– Но ей для чего-то нужно было попасть ко мне домой. И задержаться там надолго. Тогда её подстрелили, на этот раз удачно.
Лицо Тимура разгладилось, словно на него снизошло озарение.
– И ранили в правое плечо, чтобы она могла…
– Стрелять. – Я кивнул. – Ты ведь появился в гостинице не сразу?
– Нет, она точно какое-то время была одна.
– Тогда сходится. Если бы её хотели убить, то времени для этого было предостаточно, – резюмировал я.
– Ты мог бы послать её куда подальше, – сказал Агеев после небольшой паузы.
– Не мог, и она знала это. – Я устало потёр лицо. – Она это прекрасно знала.
– А мужик в машине?
– Необходимая потеря, – пожав плечами, предположил я.
– Жестокий план, тебе не кажется? – Тимур допил свой кофе.
– Она не понимает границ жестокости. В том мире, в котором она жила… – я вздохнул. – Короче, ты же понимаешь, что добро и зло, белое и чёрное – эти понятия размываются. А ей было всего пятнадцать. К тому же кто мы такие, чтобы судить о её жестокости?
За окном барабанил дождь, отбивая непонятную мелодию по алюминиевому подоконнику.
– Что будешь делать? – после минутного молчания спросил Тимур.
– Не знаю, – честно ответил я. – Не знаю, старик, не знаю. Скажи Стасу, чтобы следил за её мобильником.
– Хорошо.
– Ладно. Я поеду. – Я поднялся со стула и пошёл в прихожую.
Тимур следовал по пятам, чтобы проводить. У порога я остановился и попросил:
– Тимур, что бы ни случилось, как бы она себя ни повела – не трогай. Если с её головы хоть волос упадёт – ты мне не брат больше, не товарищ.
В его глазах заплескалась ярость, тёмная, чёрная. Но он сдержался, ничего не ответил и кивнул.