Речь против языка

Академический троллинг — далеко не самый распространенный жанр в науке. Обычно его представители выглядят как перегруженные терминами пародии, юмор которых доступен единицам (тем, против кого троллинг направлен). Книга Дмитрия Новокшонова «Речь против языка» совсем иная: это троллинг «толстый», написанный прекрасным русским языком, доступным каждому. Филолог-классик, журналист, бывший электрик и гроза «Живого Журнала» создал удивительный трактат, единственное артикулируемое ощущение от которого — оторопь. Автор атакует тот язык, в котором существует современная гуманитарная наука. Главный объект его критики — бесконечные нарративные дискурсопорождающие метааналитические методики и прочие конструкты, затуманивающие главное назначение науки (и речи вообще) — быть ясной. Страсть автора к истории и этимологии дарит ему блестящую базу для нанесения атак в самые болезненные точки, а внушительный научный аппарат (примерно пятая часть книги) выстраивает линию обороны. «Речь против языка» — из тех книг, которые вызывают самые активные размышления после прочтения, и главная ее ценность именно в проверке ваших жизненных и языковых представлений на прочность.

Глаза говорят одно, но разум-то не слепой!.. Профанация на профанации - это отдельный вид искусства научной публикации. Это на подсознательном уровне чувствует всякий, кто писал диплом. Не знаю, быть может со временем острота ума притупляется или академики дружно поднимают индексы цитирования. Для меня эта книга ценна только наглостью.

Научную книгу начинают читать с оглавления. Ничего не предвещало сюрпризов: "загадочная психолингвистика", "речевая жизнь языка", "борьба учёных школ"... Ну разве что "предмет изучения" оказался за 3 главы до конца, но мало ли. Новокшонов максимально приблизился к научности труда и долей использованных источников: ровно половина книги на библиографические ссылки. Как и для всякой научной работы, половина ссылок - дань традиции и малоинформативная формальность. Другая половина - обоснование компиляции из кусков чужих текстов.

А что внутри? Рекомендация читать книгу по психолингвистике историкам и филологам, а не психолингвистам говорит сама за себя. Психолингвистики там нет от слова совсем. Потому что там только история и филология. Но тем не менее, посыл автора обращён именно к психолингвистам. Он требует от них излагать мысли языком, доступным простому читателю, и не прибегать к научной профанации, прикрывая некомпетентность туманными заголовками и замысловатым построением фраз. Требование, конечно, хорошее, но возникает закономерный вопрос: "А как же сам Новокшонов?"

Проблема Новокшонова начинается с научной этики. С первых строк он безосновательно клеймит психолингвистику как лженауку, обзывает учёных безграмотными шарлатанами, глумится над отрывками из чужих текстов и вообще выглядит как подросток, ржущий над тем, что статуя Венеры "голая". При этом он даже не потрудился заинтересовать читателя кругом тем этой обширной науки. В итоге за информацией пришлось лезть в Википедию, поскольку в книге она перекрыта голословными оценочными суждениями.

Дополнение к эмоциональной незрелости автора служит языковая безобразность книги. Наш гопник от филологии всячески принижает и обесценивает понятия ("войнушка", "жрачка"), излагает на фене события римской истории, матерится и поясняет матерные слова синонимами, на случай, если кто не понял место и суть телодвижений. Оказывается, "Мои мысли - мои скакуны" - частушка Газманова (связанная с одной цитатой из упанишад, правда. М-да...). Бонусом служит нездоровый интерес к половой теме. Вывести связь с сексом автор может из любого слова и действия, начиная от свободы-libertas и заканчивая древними свитками. А уж если вывел, то лишь новая глава сможет избавить его от восторга словесной мастурбации:

... Основоположники марксизма связывают появление понятия «свободы» с появлением семьи, частной собственности и государства. Понятие, обозначенное словом Libertas , оказалось расщепленным первым. ...За именем божества оплодотворения и размножения Liber стоит мужское ощущение, выражаемое понятием, которое в русском мужицком говоре именуют стоячим хреном-хером. В русской речи слово liber отражает слово из трех букв, обозначающее стоящий елдак; его часто пишут на заборах и в сети (примеч. cclxxviii). ...Фаллос – это эрегированный (от rex) член. Стояк не просто важен, он и есть божество, которым Варрон считал Либера. Без эрекции нет эякуляции (ejaculatio )[175]. ...В русском языке паре liber – libertas есть образцовые понятийные соответствия: хрен – хреновина; стояк – стойкость; хер – херня или, говоря языком Л.С. Выготского, libertas = сексуальность от латинского обозначения первичного полового признака – писи (sexus )[178].
...Русские поля велики и особенны. У поля бывают половины. От слова «половина» происходит слово «пол», которое сейчас неверно переводят английским словом sex – пися.

Страдает и связность текста. Главное достоинство научной монографии - цельность и структурированность - напрочь отсутствуют. Содержание глав не соответствует заголовкам и заявленной теме книги. Встречаются самоповторы, противоречия примечаний и текста. Часто автор слишком уходит от отправной точки рассуждения или перескакивает на левые темы. И знайте, рано или поздно он скатится на следующие темы:

* Русский язык - пиджин из латыни пропавших легионов Марка Красса
* Совесть=сознание, а разделение этих понятий - корень всех мировых проблем
* "А-а-а-а, я не понимаю психолингвистов!"

Красс безусловно главенствует. Видно, что римская история - конек Новокшонова. Он всегда готов поговорить о Великом римском наследстве. Быт легионеров, аммуниция, обычаи, слова. Несомненно, именно римляне показали славянам лопаты (pala) и поэтому у нас есть слово палка (что чуть-чуть не лопата). Многие "факты" похожи на вольные фантазии, поэтому всё приходится делить на два, а после ещё проверять семь раз. К сожалению, интерес к Риму разбавляется недоумением, к чему эти отступления и рассуждения совсем не по заявленной теме.

Как на мышление современного русского человека должна влиять мёртвая латынь, даже не идентифицируемая носителями языка, остаётся загадкой. Ещё понятно с ассоциациями из-за близкого звучания слов, но приведены примеры с вообще не похожими словами, с ушедшими в забвение тремя-четырьмя звеньями этимологической цепочки и притянутой за уши связью. Вообще словообразование от Новокшонова вызывает сомнения.

Бема – это место для произнесения речей, греч. βῆμα, трон судьи, алтарь; слово похоже на русское «вымя».

Журналист = вестник, вестовой, по-гречески —ἄγγελος ангел, копипастор, англ. reporter, репортер. Слово «копипастор», очевидно, передразнивает латинское pastor (примеч. dlxii), пастух[341], жрец, нем .pastor (примеч. dlxiii), priest , англ, sacrificer у Г.Г. Лиддла и Р. Скотта (примеч. dlxiv), и греческое πάθος(породившее в русском такие малопонятные слова, как «патия», «пафос», «патетика»), значившее по латыни id est или perturbatio (примеч. dlxv), т. е. то, что есть, или же случай, волнение, страсть; все, что кто-либо претерпевает или испытывает[342].

По-хорошему, учёный должен раскрыть путь, которым он пришёл к выводу о родстве слов. Но здесь главные аргументы: "похоже" (в упор не видно, чем) или длинный список переводов одно слова на славянские языки (естественно, между собой они похожи, но с латынью, санскритом или идишем связь от этого не проявляется). Следующий вопрос - что нам даёт сходство, скажем, в одном написании, если значение и звучание максимально далеки. Какие выводы даёт такое притянутое за уши родство? Местами работа Новокшонова напоминает выборку некачественной программы по подбору рифм: слоги похожи, ударение там же, а не рифмуется, хоть ты тресни.

Итог. Эта книга только хочет казаться научной и обладает всеми теми качествами, которые осуждает. Только хочет казаться саркастичной, а на деле унижает целый раздел науки. Это не наука и не троллинг, а компиляция и брызганье слюной. Надо только вовремя это понять. В какой-то момент вы переполнитесь злостью к научному сообществу, захотите сбежать в Древний Рим, Китай, подальше от сюда, к ангелам-журналистам - вот тогда эта книга зайдёт. Вы не поверите как.

Психолингвистика – наука молодая, которой нет еще и ста лет. Только в 30-е годы прошлого века было сформировано понятие психолингвистики, а сама наука и того позже – в 50е годы. Но, несмотря на это, четкой структуры до сих пор практически нет – есть разные видения и направления этой науки.
Психолингвистика примечательна тем, что находится на стыке нескольких наук, охватывает, в первую очередь, психологию и лингвистику (в самом широком ее понимании), и, конечно же, элементы анатомии, культурологии и т.д. В такую науку невозможно не влюбиться! Поскольку наука молодая, в активном процессе изучения и разработки, соответственно и научных работ недостаточно. Поэтому шанс прочитать монографию упустить было нельзя.

Как оказалось на деле, аннотация имеет к книгу очень касательное отношение, а сама книга к психолингвистике – как хипхопер к балету – с виду и танцор, но носочек плохо тянет и на пуантах не стоит. Процентов около 40 книги занимают даже не цитаты, а целые отрывки из работ других ученых и не только ученых. Самые простые слова имеют сноски на толкование. Мое личное ощущение от прочитанного – автор не принимает эту науку и считает ее ничтожной. А некоторые фразы и вовсе я считаю неприемлемыми в такого рода литературе!

Но лишь более полувека назад часть из них [филологов-языковедов], обозвав себя лингвистами (языкатыми), занялась речью и сознанием двуногих, призвав на помощь слабо знающих языки психологов, психиатров и терапевтов. Вред, который нанесли увлеченные поиском истины исследователи, будет трудно преуменьшить.

Какой же собственно вред нанесен и кому лично или хотя бы в общем??

Разработка понятий научного бреда не закончена и сейчас, наоборот, их порождение и обоснование сегодня процветает, как некогда в Средневековье.

Русский язык получил тяжелейший удар иностранным языковым мусором, что исказило восприятие действительности русскими детьми и привело к потере молодежью и взрослыми чувства реальности в мышлении.

Назвать иностранные заимствования мусором… Это личное отношение автора книги к другим языкам, которое не должно иметь ничего общего и каким-либо образом влиять на его научную деятельность.
На иностранных словах автор не останавливается, он протягивает руки к религии, называя иконы картинками.

Отдельного внимания заслуживают упоминания Сталина и Ленина в развитии психолингвистики и языкознания в целом. Я изучала иностранную филологию, соответственно иностранную школу науки, но такое ярое превозношение личностей и дань чуть ли не передового места в науке меня сбила с толку. Автор утверждает, что язык ленинских листовок и революционные фразы (термины) легли в основание языка современных психолингвистов. Что имеется в виду? С них началось изучение и разработка научной базы или что?

Психолингвистика – крайне увлекательная наука. Одна из ее основных теорий, думаю, на слуху у многих - гипотеза Сепира — Уорфа (хоть этот термин и является ошибочным). Если просто и кратко, то суть теории в том, что язык определяет / влияет на мышление и способ познания. Т.е. существует прямая и неразрывная связь между языком, мышлением, культурой. И это лишь одна из веток психолингвистики. Еще одним крайне важным ответвлением является патопсихолингвистика (о которой также упоминает автор). Но в данной книге сложно найти интерес к изучению и исследованию этой науки.
Если рассматривать книгу как троллинг, тогда этот факт нужно большими яркими буквами обозначить на обложке книги и в аннотации, чтоб привлечь читателей другой категории.