На самом деле портрет был великолепен. Парадокс заключался в том, что в 1939 году я увидел что-то прекрасное и сказал его творцу, что это позор. А теперь, почти полвека спустя, я прочел что-то ужасное и, когда меня спросят, наверняка стану это хвалить. Поистине бессовестное поведение.
Меня зовут Эрик Аккерман. Я родился в 1922 году и моя бабушка была еврейкой. Можно считать, что я на четверть еврей. Моё детство прошло в Германии и в 1939 году мне исполнилось 17 лет. Немецкое правительство посчитало меня недостаточно евреем, чтобы отправить в лагерь. Хотя я знал людей, которых отправляли в лагеря за двух евреев в роду. Можно сказать мне повезло и «нацистский определитель еврейства» посчитал меня «нормальным человеком». Сейчас это кажется какой-то дичью, но в то время людей делили именно по национальному признаку и решение о твоей дальнейшей судьбе зависело от национальности твоих мамы и папы, дедушки и бабушки. Такова суть нацизма.
Забыл сказать, я ещё и гомосексуалист. Так сложились звёзды. С моей первой любовью я повстречался до войны. Оскар был моего возраста и мечтал стать художником. Он покорил моё сердце, хотя был натуралом. Вот такая вот сложилась ситуация.
С Морисом Свифтом я встретился гораздо позже. И это знакомство оказалось для меня роковым.
- Я отчаянно хочу отойти от рассказов и начать роман. Мне просто нужно найти сюжет.
- Любовь, - сказал я. - Сюжет всегда любовь.
- Не для вас, - ответил он.
- Но что есть одиночество, - заметил я, - как не отсутствие любви?
Меня зовут Идит. Мы с Морисом Свифтом женаты уже пять лет, но детей у нас нет.
Я автор одного успешного романа. До «несчастного случая», я написала вторую книгу и готовилась представить её публике. Но Морис Свифт пустил под откос мою жизнь и планы на новую книгу.
Кто же такой Морис Свифт? Талантливый автор и только? Или человек с маниакальным желанием стать тем, кем быть не может?