Читать книгу «Вирус бессмертия» онлайн полностью📖 — Дмитрия Янковского — MyBook.
image

Дмитрий Янковский
Вирус бессмертия

Арлекины и пираты,

Циркачи и акробаты,

И злодей, чей вид внушает страх,

Волк и заяц, тигры в клетке —

Все они марионетки

В ловких и натруженных руках.

А. Макаревич

ПРОЛОГ

22 сентября 1925 года. Памир.

Заалайский хребет


То ли специально, то ли никого больше не было, но нам подсунули плохонького проводника. Единственным бесспорным достоинством китайца Ли остается приличное знание русского языка, иначе Богдан давно пустил бы ему в лоб пулю из «маузера». В остальном Ли по молодости глуп, ленив, дерзок, а главное, чужд всяческих норм, присущих нормальному человеку.

Сегодня он снова ошибся с погодой и теперь радуется этому, как ребенок. А мы весь день вместо того, чтобы продвигаться в сторону Ферганы, рыли снег единственной лопаткой, пытаясь по его совету устроить убежища от бурана.

Лучше бы мы шли, пока было светло, потому что к темноте нас вместо бурана ожидал совершенно неподвижный воздух, похожий на глыбу льда, застывшую между двух исполинских вершин. Небо, если выползти из палатки, открывалось совершенно ясное, полное звезд, каких я до этого никогда не видел. Многие из них срываются, падают и рассекают небо яркими вспышками, высвечивая заснеженные заросли тугая на скальных выступах.

Богдан сидит рядом и злится, что я понапрасну жгу керосин. Я ему попробовал объяснить, как мои записки могут пригодиться в будущем для понимания подробностей нашего похода, но это лишь сильней его разозлило, поскольку миссия наша секретна и никто, кроме товарища Дзержинского, в моих писульках копаться не будет. Я же остался при своем мнении, полагая товарища Дзержинского слишком занятым для знакомства с моими каракулями, так что дневник скорее всего ляжет в архив и лет сто будет пылиться на полке. Когда же по всему миру наступит светлое коммунистическое будущее, всякие тайны отменят, и мои записки вполне смогут кого-то заинтересовать.

Так что я адресую их скорее последующим поколениям коммунаров, нежели товарищу Дзержинскому, хотя, вполне возможно, и он найдет в них что-то для себя интересное.

Китаец Ли умеет ночевать в снегу и не мерзнет при этом, а утром просыпается бодрым и свежим в отличие от меня, страдающего головными болями от керосинового угара в палатке. Богдану же – хоть бы что. Железный человек. За все время, сколько я его знаю, он ни разу не поморщился от боли, не кашлянул, не чихнул, а мелкие раны заживают на нем, как на собаке. Я думаю, он мог бы стать примером того, каким должен быть большевик.

Лампа тут горит из рук вон плохо, дымит и коптит, хотя керосин остался тот же самый, которым мы с успехом пользовались в долине. Ли говорит, что духам ледника не нравится вид огня, поэтому здесь все хуже горит, но в эти поповские сказки ни я, ни Богдан не верим. Богдан объяснил такое явление недостатком воздуха на высоте, и это показалось мне более верным, поскольку не противоречит принципам материализма. Алешка тайком от Богдана больше поверил китайцу, а мне рассказал, как совсем мальчишкой забирался в Питере на заводскую трубу, чтобы подать сигнал бастующим рабочим. Там, несмотря на высоту, лампа горела нормально. Подумав и взвесив, я решил при первой же удобной возможности сменить фитиль, но не хотелось пока ради этого ворошить снятые с верблюдов тюки.

Узнав о моей головной боли, Ли попробовал и меня научить спать в снегу, но я категорически воспротивился, поскольку даже в палатке холодно, особенно когда поддувает ветер. Алешке сегодня повезло с погодой, в карауле стоять даже приятно. Сидишь себе, куришь самокрутку, да глядишь, как вспыхивают над головой падающие звезды.

Ну вот, Богдан приказал ложиться спать, поскольку мне заступать в караул следующему.

* * *

23 сентября 1925 года. Памир.

Высокогорная Алайская долина


Мы таки попали в буран. Только не ночью, как говорил Ли, а после обеда, когда спустились в долину. Я боялся, что Богдан все же пристрелит проводника раньше времени, потому что зол он был немыслимо, даже два раза стрелял в воздух. Он так злился оттого, что Ли не привел ему убедительных доказательств необходимости остаться возле убежищ. Правда, китаец предупреждал о буране, даже показывал приметы его приближения, но дважды он уже проявлял неточность в таких предсказаниях, да к тому же Ли, как обычно, говорил весьма туманно, объясняя приметы проявлением воли горных духов. Конечно же, настоящий большевик, такой, как Богдан, подобные объяснения принять не мог и велел двигаться дальше, так что на момент начала бурана мы оказались далеко от убежищ, а новые отрыть не успели.

Я видывал всякие метели, но ни с чем подобным никогда не сталкивался. Горный буран больше походит на морской шторм, чем на ветер со снегом, он гонит между скал настоящие снежные волны, очень подвижные. Небо быстро заволокло равномерной белесой мглой, в которой вертятся вихри мелкой снежной пыли, сдуваемой ветром с вершин. Ехать почти невозможно, приходится пробираться прямо сквозь мчащиеся по снегу сугробы, словно погружаясь в тяжелую ледяную пену. К тому же местами ноги животных проваливаются. Алешка по молодости так и не освоил верблюда, отправившись из долины на жеребце, а Богдан ничего не мог сделать, справедливо посчитав, что лучше уж оказаться в горах на коне, с которым умеешь справиться, чем на верблюде, не зная его повадок.

Лучше всего себя чувствовал лохматый пес Бек. Хоть его шкура покрылась сосульками, словно панцирем, он легко скакал сквозь сугробы, то и дело скрываясь в снегу до самых ушей. Несмотря на черный окрас шерсти, я несколько раз полностью терял его из виду. Похоже, ему было даже весело, так он лаял на ревущие вихри, призраками бродящие между склонами гор.

Иногда снежные завалы сменялись плоскими каменистыми залысинами. Казалось, по ним легче ехать, но опытные верблюды стараются по возможности обходить такие места стороной. Залысины образуются от свирепого ветра, набирающего силу между скальными выступами. Он сдувает снег и больно бросает в лицо мелкие камушки, от чего приходится беречь глаза за воротниками тулупов. Иногда ветер становится таким сильным на этих залысинах, что животные не могут справиться с напором, останавливаются и пятятся. Если же ветер дует сбоку, ехать вообще невозможно, верблюды пугаются, ревут и ложатся на землю, боясь опрокинуться на бок.

Нам повезло, что Ли каким-то непостижимым образом отыскал в мечущейся мгле пещеру с почти засыпанным входом. Я так и не смог выпытать, откуда он знал про нее. Китаец уверял, что пещера просто обязана здесь быть, и он бы очень удивился, если бы ее не было при таком направлении ветра. Такое объяснение выглядит нелепым, и теперь я уверен, что хитрый Ли от нас что-то скрывает. Возможно, по этой дороге у него полно тайников.

Пещера очень большая, мы завели в нее всех верблюдов вместе с Алешкиным жеребцом и развели костер. Запасов еды осталось на три дня, и то если расходовать очень умеренно. Китаец просил у меня винтовку, чтобы убить козла или горную индейку, но подозрительный Богдан оружие ему не доверил.

Алешка спит, я пишу, а Богдан наконец получил возможность перечитать записи, которые мы везем в ЧК.[1] Как он их разбирает, непонятно, поскольку написаны они на чужом языке, но иногда Богдан сам достает карандаш и делает пометки в тетради на русском. Меня разбирает любопытство, какую ценность могут иметь для мирового пролетариата записи, сделанные оболваненными монахами несколько тысяч лет назад? И он, и я пишем при свете костра, время от времени подкидывая в огонь наломанные китайцем ветки арчи. Надо беречь керосин.

Глаза слипаются от усталости. Пойду спать. Впервые за несколько дней мне по-настоящему тепло. Высокое пламя костра дает много жара.

* * *

24 сентября 1925 года.

Памир. Алайская долина


Буран еще не кончился. Утром Богдан вышел по малой нужде и нашел у входа в пещеру множество крови и перьев улана. Ночью Ли как-то сумел добыть птицу и съел ее сырой. Богдан несколько раз обыскал китайца, пытаясь найти оружие, но ничего, кроме ножа, не отыскал. Забрал нож и приказал Алешке не спускать с проводника глаз. Со мной он поделился подозрением, что в одном из тайников Ли может держать винтовку, поскольку улан никогда не подпускает стрелка на расстояние пистолетного выстрела. Возможно, он прав, и рев бурана помешал нам расслышать звуки стрельбы. Другого объяснения я не нашел, а спрашивать китайца казалось бессмысленным.

Днем у Алешки началась лихорадка. Ли просил загасить огонь, утверждая, что болезнь – это месть горных духов. Богдан, помня предыдущие хитрости проводника, слушать его не стал. У меня тоже болела голова, и я по большей части сидел, даже не в силах взяться за карандаш. Богдан продолжал разбирать записи. До вечера я не ел.

Животные чувствовали себя как обычно, но верблюды отказывались ложиться, даже когда Богдан тянул их вниз за кольцо в носу. Черный выглядел перепуганным, горб у него совсем обвис.

Пес Бек сбежал. Богдан объяснил, что местные собаки приучены охотиться, как волки. Но раньше Бек нас не покидал так надолго.

Я подумал, что китаец мог нас всех отравить, когда набирал снег в котелок, но говорить Богдану я остерегся. Он слишком горячий, а никто из нас не найдет самостоятельно дорогу на Фергану.

Больше нет сил писать.

* * *

25 сентября 1925 года.

Памир. Алайская долина


Я не смог разбудить Алешку. Он умер, был весь синий и некрасивый. Китаец ночью сбежал, пока я был в карауле. Он дождался, пока я усну, окончательно лишившись сил, и забрал все записи, которые мы везли в ЧК, осталась только тетрадка с пометками. Ее Богдан носил под тулупом.

Богдан был так зол на меня, что я думал – пристрелит. Но он успокоился.

Я еле двигаюсь, даже пустой котелок показался мне слишком тяжелым. Собирать снег пришлось на четвереньках у самого входа. Несколько раз попались перья улана. Я их выбросил.

Зря собирал снег. Костер потух, потому что некому было сломать арчу. В пещере стало темно, и мы зажгли лампу.

К вечеру мне стало чуть легче. Мы думали хоронить Алешку, но землю в пещере не удалось раскопать. Тогда мы сняли с тела все ценное, чтобы не пропадало, и вынесли покойника из пещеры. Буран набрал полную силу.

Едим солонину. Теперь пищи хватит дней на пять, поскольку людей стало меньше и не надо кормить собаку. Если буран кончится завтра, успеем спуститься в долину. Можно было бы забить ненужного жеребца и держать мясо на морозе, но нет огня, чтобы готовить конину.

* * *

26 сентября 1925 года.

Памир. Алайская долина


Буран начал стихать. Богдан ходит хмурый, нервничает. Он приказал мне прочесть его записи и переписать в дневник по памяти так, чтобы я запомнил их накрепко. Сказал, что я многого не пойму и многое мне покажется странным, но если с Богданом что-то случится, именно я должен буду передать все в ЧК. Он считает, что, если пройти по межгорью, можно и без проводника добраться до обитаемых мест.

Мне пришлось читать его тетрадку до вечера, прежде чем я запомнил главное без ошибок.

Оказывается, на свете есть Бог, но это является величайшей тайной диктатуры пролетариата. Никто из попов по-настоящему в Бога не верит, поэтому религия как была, так и остается опиумом для народа. На самом деле наличие Бога не противоречит теории материализма, поскольку по сути Бог является материальной субстанцией, расположенной в межпланетном пространстве. Верить в него нельзя, потому что он не совершает чудес и никогда не спускался на землю, как утверждают поповские сказки. Настоящий пролетарский Бог редко вмешивается в дела людей, это происходило лишь несколько раз с промежутком в многие тысячи лет. Главным является то, что следующее обращение пролетарского Бога к людям свершится ровно через тысячу девятьсот тридцать восемь лет после самого яркого появления хвостатой звезды.

Услышать и правильно понять обращение Бога трудно. Для этого надо всю жизнь соблюдать обет безбрачия, а кроме того, необходимо обрить голову и специальными упражнениями вырастить третий глаз на макушке. В нужный день следует взойти на гору, состоящую из самого твердого камня, лечь на ней и уснуть. Если все сделать верно, то во сне можно увидеть Знак Бога, который будет содержать важнейшие знания. Тот, кто увидит Знак Бога, поймет его очень легко.

Все это я прочно запомнил. Многое меня действительно удивило, и я решил побеседовать с Богданом об этом. Меня интересует, что может сказать пролетарский Бог людям?

По мнению Богдана, он должен передать устройство невиданного оружия для борьбы с врагами коммунистического движения или подсказать, каким образом любой камень превратить в золото.

Я уверен, что с таким знанием легко будет устроить мировую революцию.

Решили спать по очереди, Богдан остался сторожить первым.

* * *

27 сентября 1925 года.

Памир. Алайская долина


Буран окончательно стих. Ночное небо кажется невероятно близким, а звезды почти не мерцают, поглядывая на горы мохнатыми огоньками. Теперь я знаю, что среди них живет настоящий Бог. Очень интересно узнать, как он выглядит.

Собираемся идти ночью, чтобы наверстать упущенное время и не переводить зря еду. Очень спокойный воздух, мороз пощипывает кожу, но не пробирает насквозь. Тело Алешки занесло снегом так, что мы не нашли даже бугорка.

Вернулся Бек. Он притащил в зубах огромного улана. Богдан осмотрел птицу и сказал, что у нее руками свернута шея, а никаких следов от пуль нет. Я проверил винтовку, выстрелив в воздух. Горы отозвались раскатистым эхом.

Улана мы ощипали и съели сырым, благо он был еще теплым. Сырое мясо животного, а не птицы я бы так съесть не смог. А Богдану будто бы все равно.

Мы навьючили верблюдов и вышли, но скоро остановились у развилки двух межгорий, почти одинаковых. Стрелка компаса пляшет и вертится, словно к ней поднесли гирю. Богдан решает, что надо спускаться по левой развилке. Бек этим очень доволен, видимо, звериное чутье подсказывает ему верную дорогу к жилью. Мы с Богданом договорились ему верить.

Когда проходили через обширный снежный завал, жеребец проломил ногами наст и провалился до самых ушей. Мы спешились и начали утаптывать вокруг него снег, чтобы правильно уложить и развьючить. Он ржал, бил копытами и проваливался все глубже, не желая лечь на бок. Богдан разозлился и убил его из «маузера». Я хотел развьючить коня и отрезать часть окорока, в надежде потом найти топливо для костра, но сам чуть не ушел в рыхлый снег. Богдан приказал все бросить, и мы уехали на верблюдах. Они оказались опытными, подгибали передние ноги и спускались на них, как на лыжах.

После трудного места сделали привал и отправились дальше.

* * *

30 сентября 1925 года. Памир.

Предгорья Алайского хребта


Взошло солнце, и мы снова не знаем, куда идти. Один путь ведет вниз, через долину, заваленную рыхлым снегом, другой вверх, на ледник. И тот, и другой очень опасны. Богдан хочет понять, по какому пройти будет легче, но я считаю, что нужно искать не легкую дорогу, а ведущую в нужном направлении.

Устроили привал. Я добрался до края ледника и наломал ветвей тугая, росшего на склоне. Из остатков керосина и принесенных мной веток сделали костер. Бек хочет идти на ледник, лает и тянет Богдана за полу тулупа. Но я лазил туда и знаю, что с верблюдами там не пройти.

Мы вместе покурили моей махорки, хотя раньше Богдан воздерживался от этого, жуя насвой из каменной бутылочки. Затем решили спускаться через снег. Бек не хотел идти с нами, лаял издали и рычал. Богдан стрелял в него из «маузера», но не попал, а потом кончились пули. У меня в обойме винтовки оставалось еще четыре патрона. Бек поджал хвост и сам полез на ледник. Там я увидел китайца и предупредил об этом Богдана.

Он хотел забрать у меня винтовку, но я не дал, сказав, что проводника лучше убить на входе в Ферганскую долину, а сейчас он может подсказать нам верную дорогу, если его подманить хитростью, связать и пытать. Богдану это понравилось.

Он велел мне вынуть патроны из винтовки и показать китайцу, а сам показал ему пустой «маузер». Ли спустился и привел с собой Бека. Он сказал, что в такую погоду мы обязательно умрем, если пойдем вниз. Мол, скоро с левой вершины сойдет лавина, а по леднику можно выбраться на удобный перевал, только надо бросить верблюдов. Я ударил его прикладом в спину и сбил с ног, а Богдан навалился сверху и долго бил его кулаком по голове. Я зарядил винтовку и отогнал выстрелом рычащего Бека, мне было жалко его убивать.

Потом мы связали китайца и подождали, когда он придет в себя. Вид у него был совершенно спокойный, даже веселый, хотя Богдан выбил ему два зуба. Он смеялся над нами и говорил, будто мы убиваем себя враньем, поскольку не умеем услышать правду. Подумав, Богдан решил, что первый раз китаец мог назвать верную дорогу, так как надеялся на наше неверие. Я согласился.

Ближе к полудню Богдан взял у меня винтовку и повел китайца расстреливать возле скалы. Я ему советовал удавить Ли, чтобы не тратить патроны, но Богдан замерз, нервничал и не хотел снимать повод с верблюда, а другой веревки под руками не было. Я решил, что нет разницы, два патрона у нас останется или три. Мне тоже не хотелось снимать повод с верблюда.

Китаец смеялся над нами, говорил, что выстрелом мы разбудим горных духов и они убьют нас камнями. Но Богдан не поверил, ведь я уже стрелял в этом месте, и ничего ужасного не произошло. Он оставил Ли у скалы, а сам отошел на несколько шагов, передернул затвор и прицелился проводнику в голову. В этот момент Ли выкрикнул непонятное слово, похожее на заклинание, оно показалось мне громким и визгливым. У меня заложило уши, а под Богданом проломился наст, и он, вместе с винтовкой, провалился по шею. Я хотел утоптать вокруг него снег, но Бек накинулся на меня сзади и повалил, скалясь и целясь зубами в горло. Раздался винтовочный выстрел, и я перестал видеть Богдана, наверное, от сотрясения он провалился еще глубже. Ли свистом подозвал пса, и тот помог распутать ему руки.

Потом китаец проследил, как я все запишу, бегло просмотрел листы и заставил добавить последнюю фразу, после чего обещал отвести в Фергану.

Я добавляю под его диктовку: «Боги внутри, снаружи лишь дьяволы».

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Вирус бессмертия», автора Дмитрия Янковского. Данная книга относится к жанру «Боевая фантастика».. Книга «Вирус бессмертия» была написана в 2004 и издана в 2008 году. Приятного чтения!