– Твоя оценка отмечена, Ливис, – ответила она. – Однако решение Главного археолога основано на широкой перспективе, которая может быть недоступна нам на текущем уровне анализа.

Ливис переключил один из мониторов, демонстрируя биологические параметры извлеченных объектов.

– Я хотел обсудить с вами одну аномалию, прежде чем принять руководство, – сказал он. – Обратите внимание на эти нейрохимические паттерны. Все пять объектов демонстрируют синхронизацию определенных параметров, несмотря на физическую изоляцию.

Мэрис изучила данные. Действительно, некоторые показатели активности мозга всех пяти людей демонстрировали странную корреляцию, которая не могла быть объяснена случайностью.

– Интересно, – отметила она. – Возможно, это связано с общими адаптивными реакциями на стресс?

– Возможно, – согласился Ливис. – Но есть и другая гипотеза. Что, если они каким-то образом коммуницируют между собой, несмотря на изоляцию?

– Наши системы безопасности исключают любую форму стандартной коммуникации, – возразила Мэрис.

– Стандартной – да, – кивнул Ливис. – Но мы имеем дело с нестандартными объектами. Возможно, они используют каналы связи, которые мы не учли.

Мэрис задумалась. Гипотеза была интригующей и, если подтвердится, могла указывать на ещё более высокий уровень адаптивности, чем предполагалось ранее.

– Какие каналы связи мы могли не учесть? – спросила она.

Ливис активировал дополнительный экран, демонстрируя детальный анализ окружающей среды.

– Станция имеет общую систему жизнеобеспечения. Воздух циркулирует через все отсеки. Теоретически, они могли бы использовать микроскопические изменения в составе воздуха – выделение определенных веществ, которые могут быть восприняты на подсознательном уровне.

– Химическая коммуникация? – Мэрис была заинтригована. – Это было бы удивительно продвинуто для вида на их стадии развития.

– И это лишь одна из возможностей, – продолжил Ливис. – Существуют также вибрационные каналы через структуру станции, электромагнитные поля, возможно, даже формы коммуникации, основанные на квантовой запутанности, если их мозг способен к такому уровню когерентности.

– Ты предлагаешь усилить изоляцию? – спросила Мэрис.

– Напротив, – ответил Ливис. – Я считаю, что нам следует изучить эти потенциальные каналы связи как часть исследования их адаптивных возможностей. Это согласуется с вашим аргументом о необходимости нестандартного подхода.

Мэрис была удивлена. Ливис фактически поддерживал её методологическую позицию, несмотря на решение Главного археолога.

– Твой подход… необычен для ворнийского исследователя, – заметила она.

– Как и ваш, – ответил он. – Возможно, нестандартные объекты требуют нестандартных исследователей.

Это было смелое заявление, близкое к выражению личного мнения – редкость в профессиональной коммуникации ворнийцев.

– Ливис, – Мэрис решила быть прямолинейной, – ты поддерживаешь мой методологический подход, несмотря на решение Главного археолога?

– Я поддерживаю научную объективность, – ответил он осторожно. – Если ваша «особенность» предоставляет дополнительные инсайты о объектах исследования, это научный ресурс, а не недостаток. Эмпатическая чувствительность может быть ценным инструментом для понимания видов, у которых эмоциональные процессы интегрированы в когнитивную структуру.

Мэрис была поражена этой оценкой. Ворнийская культура традиционно рассматривала эмпатическую чувствительность как дефект, мешающий научной объективности. Позиция Ливиса представляла собой значительное отклонение от этой парадигмы.

– Твоя перспектива… необычна, – отметила она.

– Как и ваша, – повторил он. – Возможно, это то, что требуется для полного понимания нестандартных объектов.

Их разговор прервал сигнал тревоги. Мониторы безопасности начали мигать красным, указывая на нарушение в одном из отсеков содержания.

– Отсек объекта Сорокиной, – Ливис быстро переключил главный монитор на соответствующую камеру.

Изображение показало Елену, стоящую на коленях у вентиляционной решетки. Она что-то делала с устройством, которое явно не было частью стандартного оборудования отсека.

– Она модифицирует систему вентиляции, – констатировал Ливис. – Подтверждение гипотезы о нестандартных каналах коммуникации.

– И она делает это открыто, зная, что находится под наблюдением, – добавила Мэрис. – Это не попытка тайной коммуникации. Это демонстрация.

– Демонстрация чего? – спросил Ливис.

– Адаптивной изобретательности, – ответила Мэрис. – Она показывает, что даже в условиях изоляции способна находить нестандартные решения. Это форма коммуникации с нами, не с другими объектами.

– Интересная интерпретация, – признал Ливис. – Что мы должны делать?

Мэрис задумалась. По стандартному протоколу следовало немедленно нейтрализовать попытку вмешательства в системы станции. Но с исследовательской точки зрения было гораздо интереснее позволить ситуации развиваться и наблюдать за дальнейшими действиями объекта.

– Я отстранена от принятия оперативных решений, – напомнила она. – Это твоя ответственность как временного руководителя.

Ливис изучал изображение на мониторе.

– В таком случае, я решаю продолжить наблюдение без вмешательства, – объявил он. – Это соответствует приоритету сбора данных об адаптивных механизмах.

Мэрис отметила, что решение Ливиса точно соответствовало тому, что она сама сделала бы на его месте. Это было интересное развитие ситуации – её методологический подход находил поддержку, несмотря на формальное отстранение.

– Твое решение обоснованно, – подтвердила она. – Продолжим наблюдение.

На экране Елена закончила работу с вентиляционной системой и вернулась к своему месту. Она села, глядя прямо в камеру наблюдения, и произнесла:

– Я знаю, что вы наблюдаете. И я знаю, что вы позволили мне закончить работу. Это интересно, не правда ли? Ваши стандартные протоколы предписывали бы немедленное вмешательство, но вы выбрали наблюдение. Похоже, не только мы адаптируемся.

Мэрис и Ливис обменялись взглядами. Объект не просто продемонстрировал техническую изобретательность, но и провел тонкий психологический тест, выявляя отклонения в исследовательском подходе ворнийцев.

– Она… анализирует нас, – произнес Ливис с неприкрытым удивлением. – Объект изучает исследователей.

– Это высшая форма метакогнитивной адаптации, – подтвердила Мэрис. – Способность не просто реагировать на внешние стимулы, но активно переопределять саму структуру взаимодействия, превращая объект наблюдения в субъект.

Монитор показал, как Елена поднялась и начала медленно расхаживать по отсеку.

– Я предполагаю, что мой эксперимент вызвал определенные дискуссии среди ваших исследователей, – продолжила она, словно ведя прямой диалог с наблюдателями. – Возможно, даже методологические разногласия. Это естественно – новые данные всегда бросают вызов существующим парадигмам. Наука, в конце концов, процесс непрерывной адаптации наших моделей к реальности, не так ли?

– Она обращается непосредственно к нам, – отметил Ливис. – Как будто знает, что мы наблюдаем за ней в данный момент.

– Это логическое предположение с её стороны, – ответила Мэрис. – Любая аномальная активность в отсеке содержания немедленно привлекла бы внимание исследователей.

На экране Елена остановилась и снова посмотрела прямо в камеру.

– Мэрис… исследователь Вор'Телак, – произнесла она. – Я надеюсь, вы всё ещё участвуете в исследовании, несмотря на возможные методологические разногласия с вашим руководством. Ваш подход отличается от стандартных протоколов – это заметно даже объекту исследования. И это ценно. Иногда именно отклонения от нормы дают самые значимые научные прорывы.

Мэрис почувствовала странное колебание в своих мыслительных процессах. Объект каким-то образом интуитивно понял её ситуацию и обратился к ней напрямую, демонстрируя удивительную проницательность.

– Это выходит за рамки стандартной адаптивности, – пробормотала она. – Она не просто анализирует нас как вид, но понимает индивидуальные различия и социальную динамику внутри исследовательской группы.

– Что мы должны делать? – спросил Ливис. – Стандартные протоколы не предусматривают подобной ситуации.

Мэрис тщательно обдумала ситуацию. Формально она была отстранена от принятия оперативных решений. Но если объект напрямую обращается к ней, игнорирование этого обращения могло негативно повлиять на исследовательский процесс.

– Ливис, – начала она осторожно, – как временный руководитель полевых аспектов исследования, ты можешь запросить моё экспертное мнение в качестве консультанта по адаптивным механизмам.

Ливис быстро понял её логику.

– Исследователь Вор'Телак, учитывая нестандартную коммуникативную стратегию объекта, я официально запрашиваю вашу консультацию относительно оптимальной реакции.

– В таком случае, – ответила Мэрис, – я рекомендую ответить на коммуникационный запрос объекта. Это позволит нам получить дополнительные данные о её когнитивных стратегиях и адаптивных механизмах.

– Рекомендация принята, – кивнул Ливис. – Как временный руководитель, я авторизую коммуникацию с объектом.

Мэрис активировала коммуникационную систему отсека, где находилась Елена.

– Объект Сорокина, – начала она формально, – ваша попытка модификации системы вентиляции зафиксирована. Объясните цель ваших действий.

На экране Елена улыбнулась, очевидно, удовлетворенная ответом.

– Исследователь Вор'Телак, рада снова слышать ваш голос, – ответила она. – Цель модификации проста: я проверяла гипотезу о возможности создания примитивного акустического канала связи между отсеками через систему вентиляции. Мои коллеги, вероятно, делают то же самое в своих отсеках.

Мэрис быстро проверила данные с других мониторов. Действительно, остальные четыре объекта также проявляли интерес к вентиляционным системам своих отсеков, хотя их действия были менее явными.

– Ваши действия противоречат протоколу изоляции, – заметила Мэрис.

– Разумеется, – согласилась Елена. – Но они полностью соответствуют человеческой природе. Изоляция противоречит нашим базовым социальным инстинктам. Адаптация к изоляции включает в себя поиск способов её преодоления.

Это наблюдение было интересным с методологической точки зрения. Объект описывал не просто реакцию на конкретные условия, но фундаментальный аспект адаптивной стратегии своего вида.

– Ваше объяснение будет включено в исследовательские материалы, – ответила Мэрис нейтрально.

– Позвольте спросить, – продолжила Елена, – изменились ли исследовательские протоколы? Я заметила определенные… паузы в интеракциях, которые указывают на возможные методологические корректировки.

Мэрис переглянулась с Ливисом. Объект снова демонстрировал удивительную проницательность, определяя изменения в исследовательском подходе по минимальным признакам.

– Исследовательские протоколы регулярно оптимизируются для повышения эффективности сбора данных, – ответила Мэрис уклончиво.

Елена задумчиво кивнула.

– Я предполагаю, что моё последнее взаимодействие с вами вызвало определенные дискуссии среди ваших коллег. Возможно, даже привело к пересмотру вашей роли в исследовании.

Мэрис снова ощутила удивление от точности интуитивного понимания ситуации объектом.

– Ваши предположения… представляют исследовательский интерес, – ответила она дипломатично.

– Исследователь Вор'Телак, – продолжила Елена, подходя ближе к камере наблюдения, – позвольте предложить гипотезу: ваш подход к исследованию отличается от стандартной методологии ваших коллег. Вы демонстрируете более… интерактивный стиль, большую открытость к диалогу. Это вызывает определенное напряжение в исследовательской группе. Возможно, даже временное ограничение вашей роли.

Мэрис сохраняла внешнее спокойствие, но внутренне была поражена точностью анализа.

– Ваша гипотеза… представляет собой интересный пример проективного мышления, – ответила она.

– Не проективного, а дедуктивного, – поправила Елена с лёгкой улыбкой. – Базовые принципы научного метода универсальны, независимо от вида. И базовые социальные динамики, вероятно, тоже имеют определенные инварианты даже среди очень различных культур.

Эта реплика содержала фундаментальное методологическое наблюдение, которое заслуживало глубокого анализа. Объект предполагал существование универсальных паттернов не только в научном методе, но и в социальной организации разумных видов.

Мэрис собиралась ответить, но в этот момент система оповещения сигнализировала о входящем сообщении. На дисплее появилось уведомление от Главного археолога, требующее немедленного прекращения коммуникации с объектом.

– Мы вынуждены завершить текущий сеанс взаимодействия, – сообщила Мэрис. – Продолжение наблюдения будет осуществляться в соответствии с модифицированным протоколом.

На экране Елена кивнула, словно ожидала этого.

– Конечно, – ответила она. – Иерархические структуры требуют соблюдения субординации. Но помните, Мэрис Вор'Телак: иногда наиболее ценные научные открытия происходят именно благодаря отклонениям от стандартных протоколов.

Коммуникационная система отключилась. Мэрис и Ливис остались в тишине центра управления.

– Это… необычно, – произнёс наконец Ливис. – Объект демонстрирует понимание не только нашей методологии, но и социальной организации.

– И использует это понимание для активного влияния на исследовательский процесс, – добавила Мэрис. – Это высшая форма адаптивной стратегии – не просто приспосабливаться к условиям, но трансформировать сами условия.

Их разговор прервало прибытие офицера службы безопасности.

– Исследователь Вор'Телак, – обратился он к Мэрис формально. – Главный археолог требует вашего присутствия в центральном аналитическом комплексе немедленно.

Мэрис подтвердила получение сообщения и направилась к выходу. Перед уходом она обратилась к Ливису: