Читать книгу «Освальд Бэстейбл и другие» онлайн полностью📖 — Эдит Несбит — MyBook.
cover

 







Когда Освальд услышал эти слова, его внутренний голос, которого он иногда очень боялся, снова дал о себе знать, и Освальд рассказал о том, как они с Дикки передвигали лестницу, и о проклятом мяче для игры в «файвз», и обо всем остальном. Отец отнесся к рассказу с таким пониманием, что я был рад своей откровенности.

Девочки в тот же день разослали приглашения всем нашим друзьям. Мы, мальчики, пошли в лавки посмотреть, что можно прикупить для благотворительного базара. Еще мы заглянули спросить, как чувствует себя мистер Огастес Виктор Планкетт, а заодно посмотреть на козла.

Остальным козел полюбился почти так же, как Освальду, и даже Дикки согласился, что наш прямой долг – купить козла ради бедного мистера Планкетта. Потому что, как сказал Освальд, если козел стоит один фунт два шиллинга и шесть пенсов, мы легко сможем его перепродать и выручить пятнадцать шиллингов в пользу пострадавшего.

Итак, мы купили козла, разменяв для этого десять шиллингов. Его хозяин отвязал веревку и передал конец Освальду, который сказал, что надеется – мы не ограбили беднягу, приобретя козла так дешево.

– Ничуть, юные джентльмены, – ответил тот. – Даже не думайте. В любое время рад услужить другу.

И мы повели козла домой. Но через пол-улицы он вдруг остановился и отказался идти дальше. Вокруг собралось множество мальчишек и взрослых, которые глазели так, будто видели козла впервые в жизни. Мы уже начали чувствовать себя неуютно, когда Освальд вспомнил, что козел любит кокосовое мороженое. Ноэль зашел в магазин, купил мороженого на три пенни, и тогда дешевое животное согласилось пойти с нами домой. Мальчишки тоже потащились за нами. Кокосовое мороженое обошлось дороже, чем обычно, но оказалось не очень вкусным.

Наш отец не обрадовался, увидев козла, но Элис сказала, что это для распродажи, и папа со смехом разрешил нам оставить козла во дворе у конюшни.

Козел проснулся рано утром, вошел прямиком в дом и боднул кухарку в задней кухне. Сам Освальд не решился бы на такой поступок, и мы поняли, что козел – храбрец.

Конюху не понравился козел, потому что тот прокусил мешок с зерном, а потом взобрался на мешок, как на холм. Весь овес высыпался и забился между камнями двора – вот был скандал! Но мы объяснили, что козел пробудет тут недолго, ведь распродажа состоится через три дня.

Мы спешили все к ней приготовить.

Каждый из нас должен был торговать в своем ларьке: Дора взяла на себя ларек с закусками и освежающими напитками, и дядя попросил мисс Блейк их приготовить. Элис достался ларек с игольниками, расческами, сумочками и другими бесполезными безделушками, которые девочки мастерят из лент и всякой всячины. Ноэлю поручили поэтический ларек, где можно будет за два пенса получить стишок и завернутые в него сладости. Из сладостей мы выбрали сахарный миндаль, потому что он не такой липкий. В ларьке Эйч-Оу тоже будут продаваться сладости, если он даст честное слово Бэстейбла съесть всего по одной конфете каждого вида.

Дикки сперва хотел торговать в ларьке с механическими игрушками и деталями часов. У него накопилось очень много таких деталей, но из механических игрушек остался всего один заводной паровоз, давным-давно сломанный… В общем, он махнул рукой на это дело, а поскольку ничего больше не придумал, решил помогать Освальду и присматривать за Эйч-Оу.

Освальд решил торговать по-настоящему полезными вещами, но в конце концов в его деревянной будке оказались только штуки, которые никому больше не пригодились. Но он не расстроился, потому что остальные согласились доверить ему продажу козла, и Освальд напрягал свои юные мозги, пытаясь придумать, как бы получше все организовать, чтобы было интересно и необычно. Наконец он понял – как.

– Мы устроим лотерею, – сказал он. – Продадим билеты, а потом вытянем счастливый номер из шляпы, и тот, у кого окажется билет с таким номером, получит козла. Жаль, это буду не я.

– Но сперва надо дать рекламу, – подсказал Дикки. – Напечатать листовки и послать людей с рекламными досками на груди и спине.

Освальд навел справки в типографии в Гринвиче, и там за листовки запросили кошмарную цену, а уж люди с рекламными досками стоили столько, что такая роскошь далеко превосходила наши финансовые возможности. Когда Освальд грустно вернулся домой, Элис вдруг вспомнила о печатном станке.

Мы вытащили станок, почистили те места, которые были испачканы чернилами, починили, как смогли, сломанные части, и раздобыли еще типографской краски. Потом составили объявление и напечатали. Вот что в нем говорилось:

СЕКРЕТНАЯ ЛОТЕРЕЯ

Исключительный, редкий шанс

Ценный…

– Надо написать, что он предмет искусства, – сказал Дикки. – Я видел такое в магазине, который торгует старыми железяками, фарфором и картинами. Там продавался вырезанный из слоновой кости корабль, и на нем была этикетка: «Редкий предмет искусства».

– Козел, может, и предмет, – с сомнением проговорила Элис. – А вот что касается искусства, я не уверена.

Но Освальд решил, что это звучит здорово. К тому же предмет искусства – совсем не то же самое, что просто ценный предмет, а козел не только ценный, но и красивый, не хуже любого корабля из слоновой кости.

Поэтому мы так и написали:

СЕКРЕТНАЯ ЛОТЕРЕЯ

Исключительный, редкий шанс.

Ценный предмет искусства будет разыгран в лотерею в следующую субботу, в четыре часа. Билеты по одному и по два шиллинга каждый, в зависимости от того, сколько штук покупаете. Выигрыш будет держаться в тайне до конца лотереи, но он, честно, стоит крупную сумму – втрое дороже билета. Если вы его выиграете, вы все равно что выиграете деньги. Обращаться в Морден-Хаус, Блэкхит, в 3 часа в следующую субботу. Берите билеты пораньше, чтобы избежать разочарования.

Мы напечатали это, и, хотя строчки выглядели немного странно, у нас не было времени их переделывать, поэтому мы вышли перед наступлением сумерек и бросили объявления в почтовые ящики.

На следующий день Освальд, который всегда старался сделать все на отлично, принес из кухни два противня, просверлил в них буравом отверстия, наклеил на противни бумагу и кисточкой написал чернилами вот что:

СЕКРЕТНАЯ ЛОТЕРЕЯ

Ценный предмет искусства!

Билеты по 1–2 шиллинга!

Если вы выиграете, это будет то же самое, что выиграть деньги.

Лотерея в Морден-Хаус, Блэкхит, в субботу. Приходите к трем часам.

Он повесил противни себе на шею, завязал рот одним из вязаных шарфов, которые в других случаях так презирал, натянул на дерзкие уши отцовскую шапку и заставил Дикки выпустить его через боковую дверь. Потом храбрец отправился прямиком через пустошь и три раза прошелся туда-сюда по деревне, пока на углу Уэмисс-роуд к нему не прицепились мальчишки, которые раньше провожали домой его и козла. Освальд вступил с ними в бой, используя противни как щиты, но в конце концов ему пришлось бросить противни и бежать под натиском превосходящих сил противника, в чем нет никакого позора.

Суббота выдалась чудесной. Мы украсили теплицу вечнозелеными растениями и бумажными розами, которые смотрелись среди зелени почти как настоящие, а мисс Блейк позволила нам взять несколько занавесок, похожих на китайские, и задрапировать ими полки и подмостки. Садовник дал нам много азалий и всяких других цветков в горшках, поэтому все получилось очень зелено и разноцветно.

Самым нарядным оказался ларек Элис, потому что мисс Блейк отдала ей все ленты и вещи, оставшиеся после другого базара.

Ларек Эйч-Оу тоже был хорош – сласти лежали на серебряных чайных подносах, чтобы не прилипать больше необходимого.

Поэтический ларек украшало больше цветов, чем любой другой, чтобы компенсировать скучные с виду бумажки со стихами. Ведь сладости в пакете не разглядишь, пока его не откроешь. По-моему, красные азалии красивее стихов. Думаю, в тропических землях, описанных в книжке «Вперед, на запад!»[3] росли большие деревья именно с такими цветами.

Мы загнали козла в пекарню, потому что приз следовало держать в тайне до самого конца.

К половине третьего мы уже были готовы, умыты и принаряжены.

Накануне мы отбирали то, что, по нашему мнению, люди могли бы купить, и решали, без каких своих вещей сможем обойтись, а без каких – ни в коем случае. Большинство отобранных вещей лежали на столе Освальда; в числе прочего там было несколько коробок с играми, которые мы никогда не любили, несколько мешочков с мраморными шариками (в них теперь никто не играет), много старых книг, пара подтяжек (тетя когда-то вышила их для Освальда, а он их терпеть не мог), несколько мешочков с разрозненными пуговицами для тех, кто любит их пришивать, куча иностранных марок, садовые инструменты, сломанный паровоз Дикки и побитое молью чучело попугая.

Около трех часов начали приходить наши друзья: миссис Лесли, лорд Тоттенхэм, дядя Альберта и многие другие. То было грандиозное мероприятие, и все очень восхищались базаром и покупали вещи. Миссис Лесли купила паровозик за десять шиллингов, хотя мы честно сказали, что он никогда больше не поедет, а дядя Альберта купил чучело попугая и не сказал, зачем оно ему понадобилось. Деньги складывали на синее блюдо, чтобы все могли видеть, как они прибывают, и мы радовались всем сердцем при виде того, сколько серебряных монет лежит среди пенсов, а есть даже два или три золотых. Теперь я знаю, что чувствует человек, который держит поднос для пожертвований у дверей церкви.

Поэтический ларек Ноэля приносил куда больше прибыли, чем я думал. По-моему, никто на самом деле не любит стихи, но все притворяются, будто любят – то ли не хотят обидеть Ноэля, то ли считают, что хорошо воспитанным людям положено любить поэзию, даже такую, как стишки Ноэля. Само собой, Маколей и Киплинг – другое дело, против их стихов я и сам не возражаю.

Ноэль написал много новых стишат для базара. Он писал их непрерывно, и все равно ему не хватило бумажек, чтобы завернуть весь засахаренный миндаль. Поэтому он пустил в дело старые стихи, которые написал раньше. Дядя Альберта получил один из новых стишков и сказал, что гордится этим. Вот о чем там говорилось:

 
– Добрей и щедрей на свете вас нету,
Раз вы пришли на базар А. Планкетта.
Прошу, покупайте все и везде,
Ведь потерпевший в ужасной нужде.
Я знаю, жалеете вы его,
Нет благороднее вас никого.
 

Миссис Лесли достался такой стишок:

 
– Розы красны, у фиалок голубые цветы,
А лилии бледные, прямо как ты.
О, если б ты видела, как он упал
С лестницы высокой, на которой стоял!
Покупай же столько, сколько под силу,
За доброту тебя господь спаси и помилуй.
 

Лорду Тоттенхэму, однако, достался один из старых стишков – про крушение «Малабара». Раньше лорд Тоттенхэм был адмиралом, и все равно стих ему понравился. Он очень милый старый джентльмен, хоть его и называют «эксцентричным».

Отец получил такое стихотворение:

 
– Раскрой глаза пошире, друг,
И оглянись скорей вокруг.
На нашей распродаже не до скуки,
Засунь в карманы глубже руки,
Потрать все то, что в них найдешь,
Пока отсюда ты уйдешь.
 

Но когда миссис Моррисон, мать Альберта, получила стихотворение об отравленном черном таракане, она не очень обрадовалась и сказала, что это ужас, у нее от такого мурашки бегут по коже. Вы же знаете этот стих:

 
– О, таракан, оплачу я тебя!
Лежишь ты, бедный, на спине.
Гляжу я на тебя, скорбя,
О длинноногий, как печально мне!
Я так хочу, чтоб снова ползал ты по свету,
Хоть все твердят, что в этом смысла нету.
 

Как мы его ни отговаривали, Ноэль решил сам прочитать стихи. Он встал на стул, и все в приступе слепой щедрости заплатили по шесть пенсов, чтобы его послушать. Он декламировал свою длинную поэму о герцоге Веллингтоне, которая начиналась так:

 
– Привет тебе, о предводитель доблестных полков,
Заставил ты Наполеона уяснить,
Что он не будет главным до скончания веков,
При Ватерлоо ты сумел его разбить.
 

Я много раз слышал эту поэму, но теперь Ноэль так разволновался и оробел, что никто ничего не мог разобрать до самого конца, до строчек:

 
– Восславим же героев тех сражений!
Их Велингтона вел великий гений.
 

Все громко аплодировали, но Ноэль до того расстроился, что чуть не плакал, и миссис Лесли сказала:

– Ноэль, я чувствую, что снова бледнею, как лилия! Проводи меня в сад, чтобы я могла прийти в себя.

Вообще-то она была не бледной, а розовой, как обычно, но ее просьба спасла Ноэля от позора выставить себя юным ослом. И мы получили семнадцать шиллингов и шесть пенсов за его декламацию, так что все закончилось нормально.

С тем же успехом мы могли бы не раздавать рекламки, потому что приходили только те люди, которым мы написали сами. Конечно, не считая пятерых мальчишек, подравшихся с Освальдом, когда тот носил по деревне противни. Мальчишки явились, стали шляться повсюду и рассматривать вещи, но у них не было денег, чтобы что-нибудь купить: они пришли только для того, чтобы поиздеваться и посмеяться. Поэтому дядя Альберта спросил, не соскучились ли по ним их семьи, и мы с ним проводили мальчишек до ворот. Потом они стояли на улице и улюлюкали.

Тут появился какой-то незнакомый человек, и Освальд было подумал, что реклама начинает приносить свои плоды. Но незнакомец спросил, дома ли хозяин, и его провели к отцу.

Освальд как раз тряс свою шляпу с номерками для козлиной лотереи, а Элис и Дора продавали билеты по полкроны каждому гостю и рассказывали про ужасные страдания бедняги, из-за которого мы затеяли такие хлопоты. Все было очень здорово, и тут пришла Сара и сказала, что мастер Освальд должен немедленно идти в кабинет хозяина. По дороге Освальд все гадал, в чем же он провинился, но не смог вспомнить ничего конкретного. Когда же отец сказал:

– Освальд, этот джентльмен – детектив из Скотланд-Ярда, – Освальд обрадовался, что уже рассказал о мяче и лестнице, потому что знал: теперь отец его поддержит.

И все-таки Освальд невольно задумался, могут ли отправить в тюрьму того, кто оставил лестницу на скользком месте, и сколько лет дают за такое преступление.

Отец протянул ему одну из роковых рекламок и спросил:

– Полагаю, это твоя работа? Мистер Биггс обязан проводить расследование, когда люди нарушают законы страны. А денежные лотереи запрещены законом и за них могут наказать.

Освальд, мрачно гадая, что именно может сотворить с ним закон, ответил:

– Мы не знали, папа.

– Лучше тебе рассказать этому джентльмену все по порядку.

И Освальд начал:

– Огастес Виктор Планкетт упал с лестницы и сломал руку. Может быть, он упал из-за нас, потому что мы переставляли лестницу. Поэтому мы решили чем-то ему помочь, и отец сказал, что мы можем устроить распродажу. Как раз сейчас мы этим и занимаемся, и наша выручка составляла три фунта два шиллинга и семь пенсов, когда я в последний раз пересчитывал.

– А как насчет денежных призов? – спросил мистер Биггс, который, судя по всему, не собирался сажать Освальда в тюрьму, как того опасался наш юный герой. На самом деле у детектива был довольно веселый вид. – В вашей лотерее разыгрываются деньги?

– Нет… О нет! Но приз такой ценный, что выиграть его – все равно что выиграть деньги.

– Тогда это всего лишь обычная лотерея, – сказал мистер Биггс. – Вот что это такое, просто лотерея. Так что там за приз?

– А нам разрешат его разыграть? – настороженно спросил Освальд.

– Почему бы и нет. Раз это не деньги, почему бы нет? Так что там за ценный предмет?

– Ну же, Освальд, – сказал отец, видя, что Освальд молчит. – Что там за предмет искусства?

– Мне бы не хотелось об этом говорить, – ответил Освальд, чувствуя себя очень неловко.

Мистер Биггс сказал что-то насчет того, что долг есть долг, а отец упрекнул:

– Ну же, Освальд, не будь юным болваном. Смею предположить, тут нечего стыдиться.

– Наверное, и вправду нечего, – согласился Освальд, с нежностью думая о красивом козле.

– Итак?

– Ну, сэр, – отчаянно заговорил Освальд, удивляясь отцовскому долготерпению и видя, что терпение это иссякает, – видите ли, самое главное, чтобы никто не знал, что мы разыгрываем ко… Я имею в виду, приз секретный. Никто не должен знать, что это такое. Только когда его выиграют, тайна будет раскрыта.

– Что ж, – сказал отец, – если мистер Биггс выпьет со мной бокал вина, мы спустимся в оранжерею, и он сам все увидит.

Мистер Биггс сказал что-то о том, что благодарен за предложение, но сейчас он при исполнении.

Вскоре они спустились в оранжерею. Отец не представил мистера Биггса – наверное, забыл, и Освальд сделал это сам, пока отец разговаривал с миссис Лесли. Мистер Биггс был очень любезен с дамами.

...
6