принялся ласкать ее всю, до кончиков пальцев. Каждый дюйм бархатистой кожи. И на мгновение раскрыл створки ее лона, прежде чем сжать груди и наклониться над ней, осыпая поцелуями. Его шелковистые волосы щекотали ее ставшее невероятно чувствительным тело, и она замирала от желания.
– Значит, я искушал тебя, – прошептал он, прежде чем прикусить сосок. Ребекка, застонав, выгнулась.
Искушал. И снова искушает. И всегда будет искушать.
Она с трудом подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Рупертом, который смотрел на нее, продолжая ласкать нежный холмик. И тут Ребекка поняла, что он не шутит. Что не уверен в ее чувствах.
– Ты не можешь представить, как сильно, – пробормотала она.
– В таком случае у тебя немалая сила воли, любовь моя. Я уже подумал, что разучился покорять женщин.
– Вряд ли это возможно, – выдохнула она и, вцепившись в его волосы, впилась губами в губы.
Голова у нее кружилась. Она хотела его! Хотела немедленно и сейчас! Но он продолжал воспламенять ее чувства. Ребекка едва не потеряла сознание, когда его палец проник внутрь. Волны наслаждения омывали ее и, наверное, перенесли бы через край… если бы она позволила.
Но Ребекка вспомнила о силе воли, которую только что хвалил Руперт, и прошептала ему в губы:
– Нет.
– Да.
– Нет, я хочу, чтобы ты взял меня.
Руперт застонал и так быстро повиновался, что у нее едва хватило времени обхватить его руками, прежде чем он одним движением скользнул в нее. О боже, его жар, его мощь, его нежность! На этот раз она, не сопротивляясь, отдалась сладостному наслаждению, которое продолжалось и продолжалось и все еще пульсировало внутри, когда он изливался в нее.
Она еще крепче прижала его к себе. Своего злодея. Своего повесу. Своего мужа.