Цитаты из книги «Нелепое в русской литературе: исторический анекдот в текстах писателей»

Однако анекдот не только входит в историческую прозу, но и сам является жанром исторической прозы

Принцип противовеса во многом определяет функцию анекдота в историко-биографической прозе. С появлением текстов этого микрожанра историко-биографическая проза приобретает или заостряет в себе такие качества как гибкость, разнообразие, способность погружаться в реалии быта. Конечно, анекдот, как правило, вводится в строго документированное историческое повествование для контрастности фона, вводится как струя свежего воздуха

Гоголя надо как-то понизить, уравновесить. Понадобилась демифологизация. Тут-то как раз и пригодился гоголевский анекдот. Он был введен безошибочно, точно и вовремя. И в результате получился свежий взгляд на двух корифеев русской литературы, на характер их общения, который начал рассматриваться в духе передачи Богом Моисею священных скрижалей

Была у него (имеется в виду И. А. Крылов) рожа на ноге, которая долго мешала ему гулять, и с трудом вышел он на Невский. Вот едет мимо приятель и, не останавливаясь, кричит ему:– А что, рожа прошла?Крылов же вслед ему: – Проехала

Однако все-таки довольно часто в финальной реплике анекдота проявляется не позиция носителя некомпетентной точки зрения, а сознательная установка, имеющая целью демонтаж складывавшейся на протяжении всего текста иерархии значений

Весьма устойчив и такой вариант. В анекдоте буквально с первых же слов задается определенное направление, предполагающее соответствующие реакции читателей или слушателей. В финале же врывается реплика некомпетентной точки зрения, не способной понять ситуацию и потому ненароком разрушающей сложившуюся систему значений. Носитель некомпетентной точки зрения на самом деле принимает одно понятие за другое, он просто «не врубается» в метафору; иными словами, сознательной, заранее продуманной подмены тут уже не происходит – она случается спонтанно, что только добавляет тексту анекдота особой пикантности и остроты. Ве

Совершенно типична ситуация, когда, скажем, записной «острослов-проказник» (формулировка Ю. М. Лотмана), сознательно играя в непонимание, ставит рядом понятия, выражаемые сходными или даже внешне идентичными словесными образами, но, по сути, глубоко отличными друг от друга, то есть осуществляется точно спланированная подмена одного понятия другим

наполненное смешение двух планов – реального и образного. Последний в итоге как бы разлагается на составные элементы, и тогда «уставшая» метафора освежается. Таким образом, в анекдоте постоянно происходит процесс, который можно назвать ОМОЛОЖЕНИЕМ МЕТАФОРЫ.

В результате ввода метафорического ряда, а затем его деметафоризации происходит игровое, эстетич

Происходит следующее: берется метафора, а в финале ВДРУГ дается ее буквальное прочтение, то есть подключается взгляд человека, находящегося за пределами той системы представлений, одним из выражений которой является введенная в анекдот метафора. Поэтому функция метафоры в анекдоте зачастую сводится к роли такой вот зацепки. Метафора фактически объясняет, почему не совпадающие друг с другом измерения вдруг оказываются рядом и почему это правомерно.