Она понимала, что эта музыка звучит для нее. Не стесняясь столпившегося вокруг народа, немой парень объяснялся ей в любви.
Она принимала это объяснение.
Он спрашивал ее ответа, и она отвечала: «Да».
И он, каким-то непостижимым образом, слышал ее «Да».
И все слушавшие музыку видели это и понимали.
Еще недавно опухшие от долгого ожидания, бессонных ночей, духоты, от накопившегося на всех и на все раздражения, лица пассажиров преображались, становились добрее, умиротвореннее. В глазах появлялось так не вяжущееся с обстановкой аэропорта чувство мечтательности. Музыка объединяла и возвышала над обыденностью этих непохожих друг на друга людей, уводила в мир гармонии…
Резко, грубо и больно вторгся в этот мир голос того самого мужчины средних лет, который раньше спокойно кемарил на своем бесформенном тюке:
– Расплодилось тут хулиганья. По подъездам бренчат – проходу нет, и тут – со своими гитарами. Хоть бы играть, молокососы, умели!