Глава 2

– Как вам, мистер? – Цирюльник отошёл в сторону, чтобы я мог полюбоваться на своё новое «я» в зеркале.

Что я могу сказать… Морда как морда. Ничего примечательного. Разве что скулы выделяются, ну так на казённых харчах не разжиреешь. На моих рёбрах можно играть, как на этом… как его… О, ксилофоне!

И ещё порадовали волосы: вьющиеся, густые, с рыжеватым отливом. В той жизни я быстро растерял пышную шевелюру. Дай бог, эта прослужит дольше.

Или меня грохнут ещё до того, как полысею… Как известно, служба в полиции сопряжена с определённым риском.

Рыжие часто бывают конопатыми, но то ли света не хватало, то ли на самом деле обошлось без веснушек. Так что кожа на лица выглядела обычной, разве что слегка огрубевшей. Хотя с таким образом жизни – чему удивляться? Столько времени в психушке проторчать…

– Спасибо! Ты здорово потрудился! Я в полном восторге, – сказал я, проведя пальцем по гладко выбритым щекам.

Ещё с армии привык «скоблиться» по два раза в день: с утра и перед сном. Даже когда на пенсию вышел, не стал изменять привычке.

Вторая натура – чего уж.

Цирюльник засиял от похвалы, как надраенный пятак.

– Спасибо, мистер. Я старался.

– И я это оценил. Беллинг, расплатитесь, пожалуйста.

– Как будет угодно, – вздохнул спутник, доставая кошелёк.

– Если понадобится писать отчёт о тратах, можешь удвоить сумму, я подпишу, – подмигнул я.

Беллинг разом просветлел.

– Договорились.

– А теперь покупать одежду! – провозгласил я.

Вписался я в последнюю лондонскую моду или нет – неважно. Главное, что чувствовал я себя в новых вещах легко и свободно, ничто не сковывало мои движения, не жало или наоборот – не топорщилось, как флаг на ветру.

Пара комплектов нательного белья, твидовый пиджак, брюки, гольфы, носки, сорочка праздничная, сорочка повседневная, ещё одна повседневная сорочка, воротнички, галстуки (три штуки), носовые платки (как без них?!), плащ…

– Головной убор? – взгляд продавца показал на стройные ряды котелков всех фасонов и цилиндров.

Я представил, как будет смотреться громоздкий цилиндр на моей голове, как неудобно будет в нём бегать, как его снесёт малейшим порывом ветра… Оно мне надо? Пожалуй, нет.

Но в чём-то работник торговли прав – с «босой» башкой мужчинам ходить не принято. Не поймут…

Что делать?

– А такой у вас нет? – выставил я кепочку, выданную в дурдоме.

Вид у неё был не слишком презентабельный, продавец же посмотрел на неё так, словно его прямо сейчас вырвет. Хватило лишь одного взгляда на эту мерзость.

Но молодец, удержался. Скривил рот в подобие улыбки и произнёс:

– Именно такой, к большому сожалению, у нас нет… Но, если мистер желает, можно померить похожую…

– Мистер желает, – откликнулся я. – Этот фасон должен быть мне к лицу…

Принесли, наверное, больше дюжины кепок. Я нахлобучил на себя первую, посмотрел в зеркало.

Очень даже очень. Как на меня сшили. А раз вещь мне понравилась с первого взгляда, нет смысла мерить другие.

– Беру… Беллинг!

– Да понял я… Понял… мистер Лестрейд, – заскрипел Беллинг.

– Не хотите трость? Очень практичная и незаменимая вещь для уважающего себя денди… – пустился в новую атаку коммерсант.

А у парня развита чуйка! Догадывается, что клиент пошёл вразнос и закупается впрок.

– Да? Покажите…

Мне сунули трость.

Тяжёлая… И, говоря по правде, неудобная. Хотя, если приложить кого надо по хребтине – тот потом ещё долго не разогнётся.

Но не привык я. Даже когда постарел и скрючился буквой «зю», принципиально не ходил с палочкой.

А если уж придётся пускать в ход не только кулаки, подручное средство должно быть коротким и удобным, чтобы орудовать в стеснённых пространствах. Какая-нибудь маленькая дубинка, что ли… А ещё лучше пистолет и бесконечный запас патронов.

Но такое обычно не выдают.

– Пожалуй, не стоит, – резюмировал я, возвращая продавцу трость. – Даже если она из слонового дерева, а рукоятка инкрустирована изумрудами.

– Воля ваша, сэр! Тогда позвольте предложить ещё одну полезную вещь для гардероба…

– Какую? Перчатки? Пока не так холодно, да и руки испачкать я не боюсь.

– Надеюсь, потом вы всё-таки вернётесь к нам и за перчатками, но в данном случае я имею в виду зонт… Лондонская погода славится не только туманами, но и дождём.

– Отлично! А теперь скажите, любезный, какую часть меня будет защищать ваш зонт при дожде?

– Как обычно… Вашу голову… Плечи…

– А всё остальное, значит, останется мокрым?

– Боюсь, что да, мистер… Бывают, конечно, зонты большого размера, но они крайне неудобные, с ними неловко пробираться сквозь толпу – а в Лондоне везде многолюдно… Кроме того, при сильном ветре такие зонты моментально ломаются…

– В таком случае обойдусь без зонта. Так и быть, пусть голова и плечи мокнут со всеми остальными частями моего тела…. Беллинг…

Продавец заверил нас, что все покупки будут доставлены на адрес, после чего мой сопровождающий расплатился, и мы вновь оказались на улице.

Покрутив головой, Беллинг поймал кэб.

Было любопытно посмотреть на Лондон конца девятнадцатого столетия, но проклятый туман не давал разглядеть объекты, отстоящие от нас на расстоянии вытянутой руки. Очень быстро мне это наскучило.

Похоже, с туристическими целями придётся прокатиться как-нибудь потом.

– Господа, мы на месте, – сообщил откуда-то сзади и сверху кэбмен, остановив нас где-то посреди туманного ничего.

– Уверены? – уточнил я.

– Как и в том, что каждые сутки с меня дерут по шиллингу за лицензию.

– В таком случае мы верим вам, – усмехнулся я.

Мы покинули экипаж, и лондонское такси на конной тяге поцокало и покатило вниз по улице.

– Ах ты! – выругался Беллинг, вступивший башмаком в свежие лошадиные «яблоки», которыми была щедро усеяна мостовая.

Через несколько лет «Таймс» опубликует футуристическое предсказание, что такими темпами Лондон к 1950 году покроется почти трёхметровым слоем навоза… Обидно, что прогноз, как и большинство подобных «вангований», не сбылся.

– Мистер, не желаете почистить вашу обувь? – окликнул нас пацан лет десяти-двенадцати, примостившийся на стоящей «попом» деревянной бочке.

– Нет! – огрызнулся Беллинг.

Похоже, я пробил хорошую брешь в выделенных ему казённых финансах.

Обмыв грязный башмак в луже, Беллинг показал на трёхэтажное здание напротив.

Оно выглядело уродливым и ветхим. Многочисленные почерневшие от сырости и старости балконы, облепившие все этажи, кроме первого, вызывали у любого, кто их видел, только один справедливый вопрос: когда они окончательно сгниют и рухнут?

– Сюда, Джордж.

– Какое имя носит сия гордая обитель?

– По-моему, никакого. Постоялый двор и всё тут. А заправляет всем чудесная хозяйка – мадам Беркли… Её тут каждая собака знает.

– Пойдёмте смотреть мои апартаменты.

Что это не «пять звёзд», а где-то «минус пять» или даже «шесть», я понял, когда только глядел на постоялый двор снаружи. Войдя, я мысленно скинул ещё столько же баллов.

– Беллинг, предлагаю вернуться. В Бедламе мне нравилось гораздо сильнее.

– Невозможно, Лестрейд. Ваше двухнедельное пребывание уже оплачено. Деньги возврату не подлежат, – прошептал он.

Всё, что могло скрипеть под ногами, скрипело, что могло шататься – шаталось, упасть – падало. А ещё запах… Если так пахнет здешняя еда из обещанного «all inclusive», я вряд ли вылезу из здешнего туалета типа сортир.

Что-то коснулось моего плеча.

Я повернулся.

– Прошу прощения, мистер, – низким вульгарным тоном произнесло стоявшее в углу создание, которое обмахивалось большим китайским веером.

Краешком этого самого веера она и задела моё плечо. И вряд ли случайно.

У создания было грубое, будто вырубленное топором, лицо, покрытое слоями «штукатурки».

И пусть таких слоёв была целая куча (не считая ещё и румян), они могли бы больше помочь фасаду постоялого двора, чем этой несчастной. Всё равно сквозь них просвечивали её рябые щёки и не менее рябой и дырчатый, как головка сыра, нос.

Она открыла рот, чтобы одарить меня ослепительной улыбкой…

Боже мой, лучше бы она этого не делала. Её редкие черные зубы, а вернее – обломки зубов, в первую очередь наводили на мысли о кладбище старых кораблей. Что касается вожделения… Даже у меня, после столь долгого периода воздержания, весь сексуальный аппетит тут же ушёл куда-то глубоко в ноль.

– Чем могу услужить, господа? – отвлёк меня от созерцания этого «ужас-ужас» голос, принадлежавший другой женщине.

– Мадам Беркли, – обрадовался мой сопровождающий.

– Мистер Беллинг… А этот молодой человек и есть тот самый гость, который проживёт под крышей моего славного дома две незабываемые недели?

– Он самый. Мистер Лестрейд, прошу любить и жаловать! – представил меня Беллинг.

Я вежливо опустил подбородок.

– Мы подобрали вам лучшую комнату… Она находится на втором этаже… Я позову служанку, и она вам всё покажет… – заговорила мадам.

– Благодарю… Скажите, а служанка тоже входит в пансион?

– Простите, я вас не понимаю… – заморгала мадам.

– Всё вы прекрасно понимаете. Думаете, было сложно сообразить, что ваш постоялый двор на самом деле обычный бордель, который не сильно-то маскируется, – спокойно произнёс я.

Беллинг наступил мне на ногу.

– Беллинг, не надо плющить мою обувь. Боюсь, ты ещё не до конца отмыл свои башмаки, – огрызнулся я.

– Господа, право слово, вы очень и очень сильно ошибаетесь… Да, у меня снимают комнаты незамужние девушки… Их несколько, но все они работают, а двери этого дома запираются каждый день в одиннадцать часов вечера… – поспешно и совсем не убедительно стала оправдываться мадам Беркли.

– Все двери или только парадный вход? – усмехнулся я и переключился на сопровождающего: – Беллинг, скажи, кто тебе рекомендовал это место? Только честно…

– Мне… Мне его посоветовали на вокзале… – выдавил тот.

– Ясно… Ладно, так и быть: поскольку за всё заплачено, я поживу здесь эти две недели, но… мадам Беркли… если хоть одна из постоялиц двора сунется ко мне… Клянусь всеми святыми, я сделаю всё, чтобы от вашего двора камня на камне не осталось! Надеюсь, мы поняли друг друга…

– П-поняли, – кивнула мадам.

В её взгляде смешались разные чувства: от ненависти и страха до… до любопытства.

Видимо, она не читала свежих газет. В них было как минимум три моих фотографии. Правда, довольно старых и некачественных.

К тому же тот Лестрейд носил величавые усы и роскошные баки, а я принял волевое решение усовершенствовать его «лук», подогнав к канонам моего времени.

– Беллинг…

– Простите, мистер Лестрейд… Я… Мне пора… Надо ехать на вокзал… Мой поезд скоро уходит…

– Хорошо, Беллинг. Вас проводить?

– Упаси бог!

– Тогда до свидания! Счастливо добраться до Лидса. Большой привет шефу-констеблю! Как-нибудь выберусь в ваши края и обязательно вас навещу!

– Только не это! – смущённо произнёс он.

В Лидсе меня, похоже, совсем не любили.