Ноябрь 1986 г.
Дорогой папа!
Я обещал, что однажды расскажу о книге, которую пытаюсь написать. За последний месяц я редко к ней возвращался, хотя в некотором смысле она никогда не выходит у меня из головы, и все, что я узнаю, занимаясь другой деятельностью, всегда имеет к ней какое-то отношение. Я временно отложил работу над рукописью и подумал, что этот рассказ поможет упорядочить мои мысли.
Я не совсем понимаю, что движет моим трудом, хотя теперь все гораздо яснее, чем три или четыре года назад, когда это тема буквально сводила меня с ума. В то время я был одержим мыслью о войне, мне часто снились очень жестокие сны о разрушении. Теперь я думаю, что мое отношение к смерти в массовом масштабе было тесно связано с личными переживаниями и что частные размышления о смысле жизни (которые возникали при созерцании смерти) стали более обобщенными и перенеслись на ценности человечества и цели существования в целом.
Карл Юнг предположил, что все личные проблемы имеют отношение к обществу, потому что все мы очень похожи, и что, если обнародовать любое достаточно емкое решение такой проблемы, уменьшится вероятность возникновения ее в будущем у кого-то другого[660]. Именно так человек и общество поддерживают друг друга. Получается, что озабоченность войной и сопутствующей ей смертью миллионов людей привела меня к размышлениям о смысле жизни на личном уровне. Я никогда не считал такие размышления уместными или правдоподобными до того, как близко соприкоснулся с этим вопросом, – и кажется, они все еще граничат с тем, что обычно считается безумием.
Многие утверждают, что причины войны коренятся в политике. Поскольку группы людей сражаются друг с другом и именно группы характеризуют политическую деятельность, это убеждение выглядит