Цитаты из книги «Как мыслят леса. К антропологии по ту сторону человека»

В жизни знаков будущее также тесно связано с отсутствием. Все виды знаков так или иначе репрезентируют то, чего нет. Кроме того, в основе каждой удачной репрезентации лежит еще одно отсутствие – это исторический продукт всех прочих знаков, менее точно репрезентировавших будущее.

Эта книга стремится освободить наше мышление от излишнего концептуального багажа, накопленного в результате того, что все наше внимание было сосредоточено на том, что делает людей исключительными, в ущерб всему остальному.

Значительная часть этой главы представляет семиотический анализ попыток человека понять собак и быть понятым ими. Например, жители Авилы пытаются толковать сны своих собак и даже дают им галлюциногены, чтобы иметь возможность дать собакам совет, переходя в процессе на своего рода межвидовой пиджин, свойства которого довольно неожиданны.

Они считают, что их способность проникать в эту сеть отношений – осознавать присутствие других самостей и устанавливать с ними связь – напрямую связана с тем, что данное качество присуще и другим существам, образующим эту экологию.

Руна также осознают, что эти существа включены в сеть отношений, в основе которой лежит тот факт, что каждый из ее участников является живой и мыслящей самостью (self). Руна вступают в эту экологию самостей как самости.

Эти занятия вынуждают руна принять определенную точку зрения и осознать, что все существа, на которых они охотятся, а также множество других существ, с которыми связаны объекты их охоты, имеют свою точку зрения.

Вторая глава, «Живая мысль», рассматривает следствия из сделанного в первой главе утверждения, согласно которому все существа, включая нечеловеческие, в своей основе семиотичны. Любая жизнь семиотична, и любой семиозис живой. Следовательно, жизнь и мысль во многом одно и то же: жизнь мыслит; мысль жива. Это влияет на понимание того, кто есть «мы». Везде, где есть «живые мысли», есть также и собственное «я». На самом базовом уровне «я» является продуктом семиозиса. Пусть неразвитое и недолговечное, это средоточие живой динамики, посредством которой знаки представляют мир вокруг себя «кому-то», кто сам по себе появляется в результате этого процесса. Это делает мир «живым». «Мы» – не единственный вид «нас».

Социальная теория гласит (пусть это и не всегда четко проговаривается), что отличительной чертой человека является язык с его уникальными свойствами. В конечном счете, социальные и культурные системы и даже «акторные сети»

Сон в окружении множества людей в открытых тростниковых домах, без электричества, плохо изолированных от окружающего мира, постоянно перемешан с бодрствованием. Кто-то просыпается посреди ночи, чтобы погреться у костра, выпить дымящегося чаю гуайюса из тыквенной миски, или от криков лесных козодоев во время полнолуния, а иногда даже услышав отдаленное рычание ягуара. А кто-то просыпается посреди ночи от случайных комментариев других по поводу услышанных ими голосов. Из-за этих постоянных помех сновидения перетекают в бодрствование, а бодрствование – в сновидения, переплетаясь друг с другом. Сновидения – мои собственные, соседей по дому, включая одинаковые сны, которые снились нам всем, и даже сновидения собак, – привлекали мой интерес этнографа во многом из-за того, что в них так часто фигурировали создания и духи, населявшие лес. Сновидения – это тоже эмпирический материал, они в своем роде реальны. Они происходят из мира и воздействуют на него, и умение почувствовать их особую логику и хрупкие формы воздействия помогает нам понять что-то о мире по ту сторону человека.

Повседневность в Авиле переплетена со вторым видом жизни, включающим сон и сновидения. Сон в Авиле – это не единое, сугубо личное и лишенное ощущений занятие, каковым оно стало для нас.