с такими словами будущий писатель впервые обратился к найденному в надворном туалете и принесенному в дом братом Александром коту Фёдору Тимофеевичу (так же зовут и кота в "Каштанке"), который умиротворял студента-медика Антона, устраиваясь у него на коленях. Позже приведенной фразой Чехов охарактеризовывал и братьев, и себя.
А.П.Чехов. 1888г, ФеодосияС удовольствием перечитала эту биографию Чехова, как и прежде, в бумажном варианте. Чувствуется, что английский автор писал её с уважением и любовью к великому русскому писателю, воспринимаемому в Англии подобно Шекспиру в России. Являясь профессором русской литературы Лондонского университета, Рейфилд, безусловно, владеет русским языком, но книга предназначалась для англоязычных читателей, у которых и вызвала широкий интерес. Лишь через 8 лет она была переведена на русский и дошла до нас, а потом неоднократно переиздавалась. На английском языке написано много критических трудов о чеховском творчестве, в том числе и Рейфилдом. Поэтому автор предупреждает, что в этой книге он позволил себе сосредоточиться на взаимоотношениях Чехова с семьёй и друзьями, так как работа над самой полной чеховской биографией, по его мнению, по срокам могла бы превысить жизнь самого писателя. А произведения Антона Павловича затрагиваются здесь лишь в той мере, в какой они вытекают из событий чеховской жизни или воздействуют на неё.
Оформлена книга очень хорошо, бумага плотная и белая, есть глянцевые листы с фотографиями. На каждой странице указан временной интервал описываемых событий, что значительно сокращает время в случае возможных поисков. В конце на развороте изображено подробное родословное древо Чеховых, а также имеется более 600 примечаний и обширный именной указатель, включающий в себя даже клички животных (собак, кошек, лошадей, мангуста). Но лично мне всё же не хватило ещё и перечня упоминаемых произведений (которых в тексте достаточно много) в алфавитном порядке с номерами страниц. И при повторном чтении я составила для себя такой список.
Пересказывать биографию нет смысла, но некоторые детали можно упомянуть. Рейфилд, в отличие от многих других биографов Чехова, указал в своей книге реальную дату рождения писателя – 16 (а не 17) января 1860г. 17 января – его именины, день святого Антония. Но эта дата (17) является официально признанной, так как она была ошибочно внесена в метрическое свидетельство.
О детстве, в котором будущему писателю явно не хватало любви и ласки, у Антона Павловича остались негативные воспоминания из-за жестокости и деспотизма отца. Гимназия же, где телесные наказания были тогда запрещены, показалась ему раем. Более того, выяснилось, что некоторых одноклассников не трогали пальцем даже дома. И неприятие любого (как физического, так и морального) насилия над личностью, зародившееся в школьные годы, стало внутренним стержнем чеховской натуры. В дальнейшем огромные усилия воли потребовались писателю для выдавливания из себя по каплям раба. И самым ценным для творчества он считал чувство личной свободы.
Отец Чехова разорился и бежал от долгов в Москву, когда юный Антон ещё учился в гимназии. Семья уехала, а мальчик без всякой материальной поддержки остался в Таганроге, зарабатывая себе на жизнь репетиторством. Кроме того, он отправлял деньги родителям, продавая домашнее имущество. И бесконечно получал от них послания с очередными жалобами и требованиями денег. Эти несколько лет самостоятельной жизни остались самым белым пятном на биографической карте Чехова, ведь существенная часть его писем таганрогского периода оказалась утраченной. Но годы эти изменили и закалили Антона. Он уже совсем другим человеком приехал учиться в Москву, сразу взяв всю ответственность за семью на себя. Мать он жалел, а отца лишь терпел. Как это ни странно, но родители совсем не интересовались творчеством своего знаменитого сына. Даже когда Чехов уже стал известным литератором, мать считала, что он пишет стихи.
Большую роль в жизни Чехова и всей его семьи сыграл издатель и старший друг А.С.Суворин, с которым у писателя долгое время были близкие и доверительные отношения. Братьям своего друга Суворин помогал трудоустроиться, а сестре и матери ежемесячно (в тайне от Чехова) переводил деньги. Когда же Антон Павлович испытывал себя тяжелейшей поездкой на каторжный остров Сахалин (апрель-декабрь 1890г), члены его большого семейства искали покровительства у Суворина - и Алексей Сергеевич взял их всех под своё крыло.
В книге подробно описаны отношения Чехова с родственниками, друзьями и многочисленными поклонницами, от которых у Антона Павловича не было отбоя. По мнению Рейфилда, в отношениях с женщинами Чехов одновременно напоминает и Дон Жуана, трагедия которого прослеживается в жизни писателя, и гоголевского Подколесина, выпрыгивающего от долгожданной невесты в окно. Очень жаль, конечно, что не было рядом с ним преданной жены-помощницы (например, как у Достоевского или Толстого (кстати, в числе влюблённых в Антона Павловича женщин была и дочь Льва Николаевича - Татьяна)). Правда, частично эти функции пыталась взять на себя сестра Мария Павловна.
Хоть за три года до смерти Чехов и женился на актрисе МХТ О.Л.Книппер, но их брак выглядит каким-то мифическим, призрачным (скорее – роман в письмах), так как жили супруги в разных городах: он – в Ялте (по состоянию здоровья), а она – в Москве. Их обширная переписка издавалась отдельными книгами и была положена в основу многочисленных спектаклей, причём не только в России, но и далеко за её пределами. Ольга Леонардовна не сочла нужным оставить театр ради знаменитого мужа – великого русского писателя, несмотря на настоятельные просьбы и уговоры некоторых его приятелей и лечащего врача. В съёмной московской квартире с Книппер жила и единственная сестра Антона Павловича. Имея в Крыму у брата собственную комнату, она переехала туда на постоянное жительство лишь после его смерти, унаследовав по завещанию весь ялтинский дом – Белую дачу. И свою дальнейшую долгую жизнь Мария Павловна посвятила сохранению памяти о Чехове.
Е.Я.Чехова, М.П.Чехова, О.Л.Книппер, А.П.Чехов. 1902г, ЯлтаКнига Дональда Рейфилда - на сегодняшний день самая обстоятельная и документированная биография Чехова, построенная на подробнейшем исследовании всех чеховских архивов в России. Более того, автор лично посетил все места, где бывал Антон Павлович, кроме Сахалина, Сибири и Гонконга. Великий писатель в ней предстаёт перед нами обыкновенным живым человеком без нимба над головой, что делает его более понятным, живым и близким.
К сожалению, некоторые морально негодующие критики, внутренне, видимо, наслаждаясь собственной мнимой праведностью и фальшивой добродетелью, позволяют себе оскорблять английского профессора, перекручивать его слова и подменять понятия, с нескрываемой радостью выискивать пикантные места и с неуместной злобой обрушивать на автора так называемый "праведный гнев", писать о пошлости книги Рейфилда и развращающем её влиянии на умы. Снятый с Чехова ореол святости они, вероятно, решили присвоить и надеть на себя. Но лично я придерживаюсь мнения, что нет большей вульгарности, чем чрезмерная утончённость и липовое нравственное превосходство, изображаемые такими негодующими критиками-"моралистами". И в качестве ответа им можно привести слова самого Чехова:
«Ссылка на развращающее влияние названного направления тоже не решает вопроса. Всё на этом свете относительно и приблизительно. Есть люди, которых развратит даже детская литература, которые с особенным удовольствием прочитывают в псалтыри и в притчах Соломона пикантные местечки, есть же и такие, которые чем больше знакомятся с житейскою грязью, тем становятся чище.
… одною рюмкою Вы не напоите пьяным того, кто уже выпил целую бочку.
… навозные кучи в пейзаже играют очень почтенную роль, а злые страсти так же присущи жизни, как и добрые»
(А.П.Чехов – М.В.Киселевой. 14 января 1887 г. Москва).
За три года, проведенные в поисках, расшифровке и осмыслении документов, Рейфилд (по его собственному признанию) убедился в том, что ничего в этих архивах не может ни дискредитировать, ни опошлить Чехова. Чехову нечего стыдиться, он не боится правды и выдержит любые испытания ею. И при этом не потеряет в глазах читателей гениальности и очарования, оставаясь всё таким же "неуловимым" и "неисчерпаемым".