Сговор остолопов

«Сговор остолопов» — великолепная и по-своему гениальная книга, которая мало кому понравится, бывает и такое. Во-первых, антигероев любят не все, во-вторых, с её позиционированием что-то пошло не так (как и с большинством обложек), так что многие читатели почему-то ждут от неё шуток-прибауток в традиционном стиле, сказано же, что комедия (ох уж эти читательские ожидания, никогда им не поддавайтесь!). «Сговор остолопов» очень смешной, но ровно настолько, насколько велик ваш читательский и житейский опыт. Это сейчас очень снобски прозвучало (что очень в духе самой книги), но на самом деле я говорю совершенно без желания опустить кого-то из неполюбивших книгу, дескать они неучи и вообще-ничиво-не-поняли. Джон Кеннеди Тул мастерски драпирует шутки в толстую обёртку аллюзий, отсылок и пародий, так что банально нужно до хренищи прочитать и изучить, чтобы эти отсылки наловить. Ну, допустим, «Дон Кихота» с горем пополам читали многие, а что насчёт Боэция, по которому вообще строится вся структура книги? Или десятки авантюрных романов давнымдавнонадцатого века, у персонажей которых есть особенные свойства, прослеживаемые в «Сговоре остолопов»? Чтобы не забыть, сразу отмечу наиболее яркую характеристику: ни один из персонажей не развивается и не меняется, хотя очень много всего происходит, но связать с плутовской литературой это трудновато, если ты в неё не вчитывался. В современном мире это скорее даст ассоциации с комиксом или мультиком, где есть некая нереальность происходящего и логика вообще не нужна, потому что все герои подчиняются не суровому реализму, а другим литературным задачам.

Дальше...

Ну вот, отвлеклась. Итак, «Сговор остолопов» — смешной, тонкий, для знающего западные каноны читателя. Это первое. Второе: атмосфера. Представьте себе кафкианскую атмосферу, в которой действует персонаж, совершенно на кафкианского героя непохожий. Холерик, антигерой, выспренный и одиозный сноб. И ситуации с ним происходят (наконец-то нашла подходящие впечатления!) как в «Уловке-22/Поправке-22», многое в юморе схоже с лучшими работами Хеллера. Львиной доле читателей трудно принять персонажа, который вызывает неприязнь. Но при этом и однозначно не любить его тоже невозможно, многие вещи, которые он говорит, совершенно правильные (пусть и перемежаемые дичью), но из-за подачи и образа невыносимо бесят, записывая нас автоматически в остолопов. Ну, а что поделать. Мир действительно такой и люди тоже такие — нельзя однозначно сказать, хорошие они или плохие, умные или глупые, в каждом из нас есть дикая мешанина из интеллекта и идиотизма, величия и нелепости (ну а тут можете ещё накидать дихотомий, мысль вы поняли). Мир несовершенен и при этом ещё чудовищно субъективен, никому из нас никогда объективный мир не познать. И Игнациуса Райлли тоже. Третье (тут вы уже, наверное, забыли, что я где-то в начале этого абзаца что-то нумеровала и считала) — сатира. Да, в «Сговоре остолопов» куча шуточек для своих — запойных читателей, психологов, эрудитов — но роман опирается не только на старые тексты, но и на современную для автора действительность. Новый Орлеан во плоти, от нас смертельно далёк, тем интереснее о нём читать.

И от Нового Орлеана к непременному фактору — переводу. Сделать его было почти невозможно, потому что Джон Кеннеди Тул щедро налил новоорлеанских акцентов, а там их с десяток, начиная от йата и заканчивая ирландскими, французскими, немецкими искажениями. Как это перевести в русский, чтобы не игнорировать этот аспект? У нас такого разнообразия небось и нет нигде. Тем не менее, Максиму Немцову это удалось, а ведь там помимо одних только говоров работы непочатый край, от пафосных речей Райлли удавиться можно. Можете на оригинале проверить свои навыки английского, предполагаю, что у вас глаза в трубочку свернутся. А русскую версию смело берите, и если после первых двух-трёх сцен вам неинтересно, непонятно и дико несмешно, то бросайте, когда-нибудь потом ещё с ней встретитесь. Хотя я прекрасно представляю человека, который весь томик прочтёт без тени улыбки, но от книги будет в восторге.

Кажется, нет той категории граждан, которой не досталось на страницах этого романа. Тул разносит в щепки
а) молодых бунтарей, которые свой бунт организуют на папочкины деньги;
б) стареющих профессоров, тихо ненавидящих и свою тему, и своих студентов;
в) воинствующих интеллектуалов, злобно сражающихся с ветряными мельницами;
г) фанатичных поклонниц психоанализа и выставления диагнозов по результатам самой простейшей фразы;
д) серых работников безликих офисов, становящихся начальниками лишь потому, что все прочие сотрудники ещё более бездарны;
е) молодящихся старух, живущих сплетнями и сводничеством
и т.д. Продолжать можно ещё долго, благо, материала хватает (см. цитата Эйнштейна про глупость). Да, они все слишком типичны, слишком гротескны, зато и воплощают всё самое смешное и ненавистное или ненавистное и смешное, кому как. Отдельные типажи носят явный местный отпечаток - прекрасный и ужасный (опять же, кому как) Новый Орлеан 1960-х. Естественно, тут и проблема равенства, и жизнь как карнавал, и проблемы с полицией. В контексте героев, кстати, хочется сделать небольшую ремарку - если вы любите идентифицировать себя с главным героем книги или считаете, что герои должны быть приятными, лучше сразу проходите мимо и избавьте себя от расстройства, ибо все герои омерзительны, жалки и в лучшем случае смешны.

Вообще-то я люблю английскую сатиру - тонкую, изящную, построенную на полутонах и полунамеках, роман Тула кажется мне слишком грубым и прямолинейным, но и в этом, пожалуй, есть свое очарование. И самое главное - эта прямолинейность подана в прекрасном виде. Я очень ценю писателей, герои которых отличаются не только именами и внешностью, но и тем, как они мыслят и говорят (пять баллов я отжалела, в первую очередь, за это). Ну разве это не изумительно?..
Чернокожий паренёк с проблемами: Чё? Ууу-иии. Да ты ващще ничо не рубишь, чувак.
Любящая мать: — Игнациус, чего ты натворил, дуся?
Малограмотная начинающая актриска, произносящая вместо "Столько кавалеров на балу было, дорогуша, но честь моя осталась незапятнанной" вот это - "Там стока херов на балу было, дорогуша, но честь моя осталась внезапной".
Нетерпимый интеллектуал: Вы обязаны все это прекратить. Помимо того факта, что я становлюсь свидетелем самого вопиющего оскорбления вкуса и пристойности, я уже начинаю задыхаться от вони железистых испарений и одеколонов.

А, да. Отдельный респект за героя, не упускающего возможность посмотреть новый голливудский фильм, чтобы в очередной раз возмутиться упадку нравов. Думаю, что комментарии излишни.

Люди всегда вмешивались в твою жизнь, ради твоего же блага, и в конце концов я понял, что хотят они на самом деле, чтобы ты полностью вписался в их стандарты, не отличался от них и участвовал в разгуле, самом глупом и скучном, как у коммивояжеров на их съезде.
Эрнест Хемингуэй ''Праздник, который всегда с тобой''

На самом деле это гениальная книга. Гениальная тем, что за удивительно смешным текстом, порой достаточно скабрезным, неожиданно приходит понимание того, почему кто-то оканчивает жизнь самоубийством, в тот момент, когда рядом не оказывается, по счастливому стечению обстоятельств, кого-то вроде ужасной Мирны, когда человек остается один на один с пониманием того, что он везде лишний, даже в собственной семье. Не белая ворона, а именно лишний, ненужный, мешающий, так отличающийся от остальных. Он везде изгой. Но история Игнациуса Ж Райли невероятно пронзительна. История одиночества и непохожести на остальных, написана невероятно смешно, и именно это сочетание пронзительности и сатиры делает книгу просто гениальной.
Да, это, безусловно, сатира на американское общество, на бесконечные ТВ шоу, на бессмысленные фильмы, потоком выходящие на экраны кинотеатров, погоня за молодостью и как бы умом, на фастфуд, на ночные клубы, на борьбу за права негров и т.д., на всю эту мишуру обыденной жизни, но, в то же время, Игнациус так верит в силу разума, искусство и философии, что только эти понятия имеют значение для человека, для его жизни, что герой книги, подобно Дон Кихоту, отчаянно бросается на борьбу с обыденностью. Да, он и внешне отличается от остальных - невероятно толстый, испускающий жуткие газы, его комната провоняла человеческими испарениями, он нервный, странный, одет в старомодную одежду и смешную шапочку с ушками, - он готов сражаться с ветряными мельницами. Грандиозное противопоставление физического несовершенства, даже отталкивающего несовершенства, воняющего несовершенства и внутреннего тонкого и глубокого мира, начитанного, образованного, интеллигентного, мечтающего создать некий современный трактат, подобный его любимым древним текстам, Игнациус постоянно пишет что-то вроде ''Записок рабочего парнишки'', в которых пытается рассказать о своих взглядах на современный мир, или в своем трактате ''Великий Вождь'':

«С распадом Средневековой Системы боги Хаоса, Безумия и Дурновкусия обрели господство,» — писал Игнациус в одном из своих больших блокнотов «Великий Вождь».

Он смешной и нелепый, он совершает поступки и говорит странные вещи, которые не вписываются в окружающий мир. О, мир Нового Орлеана 60-х годов описан Джоном Кеннеди Тулом блестяще и необычно. Новый Орлеан напоминает театральные подмостки с вычурными декорациями: старинного особняка - местом сбора для более, чем странной публики; ночного бара - местом, где заправляет похоая на нацистку дамочка, слегка приторговывающая странными вещами; улиц - местом, где полицейский под прикрытием пытается поймать преступника, но его самого сдают полиции пару раз за приставание, потому что местные вычислили его; фабрика ''Штаны Леви'' - место, где старуха Трикси уже лет двадцать ждет выхода на пенсию. Все те места, куда Игнациус пытался встроиться и рассказать о своих взглядах. Места где он каждый раз задавал вопрос: Начитаны ли вы в Боэции?
Второстепенные персонажи у Тула просто фантастически прекрасно выписаны: яркие, выпуклые, карикатурные - хоть мамочка Игнациуса, подсевшая на боулинг, хоть полицейский под прикрытием Манкузо, хоть негр Джоунз, хоть владелица клуба Лана, хоть анархистка Мирна, хоть мисс Трикси, хоть миссис Леви, хоть Дориан Грин и три девицы культуристки. Настоящие остолопы. Другой полюс. На одном Игнациус, а на другом все остальные. Причем, другой полюс даже лингвистически, то есть язык остолопов, другой. В переводе Максима Немцова это смешной граматически неправильный язык, безграмотный - самашедший, цельный в смысле целый или например, вот такой диалог:

— Дай мне знать, когда мести закончишь, — сказала Лана Ли. — У меня к тебе есть маленькое поручение.
— Помрачение? Э-эй! Я думал, тут работы тока подметать да подтирать. — Джоунз выдохнул формацию кучевых облаков. — Чё там за говно с помрачением?
— Слушай сюда, Джоунз. — Лана Ли смахнула горку никелей в ящичек кассы и записала цифру на листке бумаги. — Один звонок в полицию — сообщить им, что тебя уволили. Ты меня понял?
— А я скажу падлицаям, что «Ночью Тех» — прославный бордель. И я в капкан запопал, када сюда работать пришел. В-во! Я теперя тока жду улики собрать кой-какие. А када соберу, уж я точно все в ухрястке выложу.

в оригинале же персонажи Джона Кеннеди Тула говорят на диалектах, а Игнациус высокопарным литературным языком. Понимаю, что в переводе никак эти диалекты не передашь, поэтому Немцов выбрал наиболее удачный вариант языка остолопов. Читается не просто смешно, а гомерически смешно, до слез. Но единственная претензия к переводу это очередной перевод mongoloid просто как монголоид, в английском же языке mongoloid child — ребёнок с синдромом Дауна, mongoloid в ироничном обращении означает недоразвитый, тупой человек. Так вот Немцов в перводе употребляет просто ''монголоид'', что утраичвает изначальное ироничное значение ''недоразвитый'', что для меня не есть хорошо. Такая же история с горячими собачками - почему не оставить просто хот-дог? Такая же история с напитком доктор Орешек - почему не оставить привычное Доктор Пеппер, к которому все привыкли?
Но это мелочи, на самом деле, потому что книжка потрясающая! Потому что, начав ее читать, вы не сможете отложить, так как сочетание пронзительности истории одного одиночества и непохожести на всех остальных и гомерически смешной текст, не отпустят вас. А после вы будете долго размышлять о книге, потому что окончание истории все-таки дает надежду. Потому что там есть много тем над которыми хочется думать и размышлять.

А вы начитаны в Боэции?