© DIANA SILINA, 2019

ISBN 978-5-4496-3789-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Чего хотели достичь мы- люди 21 века?». «Высшие» привыкли судить так: «Раз ты мал, значит ничего не понимаешь и ни в чем не разбираешься, в свои 20 ты не сможешь себя уберечь и обеспечить, ты ничего не достигнешь». Хотелось бы показать таким «Высшим» жизнь нашего поколения изнутри. То, что твориться там не сравниться даже с Второй Мировой, которая была весьма тяжелой. Хорошо, давайте возьмем самый обычный пример нашего поколения- средняя общеобразовательная школа. Ребенку еще с детства вкладывают те стандарты, которые не пригодятся в жизни. Сколько людей вы видели, которым в повседневной обычной жизни понадобилось разбирать на атомы луковичную кожуру или запоминать сколько нейтронов находится в фосфоре? На реально нужных предметах школы не зацикливают внимание, они лишь делают себе репутацию. Далее идет Государственная Итоговая Аттестация, которая показывает что ребенок не просидел в школе 11 лет, а учился. Вы эти тесты видели? Их взрослый опытный человек не всегда решит. А потом многие удивляются, почему подростки испытывают стрессы, вгоняются в депрессию и чуть ли не до суицида. И это никто не собирается останавливать, чем дальше тем хуже идет контроль над нашим поколением. Тоталитарность порождается нашим страхом, который возникает при любой стрессовой ситуации: будь то экзамен, поступление в ВУЗ, выступление перед публикой, да что угодно. Нас хотят контролировать и сделать из нас роботов, а точнее обычных рабов, которые будут выполнять определенные обязанности, которые нужны только нашему государству, но ни как не человеку и не обществу. Тоталитаризм является политическим феноменом XX века. Тоталитаризм с точки зрения политологии – это форма отношения общества и власти, при которой политическая власть берет под полный (тотальный) контроль общество, полностью контролируя все аспекты жизни человека. Проявление оппозиции в любой форме жестко и беспощадно подавляется или пресекается государством. Также важной особенностью тоталитаризма является создание иллюзии полного одобрения народом действий этой власти. Тоталитарному государству свойственны неограниченные законом полномочия власти, ликвидация конституционных прав и свобод, репрессии в отношении инакомыслящих, милитаризация общественной жизни. И мы проживаем политический режим, согласно которому функционирует политическая система в государстве. Здесь проявляются методы, которыми осуществляется власть в стране, характеризуется мера участия народа в политической жизни, а также, что очень болезненно в данной теме, общая политическая свобода в конкретном обществе. Софокловское выражение: «Молчание – знак согласия» – естественная позиция для тоталитарных режимов, даже в тех случаях, когда сторонние мнения не озвучиваются не потому, что их нет, а потому, что их не дают высказать. Не зря это изречение возникло в государстве, которое первым в мире приняло антагониста тоталитарного режима – демократию. Тоталитарные государства в истории существовали и ранее (Египет, Спарта, Ассиро-Вавилония, Пруссия времен Фридриха II). В наше время это были фашистская Германия, СССР (в особенности в период культа личности Сталина). История распорядилась таким образом, что именно эти государства, во многом противоположные, но в чем-то схожие, были вовлечены в жестокую, тотальную войну, войну на уничтожение, в которой победила система, опирающаяся на идеи патриотизма, защиты Родины.»

Тоталитарное государство – государство всеохватывающее, проникающее во все поры общественной жизни и подчиняющее себе общество. Общество как самоорганизующаяся, саморегулирующаяся система поглощается государством. Происходит полное огосударствление общества. При этом никто не задумывается, нужно ли это обществу или пойдет ли это ему на пользу, наоборот, нас и спрашивать об этом не хотели. Все делается так, чтобы мы и против ничего сказать не смогли. Нас лишают прав. Государственный аппарат неимоверно разбухает, бюрократизируется, оплетает своими щупальцами все сферы общества: экономику, культуру, просвещение, воспитание. Все регулируется, распределяется, складывается значительная прослойка номенклатурного чиновничества во главе с узкой правящей элитой. Даже религию успели охватит или поставить иные ультиматумы, которым люди не согласны. Любой недемократический режим лишает народ статуса источника власти. В стране с такой системой управления граждане в массе своей не могут вмешиваться в государственные дела. Кроме того, люди, не принадлежащие к элите, лишаются свобод и прав. Недемократические режимы делятся на два вида – тоталитарные и авторитарные. Ни в том, ни в другом случае де-факто народовластия не существует. Весь административный и силовой ресурс концентрируется в руках определенной группы людей, а в некоторых случаях и вовсе одного человека. Мы лишаемся самостоятельности. Тоталитарное государство не могло и не может стать правовым, то есть таким, где суд не был бы зависим от властей, а законы реально соблюдались. Такого государства система не приемлет. Незыблемость суда и торжество законности неизбежно открывали путь появлению оппозиции.

Признавая формально гражданские свободы, тоталитарные режимы ставили одно, но решающее условие: пользоваться ими можно было исключительно в интересах той системы, которую проповедовали вожди, что означало бы поддержку их владычества.

Отсюда вытекала необходимость сохранения формы законности и одновременно монополии правления. Главным образом по этой причине законодательная власть не могла отделиться от исполнительной. При однопартийной системе это как раз и был один из источников, питающих произвол и всемогущество правителей. Точно так же практически невозможно было отделить власть полицейскую от судебной.

Так зачем в таком случае тоталитарная диктатура прибегала к закону, зачем прикрывалась законностью?

Кроме внешнеполитических и пропагандистских резонов немаловажно и то, что тоталитарный режим обязан был обеспечить правовые гарантии тем, на кого он опирался, то есть партии. Формально законы охраняли права всех граждан, но в действительности только тех, кто не попал в разряд «врагов народа» или «врагов рейха».

В силу вышеизложенного политические судебные процессы-инсценировки, где доминировал политический тезис; от суда требовалось уложить в рамки права заготовленный политический вывод о враждебных происках обвиняемого.

При таком способе судить важнейшую роль играло признание обвиняемого.

Если он сам называл себя врагом, тогда тезис подтверждался. «Московские процессы» – это наиболее гротескный и кровавый пример судебно-юридического фарса в коммунизме. Обычно политические процессы затевались по «разнарядке». Тайная полиция (НКВД, ГПУ, и др.) получала число требуемых к аресту «врагов народа» и начинала действовать. Никаких доказательств не требовалось – нужно было лишь признание.

Одним из признаков является однопартийная политическая система, не допускающая никаких иных политических организаций. Такая политическая система тесно связана с двумя моментами.

Во-первых, основой однопартийной политической системы обязательно становится монистическая – единая, господствующая идеология, исходящая исключительно от правящей партии и не терпящая никакой оппозиции или критики. В самой партии также поддерживается идейное единство.

Основным методом монистической идеологии является массовая оболванивающая пропаганда, базирующаяся на социально – классовой (СССР), расово – националистической (Германия) или религиозной (Иран времен аятоллы Хомейни) демагогии. В годы консервации режима руководящая роль партии была узаконена 6-й статьей конституции СССР.

Весь механизм власти был сведен к следующему: политические структуры – это исключительная привилегия партийцев, во всех остальных органах и учреждениях партийцы либо непосредственно хозяйничали, либо держали управление под своим надзором.

Достаточно было центру провести заседание или опубликовать статью, как мгновенно приводился в действие весь государственно-общественный механизм. А чуть где сбой, партия и полиция в кратчайшие сроки устраняли «неисправность» – отклонение от общего мнения.

В последующем подробнее будет рассмотрена коммунистическая партия, находившаяся у власти, как в Советском Союзе, так и в странах Восточной Европы.

Коммунистическая партия партией особого типа являлась не только потому, что была централизованна, по-армейски дисциплинированна, стремилась к определенным целям и т. п.

Между тем лишь в коммунистической партии идеологическое единство, тождественность мировоззрений и взглядов были обязательны для всех без исключения членов, хотя данный императив касался скорее головных органов и высших инстанций партии. Тем, кто пониже, только формально было вменено в обязанность соблюдать единство, «блюсти идейную чистоту своих рядов»; их прямой задачей было выполнять решения. Однако и низы должны были усваивать взгляды вождей.

Во времена Сталина идейное единство, то есть обязательное философское и прочее, стало условием пребывания в партии. Единогласность стала законом для всех компартий.

Раз в любой партии власть сосредоточена в руках вождей и высших инстанций, то идейное единство как приказ несло с собой владычество центра над умами рядовых партийцев.

Прекращение всякой идейной борьбы в партии означало паралич свободы в обществе, так как общество целиком и полностью в ее власти, а внутри самой партии – ни проблеска свободы.

Идеологическое единство-духовная основа личной диктатуры, которую без него невозможно представить. Одно порождает другое.

Идеи – плод творчества отдельных людей, а приказной идейный монополизм, осуществляемый с помощью пропаганды и террора, придает этим идеям характер закона.

Устранение идейной разноголосицы в среде высших руководителей автоматически упразднило фракции и течения, а с тем и всякую демократию в коммунистических системах.

В коммунизме возобладал принцип «вождь знает все»: идеологами партии становились обладатели власти – партийной и прочей – вне зависимости от скудоумия таких лидеров. Получилось так, что надо было быть не просто марксистом, а марксистом в соответствии с предписаниями верхов, центра.

Коммунисты воспитывались на убеждении, что идейное единство, идейное подчинение есть неприкосновеннейшая из святынь, а фракция в партии – черное злодейство.

В борьбе за власть над умами не гнушались никакими средствами, широко применяли террор, запугивание, пропаганду или круговую поруку по обстоятельствам.

Конечно, Сталин знал, что Троцкий, Бухарин и Зиновьев никакие не иностранные шпионы или предатели социалистического отечества. Но нужно было свалить на кого-то вину за нерешенные вопросы, в частности продовольственный, благо они еще и «чистосердечно» признались, и устранить несогласных, инакомыслящих.

Идеологическое единство, прошедшее немало фаз и приобретшее на этом пути разнообразные формы, было самой отличительной чертой партии большевистского, коммунистического типа.

Во-вторых, однопартийная политическая система сопровождалась фактическим отсутствием демократических институтов, таких как парламент, Советы депутатов и др., в результате чего достигалось тотальное отчуждение индивида от политической власти.

Индивид мог получить политическую власть только вступив в партию и «съев», «подсидев», то есть тем или иным образом устранив вышестоящего сотрудника, тем самым заняв его кресло.

Возможное существование некоторых общественных организаций ничего не меняло, так как они контролировались партийными и государственными органами. Примером могут быть созданные фашистами профсоюзы, основной задачей которых было внедрение идеологических мифов в массовое сознание и контроль за ним.

Отрицанием демократических институтов режим реализовывал важную задачу – ликвидацию тех промежуточных звеньев, которые стоят между индивидом и государством, в результате чего происходит полное поглощение индивида государством, превращение его в «винтик» огромной государственной машины. Особо стоит сказать о роли церкви. Являясь более древним институтом, чем политические партии, обладая значительным весом в обществе, церковь стала тем камнем преткновения, который не позволял полностью подчинить душу индивида. Попытки тоталитарного режима устранить, или, по крайней мере, сотрудничать с ней не везде приводили к успеху. В тех странах, где церковь сохранила свои позиции (Италия, Испания), отрицательные последствия тоталитаризма были не столь глубоки, как там, где она была жестоко подавлена (Германия, Россия).

Народные массы чаще выступали в облике несчастных жертв, бедных непротивленцев, являющихся объектом приложения тоталитарных сил. Некоторые исследователи советского тоталитаризма производят искусственное разделение общества на отдельные части.

С одной стороны, лидер-диктатор во главе единственной массовой политической партии, террористический полицейский контроль, сверхцентрализованная система управления, а с другой – страдающий, несчастный народ. Если первая часть буквально аккумулирует в себе страшные черты тоталитаризма, то вторая часть общества находится как бы в стороне, вызывая симпатии и даже любовь.

Известно, что в Германии и Италии установлению тоталитарных режимов предшествовали массовые движения, участники которых совершенно добровольно поддерживали и разделяли фашистскую идеологию.

Сталинские репрессии по свидетельству очевидцев воспринимались значительной частью населения сочувственно, на этот раз на режим работали также пропаганда и террор.

Советский опыт свидетельствует, что тоталитаризм всегда имел социальную опору в народе. Без нее он не мог бы так долго существовать и видоизменяться. Документальные кадры: делегат от доярок надрывно кричит и от имени колхоза имени Буденного требует смерти для «врагов народа». Казалось, каждый колхоз, фабрика, парикмахерская, столовая должны отметиться и потребовать «высшей меры»; лица требующих сменяются, но слова поразительно похожи.

Еще до прихода к власти тоталитарное движение строится на принципах предельной атомизации своих членов; сначала достигается верность движению, преобладание связей с движением над личными связями, а затем их полная утрата в пользу своего места в движении.

После установления тоталитарного режима атомизация распространяется на широкие слои общества с помощью аппарата устрашения, включающего в себя, кроме террора, также и газеты, радио; однако самый мощный эффект имеет развитая система доносительства и круговой поруки, закрепляющая таким образом эффект массовой тоталитарной пропаганды.

«В обстановке всеобщей взаимной подозрительности, когда лояльность режиму измеряется числом доносов, любые личные связи становятся обоюдоопасными. Элементарная осторожность требует отказа от тесных связей, чтобы не ставить близких людей в такое положение, когда они ценой спасения своей собственной жизни будут вынуждены погубить тебя.

В результате достигается предельно возможная атомизация общества, и любое несогласие с политикой тоталитарного государства [и с тоталитарной идеей] либо раскол между индивидом и обществом сразу же ставит индивида вне закона. Единственной положительной чертой становится безусловная и неизменная преданность Движению со стороны каждого его члена»

Итак, через ОПД атомизированного общества достигается эффект «слияния с властью» (власть доноса), несмотря на абсолютную отстраненность людей от нее, и как результат-«народ не безмолвствует, как в феодальных государствах прошлого, – нет, народ поет, кричит «ура» и рукоплещет казням. "[5].

И сам им способствует, добавим.

Теперь несколько слов о том, что такое тоталитарная идея. Тоталитарная идея заключает в себе основной ценностный критерий организации тоталитарного общества; именно тоталитарной идеей отличаются различные формы тоталитаризма.

В зависимости от основного ценностного критерия можно выделить три формы тоталитаризма.

Правой форме соответствует национальный критерий (фашистские режимы Гитлера, Муссолини и др.).

Левой форме – классовый (социальный) критерий (сталинизм).

Религиозной форме-религиозный критерий организации общества (исламский фундаментализм в Иране периода Хомейни).

В то же время, пожалуй, это различие между формами все-таки не является принципиальным; по глубинной сути своей все тоталитарные режимы очень близки.