Утром, собираясь на пары в приподнятом настроении, я решаюсь на ещё одну шалость. На этот раз преднамеренную. И отправляю своему сталкеру немного смазанную фотографию своей груди, прикрыв пальцами одной руки оба соска.
И подпись: «Как тебе просыпаться под мои стоны?»
Ответ приходит, когда я уже досушиваю волосы:
«Волшебно. Правда, проснулся не только я. И он до сих пор не угоманивается. А теперь взбодрился ещё больше».
Я хихикаю, представив, как он сидит на работе со стояком, и кое-как давлю в себе желание отправить ему ещё одно провокационное фото. А то что-то вдруг совсем разошлась.
Но после вчерашнего он меня не пугает. Хотел бы что-то со мной сделать – сделал бы. У него была уже куча возможностей. Видимо, я просто ему понравилась, и он решил вот так подкатить.
И да, чёрт возьми, это сработало. Подойди он просто ко мне в клубе, получил бы сразу от ворот поворот – не знакомлюсь я на работе. А потом бы ещё и огрёб от охраны, если бы вздумал настаивать. А так… Что ж, я весьма заинтригована. И он уже залез ко мне в трусики.
Меня сжигает любопытство. Он знает обо мне многое. Как минимум, где я работаю, где живу, как выгляжу, причём и без одежды, моё имя. А может, и ещё что-то. Для меня же он просто тёмный силуэт.
Хотя нет, не так. Имя его я теперь тоже знаю. Никита. Оно сильно и вкусно ложится на язык. А ещё я знаю, что он высокий, широкоплечий, крепкий, что его левую руку полностью покрывает татуировка, что у него умелые пальцы – при воспоминании об их прикосновениях я облизываюсь – и чувственные губы. Шея иногда всё ещё пылает там, где он её целовал.
Знаю, что двигается он бесшумно, как тень, а значит, имеет весьма хорошую физическую подготовку. И шарит в компах и другой электронике. А ещё от него не пахнет ни туалетной водой, ни чем-то другим «искусственным». В обе наши встречи я уловила лишь лёгкий запах мужчины. Такой… м-м-м… по-животному притягательный. Такой, что хочется уткнуться носом ему в грудь, вдыхать его, целовать и… кусать.
Всё это рисует в моей голове очень привлекательный образ, вместе с окружающей его аурой опасности будоражащий моё сознание.
А голос… Ох, от его голоса у меня подкашиваются ноги. Кажется, он может поиметь меня одним своим бархатно-острым тембром. Так, что я буду трястись в оргазме от пары фраз.
А ещё он грамотно пишет. Что тоже немаловажно. Ну всё, сушите вёсла – Аврора потекла.
Я прыскаю от смеха и, успев уже полностью собраться, хватаю ключи с тумбочки в коридоре и выхожу из квартиры.
* * *
«Почему педагогический?» – приходит сообщение через пару часов, пока сижу на лекции, и я откладываю ручку.
«Потому что хочу открыть частный детский сад. Мне нравится возиться с детьми».
«Неожиданно».
«Потому что это не вяжется с распутным образом танцовщицы «гоу-гоу»?»
«Не слишком распутным. Но в целом, да».
«Это всего лишь работа, которая позволяет мне учиться и снимать квартиру без соседок. И мне нравится танцевать».
«Почему переехала именно сюда? Южане редко перебираются на север».
Он даже это обо мне знает? Становится всё интереснее. У кого может быть доступ к личной информации? В современном мире вариантов слишком много. Можно даже не пытаться угадать.
«А что, в досье, которое ты на меня собрал, нет ответа на этот вопрос?»
Но ответа не получаю и я. Ни через пять минут, ни через десять. Ни даже когда добираюсь из универа домой и, закинув в себя лёгкий ужин, сажусь за учебники.
На улице темнеет, глаза начинает пощипывать от усталости, и я ставлю чайник, чтобы заварить кофе, а когда достаю с полки кружку, раздаётся стук в дверь. Плетусь открывать, как обычно забываю посмотреть в глазок. Но лестничная клетка пуста. И только спустя пару секунд я замечаю на входном коврике небольшой бумажный пакет с тонкими ручками.
Внутри старая советская кукла-неваляшка и записка: «Досталась мне по наследству. Первая в твой детский сад. Пусть дети ломают меньше, чем мы».
Я бросаюсь к окну, вглядываюсь в темноту двора, но, естественно, никого не вижу. А губы сами собой растягиваются в улыбке. Обалдеть просто. Я писала, что ищу такую в соцсетях больше полугода назад, потому что увидела её в каком-то фильме и вспомнила, как разбила свою в детстве. Совпадение или Никита просматривал мои посты?
«Спасибо».
Хочу написать ему что-нибудь ещё, но только глупо улыбаюсь, смотря на игрушку на своём столе. Толкаю её пальцем, зажмуриваюсь от мягкого перезвона и уношусь воспоминаниями в детство. Моя мне тоже досталась по наследству. От мамы.
«Не жалко отдавать?»
«Нет. Всё что угодно ради твоей улыбки».
* * *
«Мне нравится смотреть, как ты спишь. Но не на парах же», – приходит на следующий день, и я сбрасываю с себя полудрёму, оглядывая огромную аудиторию. Он что, здесь?
«Только наш Сонный Гуру мог сделать лекцию о травмах детей от трёх до пяти лет настолько усыпляющей. Понятия не имею, как буду сдавать ему экзамен».
А минут через пятнадцать Никита присылает мне файл с пометкой: «Исследования по работе с заложниками-детьми. Реальные кейсы. Конфиденциально. Удали после прочтения».
Ну охренеть. Это же просто кладезь ценной информации, которой нет в учебниках. И не только для экзамена. Где только достал? Хочется прыгать от восторга и расцеловать его. Но я снова ограничиваюсь простым «спасибо».
А потом ещё одним, когда после столкновения с кем-то в переполненном студентами холле универа обнаруживаю зонт, пристёгнутый железным карабином к лямке моего рюкзака. Хотя уже в красках успела представить, как бегу к ближайшей станции метро под начавшимся пару часов назад ливнем.
На зонте сверкают капли дождя и висит бирка ближайшего гипермаркета. А я снова улыбаюсь как умалишённая. Но даже не пытаюсь высмотреть его в толпе. Бесполезно. Слишком людно, я даже не знаю, кого искать, а он на самом деле будто призрак. Хотя мысль о том, что он был здесь, в моём универе, средь бела дня, всё-таки делает его реальнее. Даже чем после двух наших встреч в переулке у клуба. И что-то затрагивает внутри, переворачивает, разливается теплом.
А потом разгорается пламенем в животе, когда перед следующей сменой я нахожу в своём шкафчике в гримёрке ещё один подарок и записку: «Станцуй сегодня только для меня».
Свёрток разворачивать не тороплюсь. На ощупь понимаю, что там одежда, как понимаю и то, что Никита просит надеть её на сцену. Но есть же ещё «только для меня». И это гораздо интереснее.
Убираю подарок в шкаф и одеваюсь в то, что изначально планировала. А танцуя на своём подиуме, в первый раз здесь чувствую на себе пристальный взгляд. И точно знаю, чей он. Открытые участки кожи буквально горят под ним. А после смены меня уже ждёт сообщение в телефоне:
«Не понравился костюм?»
Звучит мягко, но я чувствую исходящую от каждой буквы затаённую угрозу. Словно он хочет меня отшлёпать.
«Я хочу, чтобы он понравился тебе», – закусываю губу от собственной дерзости, бережно складываю свёрток в рюкзак и переодеваюсь.
«Для этого он и должен был быть на тебе сегодня ночью».
«Он и будет. Ровно через час. И я забуду зашторить занавески».
Его взгляд я чувствую и по пути домой. Он щекочет нервы, заставляет идти быстрее, потому что снова касается меня опасностью. Будто я решила поиграть с хищником, а он почему-то позволил мне это, но мы оба знаем, что в любой момент может передумать.
А меня будоражит эта неизвестность, поднимает уровень адреналина в крови. И кто сказал, что только он может со мной играть?
Я залетаю в квартиру, быстро принимаю душ, чтобы смыть с тела усталость и запах ночного клуба, и наконец разворачиваю подарок Никиты. Занятная у него сексуальная фантазия. Военная?..
Но когда застёгиваю последний ремень, стоя в коридоре перед зеркалом, понимаю, что и сама воспламеняюсь от собственного отражения. Кружевные вставки на чёрном бюстье горят красным там, где должна быть броня, словно маня пробить её поцелуями, а кожаные лямки обвивают голую талию как прикосновения Никиты.
И я распахиваю окно в спальне, чтобы впустить прохладу ранней осени, а с первым дрожащим аккордом «Closer»1[1], начинаю свой танец, точно зная, что мой сталкер уже там.
Веду пальцами по обнажённым плечам, обрисовывая траекторию его взгляда, по груди, животу и снова вверх, оглаживая шею. Как признание, что мне понравилось, как он сжимал её тогда.
Отдаюсь музыке, уверенная, что он следит за каждым движением: поворотом бёдер, изгибом спины, скольжением рук по телу. Танцую ему историю из своих снов, преследующих меня после нашей первой встречи. А потом начинаю ещё более опасную игру, ставкой в которой будет его самообладание.
Спускаю с плеч ремни разгрузки, медленно расстёгиваю широкий ремень с карабинами и отбрасываю их на кровать. Как намёк. Повернувшись спиной к окну, стягиваю по бёдрам кожаные шорты и позволяю им соскользнуть вниз по ботфортам.
Обнажённую кожу обжигает прохладным воздухом, как шлепком ладони – молчаливое предупреждение, словно Никита сейчас здесь, в моей спальне. Но я не собираюсь останавливаться. Закрываю глаза и оборачиваюсь к окну, ловлю пальцами язычок молнии на бюстье и плавно веду его вниз.
Чёрная ткань бесшумно падает на пол. Грудь остаётся прикрыта лишь красной ажурной сеткой, но и она лишь тонкий рисунок на обнажённой коже.
Руки дрожат, добираясь до последнего скрывающего меня лоскутка ткани – тонких красных трусиков. Не от страха – от знания, что мой сталкер где-то там, в кромешной тьме, а его глаза прикованы к моему телу. Представляю, как его пальцы сняли бы их с меня, и сама стягиваю трусики, окончательно воспламеняясь. Веду ладонями по бёдрам вверх, отщёлкивая последние кожаные ремешки, и, оставшись совершенно нагой, в одних только ботфортах, опускаюсь на кровать.
Мысль о том, что он смотрит, как я трогаю себя, лучше любой фантазии. Она одурманивает, обостряет все раскалённые ощущения, и мне уже кажется, что это его пальцы доводят меня до безумия. До крика, с которым я изгибаюсь на постели, вонзаясь острыми каблуками в покрывало, ровно в ту секунду, когда музыка обрывается. И не моё тяжёлое прерывистое дыхание наполняет комнату, а его.
Никита не срывается, не приходит, но сообщения на моём телефоне яростно шепчут о том, что его выдержка трещит по швам:
«Следующий танец – в моих руках».
«Я проведу языком по каждому следу, оставленному ремнями на твоих бёдрах».
«И кричать ты будешь уже из-за меня».
А проснувшись, я нахожу ещё один амариллис на всё ещё распахнутом окне – красно-оранжевые, словно штрихованные полосы чередуются с белыми на нежных лепестках – «Дансинг Квин». Значит, Никите действительно понравилось. А я буду ждать следующего танца.
* * *
«Может, у тебя и про подростков что-нибудь найдётся?», – пишу Никите, когда к обеду доползаю на очередную лекцию к Сонному Гуру и, как всегда на его паре, не могу удержать глаза открытыми дольше пяти секунд.
Но мой сталкер молчит.
«Тебе понравилась вчерашняя песня? Что ты вообще слушаешь?» – пробую я снова, когда через пару часов возвращаюсь домой. Мне действительно интересно узнать о нём хоть что-то. Особенно вот такое простое.
О проекте
О подписке
Другие проекты