работы и время на перерывы. Да и деньги никогда лишними не были.

Александр, закончив все приготовления, уселся на кровать, та противно скрипнула, намекая, что давно отслужила свой срок и что уже пора на свалку. Всё, что делалось на чердаке, отдавалось скрипом и лязгом. Входная дверь открывалась с трудом из-за своей тяжести и вечно ржавеющих петель. Пол, лестница, да и все предметы мебели скрипели и грозили развалиться под хозяином или из-за неловкого движения ноги, которая их пинала. Всё-таки вымещать злость на мебели была не самой лучшей идеей. Через оконные щели сквозило, всё равно что окно держать открытым. С крыши хотя бы не капало, и на том спасибо, иначе бы Александру пришлось воспользоваться «стратегическим отступлением» в рабочий кабинет близнецов и держать оборону, чтобы его не выселили оттуда.

Этот чердак нельзя было назвать мансардой, было бы просто стыдно за такую откровенную ложь и лицемерие по отношению к себе любимому. Да и жилым помещением здесь почти не пахло – просто убрали бардак на чердаке и весь хлам кинули в кладовку, ну и минимальный набор мебели поставили. Зимой, конечно, прохладно, зато летом не жарко. Давно привыкнув к погодной лихорадке в Книттельдорфе, особенно осенью, Александр перестал реагировать на сквозняки и неожиданно появляющуюся прохладу.

– Что меня вообще тут держит? – в пустоту прошептал полуоборотень, глядя немигающим взглядом на сундук, цыкнул, завалился назад и ударился макушкой о наклонную стену, что тоже было уже привычным, – Точно. Кто откажется от бесплатного проживания, хоть и такого, – Он мельком обвёл взглядом своё жилище, – несколько убогого, а ещё хоть какого-то покровительства? Я точно не откажусь, особенно если учесть, что я работаю редко…

Стук в дверь заставил Александра вздрогнуть и вскочить с кровати, судорожно оглядываясь. После стука послышалось тихое хриплое: «можно войти?». Сбросив с себя глубокое, хоть и пустое раздумье, Александр ответил одобрением и, развернувшись к небольшому окну, подошёл к нему.

Дверь открылась, и в помещение вошли близнецы, чердак ненадолго озарился тусклым светом свечи в плафоне где-то со второго этажа, а потом снова погрузился в полумрак. Полуоборотень отдёрнул штору, и через замыленное стекло стал сочиться свет уличных фонарей.

– Ну что, я должен проникнуть в центральную библиотеку и просто тихо утянуть один фиолетовый камень, правильно? – поинтересовался Александр, повернувшись спиной к окну. – Только один вопрос: как вы мне прикажете туда пробраться, а? Через всю эту охрану, которая везде стоит? Она даже на крыше стоит! Подкоп делать?

Он всплеснул руками, кривя рот в оскале. Александр не мог не возмущаться, когда подворачивалась такая возможность, это было своеобразным пунктом в собственном поведении, после которого он спокойно брался за дело.

– Подкоп – ты попал в точку. Правда это не совсем подкоп, а… – Нино запнулся и перевёл взгляд на старшего брата, в надежде, что хоть он догадается, что он имел в виду.

– Катакомбы. Нам неимоверно повезло найти один из проходов прямо под нашим домом через подвал, – Вито заметил, что Александр уставился на него недоумённым взглядом, будто бы не веря подобной удаче, – который ведёт к множеству коридоров в старый город и в небольшую часть нового города. Да, под библиотекой тоже есть проход и вход в здание. Вообще, вместо библиотеки раньше был вход в катакомбы, но пару-тройку веков назад его разрушали и вот – теперь у нас главная библиотека и исторический архив королевства.

Пока Вито вещал о хвалённых подземных коридорах, полуоборотень пытался пропускать всю лишнюю информацию мимо ушей, по привычке мня в руках пушистый хвост, вытащенный из-под плаща. Александру был интересен лишь план прохода по подземелью к библиотеке, а не история её основания со всеми обстоятельствами. Идея использовать катакомбы ему не нравилась. Впрочем, всё лучше, чем проникновение в архив с улицы.

– Я, конечно, всё понимаю, но время тикает, мне пора выдвигаться. Лучше расскажите, как мне добраться по этим катакомбам в библиотеку. Может, карту дадите, или вы сами всё расскажете?

Александр чувствовал, что все эти предисловия неспроста. Он не удивится, если близнецы скажут что-то вроде: «извини, Ал, но мы сами не знаем всех деталей и тебе придётся разбираться самому». И так почти всегда.

– Ну, мы знаем лишь примерную дорогу. Конечно, не факт, что она истинно верная, но за пару часов ты точно должен добраться в архив, если не заблудишься, – на этой фразе Нино решил остановиться.

Александр закатил глаза и, прекратив мучить собственный хвост, что-то невнятно пробормотал. Слушать всё это было мучением. Прихватив сумку и повесив её на плечо, Александр направился на выход.

– В подвале проход к подземелью, говорите? – переспросил он, толкнув дверь ногой и уже спускаясь по лестнице в коридор, – Ведите.

Молодые люди довольно быстро дошли до подвала, с учётом того факта, что складная лестница почему-то сама собой сложилась и заработала только после пары настойчивых пинков.

Подвал был единственным местом в доме, где горел электрический свет, а не свечной огонь или что-то отдалённо похожее на пламя. И то здесь электричество было лишь по той причине, что в подвале не было надобности использовать его каждый день, здесь никто не бывал чаще нескольких минут в день и то ради полива растений.

Рубильник тихо щёлкнул и небольшое помещение озарилось ярким мигающим светом, режущий глаза и заставляющий жмуриться. Один из братьев подошёл к стене и стал её простукивать. Около водопроводной трубы послышался гулкий, пустой звук. Валенти навалился плечом на кирпичную кладку и та с трудом открылась на мотив двери. Александр наблюдал за этим действом с долей скептицизма, пока сам не увидел ступени за липовой стеной.

– Считайте, что я почти поверил. А теперь говорите, как пройти к библиотеке.

Близнецы переглянулись, зачем-то кивнули друг другу и один из них прервал «немой разговор» рассказом о проходах:

– Сейчас спускаешься по лестнице и идёшь прямо примерно семьдесят шагов, а после ты встретишь одно старое захоронение датированное 1573 годом, так, чисто гроб с почти стёртыми надписями. После этого ещё двадцать шагов прямо и ты заметишь похожий проход, как этот, – Вито кивнул на неосвещённую каменную лестницу, – проходишь по всей лестнице и поворачиваешь налево…

Вито почувствовал, что его пихнули локтём, и тут же прекратил говорить.

– Вообще-то, после лестницы нужно не налево, а направо, там же развилка.

– Как направо? Я точно помню, что налево, и про развилку помню, – скептично выдал Вито, смотря на младшего брата, – это ты вечно забываешь куда нужно идти!

Видя зарождающийся спор между этими мальчишками, Александр решил не тратить время и нервы, и начал бить кулаком по железной трубе, что было силы. По подвалу раздался неприятный, громкий рокот. После Александр пожалел о приложенных стараниях, но тихое шипение смешанное с несколько безобидными обзывательствами прекратилось.