Отзывы на книгу «Темная игра смерти»

Жанр:
На ЛЛ проставили жанр "Ужасы, мистика". Обычно я обхожу эти книги стороной. Но иногда попадаются и они. Эта книга не страшная, но когда пытаешься перенести происходящее в книге в реальный мир - волосы встают дыбом!

Автор:
Впервые читаю этого автора. Он пишет не совсем в моих жанрах. Но теперь думаю продолжить знакомство.

Название:
Совершенно незапоминающееся! Постоянно приходилось подглядывать, чтобы вспомнить его. А что, у смерти может быть светлая игра? Второй перевод - "Утеха падали" - кажется мне более подходящим.

Время:
Книга написана в 1989 году. Почти 30 лет назад. Это другая эпоха. Сексуальная революция уже прошла, но все еще очень наивно, глупо, по детски. Это первые шаги чего-то скандального. Если убийство, то с кишками и говном, если секс, то с насилием и спермой повсюду.
Написана в 1989, а описывает 1980 год. Попытка показать все еще более наивным. Восприятие жесткости и вседозволенности было еще не сформировано. Это зачатки того, что сейчас транслируется в массы "Игрой престолов" или "Викингами". Люди — животные; миром правят секс и насилие!

Эротика:
То ли Симмонс опередил свое время, то ли это явление начало отвоевывать первенство намного раньше, чем я об этом задумалась. Есть эротика, есть секс, но все еще очень осторожно, так... для затравочки, для обострения интереса, то, чем сейчас заполняют медиа-пространство для повышения рейтингов. Кажется, автор понимает, что это не его ниша, поэтому часто сворачивает описание, переводя акцент на дергающиеся ноги и приоткрывшийся рот.

Расизм:
И сюда же нацизм. Каким бы ужасным ни было это явление, оно преследует нас со времен образования первых племен. Всегда были сообщества, которые провозглашали свой народ высшим и лучшим, таким образом позволяя себе истреблять недостойных. С их точки зрения. В "Темной игре смерти" Симмонс показывает во флэшбэках нацисткие концлагеря, где сотнями и тысячами истреблялись евреи в самых ужасных и изощренных формах. Пожалуй, именно в этом (и еще одном) явлении и заключается весь ужас книги, вынесенный в жанровую классификацию.
Автор не останавливается на философии, просто показывает весь происходящий кошмар глазами выжившего (чудом, не иначе) еврея. Выжившего даже не в одном лагере.
Другой пример: расизм. Тут мы его наблюдаем с двух сторон. Одно лицо — хозяйка с плантации, которая негров даже за людей не считает. Она искренне поражается, как это ее подруга посмела прислать на переговоры негритянку? Она в шоке от того, что представитель этой расы сидит у нее в гостиной. Я понимаю, что и сейчас можно видеть такую реакцию, но все же об этом несколько неудобно читать в наше время, когда толерантность судейства ставится под сомнение, если в нем нет чернокожих представителей. Второе лицо - тоже главная героиня - негритянка, которая очень мудро не стала реагировать на подобное к себе отношение. Есть вероятность, что ей было просто не до того, но все же думаю, что она просто не стала обращать внимание на мнение всяких там динозавров из юрского периода.

Женщины:
Исходя из предыдущего пункта, можно ожидать, что будет задета и дискриминация по половому признаку. Но нет, женщины здесь умны и активны. Романтичны и коварны, преданны и мстительны.

Мужчины:
Но все же мужчин здесь больше. И гораздо больше представителей именно сильного пола обладают Способностью. Потому что они более жестоки? Честолюбивы? Амбициозны? Или автор их все-таки ставит выше женщин?

Насилие:
Книга пресыщена насилием и жестокостью, как физическими, так и моральными. Людей сжигают, душат, ломают, раздирают, насилуют, взрывают, стреляют. Куски мяса, фонтаны крови, серовато-белые кишки и удивленное выражение лица можно увидеть практически в каждой главе.

Дальше, возможно, появятся спойлеры некритического значения.

Способность:
От жестокости физической переходим к жестокости моральной. Некоторые персонажи наделены некой Способностью (так себе название), которое позволяет проникать в сознание других людей и влиять или полностью подчинять их и их поступки. некоторые после этого продолжают жить, страшась повторного вторжения, некоторые просто забывают, а кто-то полностью теряет свою личность, и без влияния и управления паразитирующей особы являют собой набор органов в коматозном состоянии с зафиксированной смертью мозга. Эти паразиты получают удовольствие от подобного обладания, поэтому придумывают для себя Игру, в которой соревнуются: кто больше и изощреннее убьет. Когда начинаешь представлять, что кто-то может так поступить с тобой, вот тогда становится страшно.

Удобство:
В первом томе мне понравилось, как Симмонс описывает неотвратимость и безысходность, с которыми паразиты овладевают сознанием. Но с другой стороны, автор прописал и ограничения, чтобы дать хоть какой-нибудь шанс на выживание обычным людям. Шанс дал, но ко второму тому понял, что он слишком мал. А ведь главные герои, представляющие сторону добра, должны победить! Что же делать? А почему бы не поменять правила? И вот уже появляются нейтралы, на которых не действует Способность. Но некоторые, когда это удобно, могут обойти эту нейтральность и все же заставить их подчиняться. Дальше. Теперь паразиту не обязательно быть в контакте с жертвой, или подвергать его долгой обработке. Теперь он может словно пчела перелетать с цветка на цветок с человека на человека, лишь увидев его чужими глазами. Черт возьми! К чему ограничения? А давайте теперь они смогут управлять сразу многими! Поначалу кажется, что все это играет на руку именно паразитам, но как вы увидите дальше, это помогает нормальным людям. Неприятен сам факт того, что автор подтасовывает факты в угоду пресловутом хэппи-энду.

Герои:
Здесь много героев, но по сути их можно разделить на три группировки: положительные герои, они же обычные люди; троица друзей-паразитов, которые так друг друга любят, что пытаются поубивать; и Клуб Островитян, в который входят современные паразиты разного пошиба. Ну и куча массовки, которую можно безнаказанно убивать. А еще они периодически меняют свою сторону. Приходит такая Натали к старушке и говорит: "Мелани! Не завладевай моим сознанием, не то я все взорву здесь, давай лучше подружим сегодня с тобой против Вилли, твоего друга, пока Сол - мой друг - играет с ним в шахматы." Шутка, конечно, но как-то так все и происходит. Клуб островитян вообще не понимаю. Жили себе, не тужили, развлекались потихоньку, никто их не трогал. Дался им этот Вилли! Сами привлекли к себе внимание.

Скука:
Она порой накрывала, хотя с чего бы? Постоянный экшн, погони, перестрелки, зомби с косой наперевес расчленяет всех подряд на суповые наборы, старушка взрывает остров, тут же паразит трахается со старлеткой. Но вот между всем этим подавляешь зевок, и, придерживая правый глаз открытым, ищешь следующий "живой" момент.

Впечатление:
Впечатления самые разнообразные. Что-то мне очень понравилось. Сама идея такого паразитизма. Я долго пыталась понять, что же мне все это напоминает. И вспомнила. Игра Sims. Кто знает, тот поймет. Ты тоже обрабатываешь людей, подчиняешь их своей воле, пытаешься играть многими сразу, но чем их больше, тем сложнее за всеми следить. Трудно быть богом, в конце концов. Только я их не убивала, по крайней мере специально. А вот мой брат часто пытался смоделировать смертельную ситуацию ("потому что игра девчачья, и вообще че мне в куклы играть"), надо посоветовать ему эту книгу.

В общем и целом, понравилось. На Хорошо. Где-то недожал автор. И все-таки коней на ходу не меняют. Придумал образ жизни и возможности своих персонажей, так и ходи ими до конца, не надо из них супер-людей делать.

«Мировая скорбь — это скучно»

Есть такой норвежский фильм,«Død snø» , что в дословном переводе - «Операция «Мертвый снег». Смотреть его никому не надо: там, само собой, про то, как компания студентов-медиков решает провести с толком выходные на даче в горах и как только успевает разбиться на пары, насосаться пивом, потрахаться на морозе и выявить персонажей, готовых лезть в подозрительные безвыходные помещения, разделяться для пущей эффективности, храбро отпиливать бензопилой укушенные конечности и гибнуть в строго определённой последовательности — так сразу из-под снега оттаивают зомби-нацисты и за час с небольшим расходуют годовой урожай клюквы и бюджет, не превышающий размеров стипендии персонажей, чтоб залить окрестности красным. Зачем они зомби, на фига нацисты, с какой стати оттаяли и почему именно в Норвегии, да и при чём тут медики — кто ж про такое спрашивает и какая, собственно, разница? Моё любимое кино, короче, не смотрите.

“Carrion Comfort”, что, конечно, переводится как «Утеха падали» или, если уж дословно, - «Тёмная игра смерти» - затея тоже, с очевидностью, кинематографическая. Но при всей внешней схожести столь любезного мне инструментария, было бы наивно рассчитывать, что целый Симмонс, который, оказывается, даже будучи молодым да ранним, отличался склонностью к гигантомании и находил нужным высказываться по любому поводу исключительно полновесными томами в тыщу страниц - никак нельзя меньше - станет устраивать даровые праздники для трепетных любителей неразбавленного убийственными злободневными референциями развесёлого крошилова. Перед нами проект куда более амбициозный - с прописанным в воображаемой смете участием воздушных и военно-морских сил, панорамными съемками с высоты птичьего полета, использованием парка автомобилей не самого убитого вида, многолюдной массовкой, ну и с прицелом на хорошие миллионы кассовых сборов, разумеется (или в чём там измерялся успех в 80-е?) За воображаемым шелестом страниц так и слышится неиллюзорный скрип авторских мыслей («что хотел сказать автор?»): справится ли оператор с задачей исправно дышать в затылок главным героям при пробежках в полной амуниции на дальние дистанции? вздрогнет ли зритель, когда злодей, притаившийся на заднем сидении вдруг кааак выскочит? не клише ли это часом? (уф, пока вроде нет) добавит ли зловещести интерьеру облупленный детский манекен с живыми глазами? не клише ли это часом? (да хоть бы и так! добавит же, ну..) достаточно ли соответствует всеамериканскому канону физиономия какого-нибудь Тома Беренджера (80-е же?) и стоит ли откормить его килограммов на двадцать, чтоб лучше подходил на роль положительного шерифа? и где раздобыть сценариста, который не будет-таки залихватски выкидывать в пропасть целые пачки драгоценного текста, набранного убористым шрифтом, где каждая деталька — будь то цена кроссовок, диалог за поеданием тостов, проблемы справления малой нужды на пленере или предпочтительный цвет лица удавленника - безусловно очень важная? Упрекнуть Симмонса в непонимании базовых принципов создания помпезных массовых зрелищ — было бы нечестно. Равно как и в неверном выборе компонентов давления на психику ан-масс. Всё верно: фантастическое допущение для подавляющего большинства потенциальных потребителей попкорна - вовсе даже и не фантастическое: каждого порой посещают несвежие мысли, что непосредственные начальники или же ближайшие родственники со стороны жены/мужа — энергетические вампиры, с наслаждением пожирающие мозг и волю к жизни, у власти стабильно находятся кровавые упыри с рептильными признаками, состоящие, согласно прикладной конспирологии, во всяческих таинственных ложах, мы ни в чём не виноваты, а зло — оно, конечно, снаружи, и если качественно с ним бороться большими добрыми кулаками, то - рано или поздно — сим победишь.

Тем не менее, кино не вышло — во всех двух уместных в данном случае смыслах слова. И если всё же на очередной необъяснимой волне любви к винтажному барахлу и ажиотажа по поводу внезапной визуализации «Террора» есть вероятность, что и этот материал кто-нибудь находчивый вытащит из музея забытых вещей, то от внутренней несостоятельности его не спасёт, даже если для этой цели откормить Фассбендера до шерифских размеров. Беда в том, что весь не блещущий разнообразием боевитый экшн и кровища, густо размазанная по всей плоскости произведения, легко выносится за скобки ( они же — завлекательный трейлер и первые пять минут до заглавных титров с эффектными буквами) и в центре остаётся только невразумительное нечто, идеально вписывающееся интонацией, подачей и глубиной мысли разве что в формат беззлобно проклятого мелкими бесами канала Рен-ТВ. Симмонс никакого дивного нового мира не создаёт, он на полном серьёзе находит объяснение этому самому, который вокруг. И чем сложнее становятся авторские щи, тем уже спектр читательских эмоций: от легкого недоумения и попыток въехать с третьего раза в предложение: «её способность не умрёт, пока астральное тело Нины разлагается в гробу» до мучительного фейспалма от двухкопеечного психоанализа элитных представителей мирового зла, травмированных в младенчестве родительским сексом, нелепых крестовых походов на территорию нейронаучного знания, размахивания бритвой Оккама в непосредственной близости от собственных ушей или неофитских религиозных аллюзий (на седьмой день рождества моя любовь подарила мне убер-гитлера, еврея-психиатра, проповедника-содомита, голубоглазого негра, агентов моссада, три килограмма взрывчатки и мозговых слизней)… И даже когда выясняется, что по задумке не всё такое уж черно-белое, а фигурки в разыгранной партии взаимозаменяемы, как-то с трудом верится в то, что овощи, в конце-то концов, тоже будут мясо.

Нельзя взять и не сказать, что удач ровно две: генеральному представителю добра, неубиваемому Солу Ласки, голыми руками способному задушить фашистскую гидру — постоянно жмёт чужая обувь, и — да — за всеми нами всё-таки придёт старушка с синими волосами. По баллу за каждую. Плюс 0, 5 за то, что хронометр этого дурного опуса запущен аккурат в мой день рождения — важен не подарок, важно внимание.

И это...собаку Рейгана зовут Рональд, если кто забыл.

«Темная игра смерти» или «Утеха падали» в предыдущем издании – ранний роман одного из ныне самых востребованных и успешных писателей Америки Дэна Симмонса. Роман был написан в 80-е годы прошлого века, еще до создания эпопеи о Гиперионе и уж совсем задолго до знаменитого «Террора» на волне популярности в литературе и кинематографе всякого рода ужасов, вампиров, зомби и ходячих мертвецов. Сейчас интерес к этой теме вернулся и вместе с ним вернулись ранние книги мастера, недавно переизданные издательством Азбука.
Хочу сразу сказать, что моя оценка крайне субъективна, это своего рода компромисс между моей нелюбовью к жанру, который в тегах к таким книгам обычно обозначается, как «кровь-кишки» и признанием мастерства только начинающего в те годы писателя.

Автор выстраивает повествование, перемежая экскурсы в прошлое периода Второй мировой войны, откуда по сюжету берет начало основная тема книги – насилие, с кровавыми сценами этого самого насилия, которых даже для жанра триллера-ужастика здесь многовато, на мой взгляд. Надо сказать, что в 80-е годы Симмонс с темой нацизма, концлагерей и Холокоста был прямо-таки первопроходцем. Это потом, уже в ХХI веке современная литература чутко отзовется на вернувшуюся актуальность этой темы и одарит нас как вполне приличными произведениями, так и всякого рода спекуляциями на эту кровавую страницу истории. Но Симмонс успешно избегает дешевой сенсационности, у него всё это хорошо продумано и вписано в сюжет.

Тема насилия, способности индивидуума к нему, срыв подсознательных запретов и даже удовольствие, которые некоторые гомо сапиенс способны получать от насилия, является одной из основных тем романа. С ней тесно связан вопрос о природе власти. И даже не о природе, а об изменениях в сознании человека, внезапно обретшего власть над себе подобными. И не так уж важно, вызвано ли это древним атавизмом, генетической мутацией, случайностью или личными качествами кандидата. В таких случаях человек обязательно меняется и, как правило, не в лучшую сторону. И хорошо, если его характер и качества личности не позволяют ему упиваться этим чувством, но, как можно наблюдать в окружающем мире, происходит это крайне редко.

Кроме этого, автор много пишет о расизме в Америке 80-х, причем не только о расовой дискриминации цветных, но и об их ненависти к «белым свиньям», его описание черных банд Джермантауна это же жуть какая-то, иллюстрирующая, во что превратилась светлая идея о равных правах всех рас в американском государстве. Краем заденет героев тема войны во Вьетнаме, исправно служащей в стране поставщиком всякого рода радикальных элементов, не способных адаптироваться к мирному времени.

Еще одна вечная тема – тезис о «слезинке ребенка». Делая доброе дело, спасая тысячи жизней, имеют ли право герои пожертвовать не только своими жизнями, но и жизнями ни в чем ни повинных людей, так или иначе попадающих под «дружественный огонь»? Что этим людям будет до того, что их жизнями оплачено спасение сотен и тысяч, если их уже не будет на этом свете? На мой взгляд, здесь автор решения не нашел, разве что в отрицательном ключе, ведь его главный герой Сол Ласки в конце книги признает, что если хочешь уничтожить глобальное зло, необходимо переступить ту самую грань, что уводит его с позиций гуманизма.

Сол Ласки, еврей и бывший заключенный концлагерей Челмно и Собибор, а ныне профессор психиатрии, вступает в борьбу с людьми, обладающими способностью ментально проникать в сознание других людей и управлять им по своему усмотрению. Они называют это «способностью», а убивая этих людей, получают взамен возможность «подпитки» и продления жизни. Но им неинтересно убивать просто так и они придумывают «игры», в которых они уничтожают свои жертвы по придуманным ими правилам. Сначала автор знакомит нас с Вилли, Ниной и Мелани, матерыми, пожившими мозгососами, которые устраивали свои игрища еще до Второй мировой, а Вилли затем успешно проделывал это во время войны с заключенными лагерей смерти. Где они с Полом Ласки и встретились первый раз. Далее выясняется, что эта тройка не одинока, существует еще и «Клуб островитян», объединяющий людей из высшего общества с такими же способностями. Целью жизни Сола становится их уничтожение. Ему будут помогать темнокожая красавица Натали Престон, у которой одна из этих женщин убила отца и шериф Джентри, симпатичный здоровяк, поставивший себе целью найти тех, кто устроил кровавую потасовку в его городе. Их недруги всесильны, но научные знания и многовековой опыт еврейского народа поможет Солу разгадать секрет их способностей и найти способ борьбы.

Несмотря на увлекательность замысла и множество интересных проблем, которые автор рассматривает в романе, мне его читать было тяжело. Блистательный Дэн, подобно своим мозго…бам, натурально залезет в ваш мозг, заставив проникнуться и привязаться к героям, вместе с ними вжиться в эту неспешную чарльстонскую весну, с ароматами мимозы и свежей травы, порывами океанского бриза и неспешным ходом жизни южного штата. А потом он начнёт крушить эту мирную картину, вместе с так кстати попавшими под раздачу персонажами и отовсюду лезут эти самые кровь-кишки. А вы дергаетесь, подобно его героям, когда к ним в мозг проникает щупальце этого «менталиста». Ощущение, надо сказать, мало приятное.

Зачем люди читают книги? Образование повысить, эрудицию прокачать, у некоторых получается еще и денег заработать. Но большинство людей читает всё-таки ради удовольствия попасть в другое время, другую жизнь, попереживать и примерить на себя чувства и ощущения героев. Здесь такая рекомендация не для всех, ведь только вы проникнитесь к персонажу, как из него уже кровь фонтаном бьет, может, и такое кому-то, может, и нравится, мне - нет. И на каком-то этапе я просто перестроила картинку в голове из полнометражного фильма в примитивную компьютерную бродилку-стрелялку, где по экрану бегают стилизованные маленькие фигурки без пола и возраста. Так их суета и исчезновение с экрана не вызывает сильных эмоций, да и исход этой компании, в общем-то, уже неинтересен, но эта «темная игра смерти» еще ой как далека от завершения.

А вот бытописателем американской действительности Дэн Симмонс здесь поработал просто замечательно. Картины ленивого американского Юга, с его особенной атмосферой; Джермантауна с черными бандами и окрестностей Хайфы с зеленью кибуцев и вознесенными над ними древними руинами; описания океана, урагана и густого тропического леса на острове, где вампиры проводят свою Игру, просто завораживают.

Так что для любителей такого жанра книга очень неплохая, но меня сподвигло ее дочитать только участие в игре (хе-хе, у нас здесь тоже есть свои маленькие игры и тоже со своими особенностями). И, кстати, это не первый роман Симмонса, который не пришелся мне по вкусу. Совсем не понравилась его «Песнь Кали» с ее жуткой атмосферой бессмысленного темного насилия и, как это не обидно, любимый всеми «Террор», где мне всё время хотелось отделить замечательную часть о покорении Крайнего Севера от глав про инуитское божество. Где реально ощущаешь свои нервы струнами балалайки в лапах этого монстра. А вот «Мерзость», несмотря на своё название, мне понравилась, как и «Бритва Дарвина». И впереди у меня еще «Гиперион» и «Друд», которые, надеюсь, придутся мне больше по душе, и где, как говорят, мастерство автора развернулось во всем блеске.

В который раз подумал: вот отличный сюжет для фильма. Но если бы какой-нибудь сценарист принёс Тони нечто подобное, он задушил бы его, а потом посмертно исключил из гильдии.

К чести Симмонса стоит заметить, что он сам прекрасно осознавал, что пишет исключительное говно. Задушить его мне тоже хотелось. Ещё четвертовать, обварить в соляной кислоте, выдернуть все выступающие части тела и так оставить жить. Если бы не игра, я бы не стала дочитывать это порождение пятнадцатилетки, лежащего в коме после куда-то не туда зашедшей мастурбации, закончившейся отравлением миазмами застарелого спермотоксикоза.

Ну, о людях мы поговорим, а для того, чтобы вы учились писать, параллельно сыграем выгру. Правила Выгры вы будете узнавать по мере движения вниз по реце.

Итак, какого же чёрта хотят получить люди, когда берутся читать книги? Да, этот разговор я проведу именно здесь, под этим трэшачком, чтобы хоть как-то почтить память загубленных на его издание деревьев. Наш мозг устроен так, чтобы вознаграждать нас за преодолённые препятствия, решённые задачи и за информацию, которая поможет нам спастись. Пока вы молодой, вам интересно играть в запутанный квест с элементами РПГ и стратегического планирования интенсивной тригонометрии, но чем вы становитесь старше, тем ваш мозг становится более заточен под быстрое получение удовольствия (на фиг эти прелюдии). Любой Ассасин Крид, скрещённый с ГТА и с поучаствовавшим в оргии Коунтер Страйком, никогда не сравнятся по популярности с шариками или тетрисом. Решил в течении пяти секунд задачку, получил заряд удовольствия. И если вы вашу бабушку вот сию секунду не пустите переставить несколько шариков, то выпьете на ночь её лекарства. Чисто по случайности. Разумеется.

Книги служат ровно той же цели. Мы узнаём информацию, которая поможет нам для выживания. Лови за это порцию шоколадки внутримозговым способом. Чем примитивней развлечение, тем быстрее порция получаемого удовольствия. Оно не очень глубокое (эквивалентно стремительному фап-фапу на неполностью прогрузившуюся картинку), потому что мозгу незачем вознаграждать вас за то, что как он точно уверен, не является реальностью. Глубина книги определяется тем, сколько нейронных связей она заставила вас напрячь. Вовсе не битьём об термины (большинство идиотов считают, что чем больше терминов, тем текст умнее, потому что получают шоколадку от мозга просто за то, что мозг спотыкается), а тем, какие новые мысли он сумел освоить. Не повторить за автором, а сам протоптать дорожку между до того девственными извилинами.

Но это не наш случай. Потому что быстро сменяющиеся экшеновые сцены это быстрая-быстрая установка блоков тетриса на нужные места. Настолько быстрая, что мозг тупит, считает, что это не автоматом так, а ты решил задачку и закармливает тебя конфетками. Как и было сказано, много маленьких конфеток - это не вкусно. Мне тут снова хочется привести пример с неглубокими оргазмами, но, боюсь, парням может быть не очень понятно. Вообще мне нравится сравнивать механизм воздействия искусства на сознание с сексом, потому что механизмы удовольствия, которое получает мозг, всегда схожи. Не всегда объяснимы (влюблённость, духовный и эстетический восторг), но биология одна и та же. Энивей, возвращаемся к нашим баранам. Для того, чтобы экшеновая сцена сработала, требуется, чтобы автор подводил к ней долго, читатель был бы глубоко в шкурке персонажа, сцена была бы реалистичной, тогда мозг, уверяется, что человек сумел всё это пережить, да ещё сука проделал всё это так ловко, что физически себя не подставлял под удар и дарит шикарный подарок за это. О да, детка, после такой сцены мне надо покурить, страшно подумать, как я во время секса в книгу погружусь!

Время для Выгры. Что вас интересует в жизни? Потому что для книги вам требуется Идея. Побольше заглавных И, пафоса и преклонения перед писателями с баблом. В принципе, конкретно вам всё это не нужно, но если вам будут поклоняться, это тоже плюс. Итак, вам требуется найти нечто такое, что вам вот позарез интересно. Например, вас интересуют пельмешки и фаллическая гладкость бейсбольных бит. Добавляйте к этому Идею и вперёд. Маньяк знакомится с одинокими домохозяйками на кулинарном форуме, посвящённом пельмешкам, и насилует их битами, но разок любителем пельмешек со странным ником "Irishka66-20" оказался небритый кочегар-бейсболист Пётр, который научился играть в бейсбол в закрытой английской школе, откуда его попёрли за ловлю инопланетян... Или при разломе каждой пельмешки, найденной в загадочном подвале в светящейся кастрюле, программист Илларион оказывается в ином измерении собственной жизни, лишь верная бита помогает на пути...

Но если вы хотите писать как Симмонс, надо тупо брать что-то из массовой культуры. Вот, выбирайте наугад. Тут запараллелены места и персонажи. Тыкаешь дважды наугад и получаешь нечто вроде "Вампиры с атомного завода" - ну, разжёвывать не буду, злобный начальник скрывает правду, мутации в подвале, крысы с красными глазами, у охранников пушки со стальным блеском, разберётесь. Прелесть Выгры состоит в том, что вы можете в неё играть, даже если не собираетесь писать книгу. Например, спрашивать божество Рэндома: "Что меня ждёт сегодня на работе?". Получаете "Зомби со свалки автомобилей" и понимаете, что день не задастся. А, кстати, дисклеймер, так как пишем мы под ЭТУ книгу, то трэшак у нас 80-х годов.

Монстры:

Места:

Тут у самых подозрительных возникает вопрос: почему ты сама это не используешь? Ты нам не чё-то просроченное продаёшь? Время истины: у меня серая, скучная жизнь, которую я пытаюсь разбавить фантазией, что как-нибудь получу Нобелевку. Любые мои попытки издать даже самиздатом нечто подобное, лишат меня последних иллюзий. Подобные рецензии, впрочем, тоже не создают мне положительное реноме.

Сам Симмонс выбрал что-то, что можно было превратить в нечто удобоваримое: вампиры мозга, которые могут управлять чужим поведением. И тут Выгра предлагает вам выбор. Если вы хотите писать, как Кинг, развейте персонажей (я даже подскажу как), но если как Симмонс - вперёд лесом в экшен. Если как Кинг (для этого вариантов Выгры не будет, потому что я ленива, именно поэтому у меня до сих пор нет Нобелевки), то вы должны задать вопросы: что хотят прочитать читатели? И тут, хотите вы или нет, но я снова напишу про восприятие книг. Самые вкусные шоколадки мозг приберегает для нас, когда мы узнаём, как живут другие люди. Какие они бывают. Чего хотят, какая пружина их движущих поступков. В одной из прошлых рецензий я писала и о том, как искусство привносит нечто в категорию реальности. Литературные переживания дают нам основу, по которой мы начинаем понимать поступки других людей, можем их предсказать. Что хочет знать читатель, когда речь заходит о вампирах? Вот не надо про Майер. Это надо сходить с ума от домашнего рабства, мечтать всеми фибрами души о блестящих вампирах и мускулистых волколаках, чтобы весь мир этим увлёкся, если вы с тем же жаром души любите эти условные пельмешки с битами, пишите как на душу ляжет, вы сумеете передать своё увлечение. Но если мы говорим о чём-то более традиционном в плане построения сюжета, то тут в полный рост встаёт великая и ужасная Энн Райс. С такой потрясающей способностью - управлять кем хошь - читатель станет примерять способность на себя и его будет интересовать ровно то, что она отразила в "Интервью с вампиром": что чувствует такой вампир? Какие мысли его мучают? Тяжело ли было убить первую жертву? Есть ли какие-то проблески эмпатии к жертвам?

Но если вы хотите в стиле Симмонса, то дайте одно воспоминание на всё развитие персонажа (Мелани Фуллер дали смутное воспоминание о весёлых деньках в молодости с женихами её и подружки, смутность обеспечена тем, что всех подробностей - "было ТААААК весело"). Ловите лайфхак. Как уже говорила: все готовят по одним рецептам, только одни становятся шеф-поварами, другие яичницу пережгут. Так что своим лайф-хаком делюсь, не жалко, его усвоят только те, с кем бы я и так поделилась. Теорию я называю "Теорией одного шага". Для того, чтобы человек воспринял какую-то мысль, ощутил эмоцию персонажа, понял подтекст сцены, воспользуйтесь Теорией одного шага. То есть дайте подсказки читателю, но не разжёвывайте, пусть этот шаг читатель сделает сам. Стивен Кинг называет это "показывайте, а не рассказывайте", приводит пример, как его героиня из "Мизери" (не помню имени и смотреть, как понимаете, лениво) напевает, движется энергичным шагом и пр. Читатель должен сделать вывод, что она в прекрасном настроении. Если вы напишите "Она была сегодня весела", то сцена не возникнет в голове у читателя. Хуже того, так как он не сам сделал вывод, а ему его навязали, читатель начнёт привередничать: "А, может, не была? А, может, персонаж ошибся в оценке?".

Но это всё к категории "пишет как Кинг", если "пишет как Симмонс", то вы кормите людей дешёвыми конфетами, вам не обязательно, чтобы конфеты были заодно и вкусными. Например, просто обратите внимание, как все пробежали мимо завязки. Трое престарелых вампиров - Мелани Фуллер, Вилли Борден и Нина Дрейтон, собираются, чтобы помериться, кого они убили за год. И тут Мелани говорит, мол, всё, я выхожу из Игры. Все в шоке. И начинают убивать друг друга. Ещё кто-то за этими вырванными глазами, мозгами, размазанными по всем поверхностям, и забитыми маленькими детьми вспоминает, бывало, что, мол, а на фига они это делают? Почему прекращение их Игры вызвало столько смертей? Но главный вопрос завязки, уже забыт. Нах Мелани выходит из Игры? Ведь Мелани специально воздерживалась от убийств и убила только какого-то мерзковатого бандита за год, и это свидетельствовало о том, что она ощутила эмпатию по отношению к жертвам. Иначе на кой фиг воздерживаться? Но потом Симмонс решает, а фигли я не патологоанатом и Мелани отправляет в Хелль потоки крови. Престарелая валькирия на марше! Завязка уходит по звезде, мы улыбаемся и машем ей вслед. Это трэш.

Для создания правильного трэша вам необходим фашист. Не спрашивайте зачем. Просто поверьте. Это закон, все соблюдают. После "Утра магов" не придумать пару-тройку нацистов для своего трэша - это нарушать тайный сговор трэшописателей (меня как-то пригласили к ним на заседание в древний трансельванский замок, превращённый в гостиницу три звезды, где все пили из бокалов из-под шампанского слабенькое пиво). Тут был элемент Выгры "выбери себе фашиста". Были заготовлены нацики-зомби, нацики-вампиры, целый комплекс нациков-сексуальных угнетателей (одни даже с тренированными вооружёнными мартышками), в качестве сюрпрайза были даже несколько угнетателей из руководства Гулага (даже одна комми-угнетательница женского пола). Но потом подумалось, что накануне 9 мая, во время доблестной и результативной борьбы с телеграфом Телеграмом, после уголовного дела за перепост в соцсети фотографии с Парада Победы, не стоит задавать РКН настолько сложные этические задачи. Дабы они не поставили тебя в то положение, в котором находятся сами.

Потому поговорим о тех, кого жальче. И сюда закинуть элементы Выгры я тоже не смогу. Наверное, со мной что-то не так, вроде все воспринимают нормально. Но когда человек для своей сисечно-писечной книги выбирает реальные лагеря смерти и еврея, противостоящего фашисту, для меня это звучит каким-то зашкаливающим цинизмом в стиле "Музыкальная комедия с чёрным юмором "Аушвиц". Гм. Помимо прочего, мне просто не удалось достать столько картинок с угнетаемым населением, потому что тут Симмонс пошёл поперёк традиции 80-х. Тогда карту "бедные-несчастные" ещё не юзали. Сейчас это делает каждый второй и чем хуже книга, тем более несчастными выставлены те, кого угнетают: "Тебе не нравится книга? Ты что, не сочувствуешь геям-карликам с проблемами поджелудочной железы? Ах ты тварь!". Так что, если не придумаете, кого угнетать, убивайте детей в симмонс-стайле: "Хрупкое тельце задрожало на ветру и кость сломалась с душераздирающим треском".

Противостояние еврей-фашист можно заюзать в психологическом плане. И я тут приплясываю, напевая "Ночной портье, ночной портье", но Симмонс ваял трэш, психологии тут не будет, тут эта пара должна сойтись в эпичной финальной схватке: злой фашист и еврей, которому помогает Сила Любви. Всё это можно использовать для пособия "Как нивелировать реальную трагедию". Никаких тебе как хороший немецкий парень потихонечку сходит с ума от вседозволенности в лагере. Как сменяется восприятие, как зло овладевает постепенно, незаметно. Потому что фашизм - это то зло, которое овладевает не сразу, действие проходит почти невидимо, от "не люблю тех, кто нарушает консерватизм" до "сжигать их в печах". Не. С одной стороны хорошие, с другой плохие. Стиль шахмат, вокруг которых и построена книга.

Потому для Выгры я просто предложу вам выбрать, что стало дальше с вашим монстрякой. Ему же нужны повороты сюжета.

События:

Сисе-писечность книги я ощутила вначале, когда весь кровавый трэш сменяется тем, как молоденькая актриса едет к продюсеру Тони Хэрроду. В том доме у продюсера ещё должен быть Вилли Борден (бывший нацистский генерал Вильям фон Борхерт, которого так катастрофично никто не узнаёт, что он спокойно прячется в Голливуде в качестве продюсера), но Вилли не оказывается и Тони с помощью своей Способности управлять людьми заставляют Шейлу (и если думаете, что я полезу включать читалку, чтобы свериться как там её фамилия, вы слишком хорошо обо мне думаете) совершить сексуальные действия, всё записывает на плёнку, а плёнку рассылает всем подряд, типа месть за то, что она не хочет сниматься в его фильме.

И на момент, когда эта дура к нему едет, это вроде как раз после бойни между тремя старопердовампирами, я поняла, что читаю говно. Зачем эта дура к нему едет? Нам раз двадцать за эти ё... гр... фиговы полторы тысячи страниц повторили, что Тони снимает порнофильмы, а она актриса из христианской семьи (вот зе фак?). Приехать в одиночку, залезть в джакузи только для того, чтобы сказать нет. Потом начинается эротическая сцена и спасайте ваши жизни, ваши души и весь скарб. Я не люблю эротические сцены. Мне казалось, что это не так, но теперь понимаю, что нет, терпеть не могу. Единственный раз в развлекательной, а не андеграудной (вот в андеграунде мне эротика очень ня) книжке мне понравилась эротика - это "Стеклянные книги пожирателей снов" Далквиста. Там девушка погружается в собрание чужих воспоминаний и там подряд без пауз штук пять-семь пейрингов в странных позах, странных сочетаниях полов и возрастов. И да, я считаю это возбуждающим. Потому что смелости у других писателей ноль. Потому что единственный вариант, при котором читать эротическую сцену не противно, это когда писатель с порога говорит: я сам кончаю, когда всё это пишу, да, я извращенец, если вам это не нравится, отсосите. Но в 99% случаев писатель вставляет эротическую сцену в книгу с энергией человека, у которого лет двадцать не было эрекции, а у него в постели девственница-гладиаторша. Всё затем, что секс хорошо продаётся.

И тогда я назвала слово, с которым для меня ассоциируется книга и почему мне так от неё противно. Проституция. Человек не получает удовольствие от того, что он делает, но он всё равно прогоняет через своё сознание образы, лишь бы продать книгу. Я считаю: либо отказывайся, либо, если уж лёг в постель, отрабатывай. Это был мой самый нелюбимый момент в "Жизни мальчишки" Маккамона. Когда один из персонажей жаловался, как издатели заставили его вставить в книгу линию с ужасами. Либо не соглашайся, говнюк, либо вставляй так, чтобы линия была частью созданного тобой мира. Либо ты не торгуешь своим телом/своей фантазией, либо ложишься в постель и не строишь из себя целку перед изнасилованием.

Это очень неловкая, неприятная сцена. Которую сам Симмонс и не пытается сделать лучше. Я запомнила вялый член Хэррода и его бледную кожу. Да, уже подташнивает. К чему приведёт педалируемая тема с изнасилованием Способностью, я угадала ЗАДОЛГО до финала, так как это клише было клишём ещё в 60-е (она впервые выкурила сигарету с травкой и он воспользовался её скромностью). Причём какая-то отвратность вставлена в любую эротическую сцену. Особенно Симмонс постарался в гей-сцене. Ну, понятно, что это 80-е, сынок. Геи - это страшные твари по кустам, обязательные крашенные злодеи, я вот всё помню цитату с "тошнотворный и соблазнительный, как зов гомосексуалиста" (едва не уговорил, чёрт языкатый). Но зато мужжжжик, натурал. И напишет гей-сцену. Накинь-ка ему пару тысяч к гонорару, Дик! Так что Симмонс попытался придать и соблазнительности, и тошнотворности. Трепещущий язык, партнёр своей гладкостью похожий на новорожденную крысу, сперма, утекающая в канализацию. Оценили? Пусть не я одна буду мучиться.

Но раз разговор зашёл о сексе, то поговорим о главном. Без этого ни один трэш не обойдётся, тем более в 80-е. О сиськах. В игровом чате я перечислила по памяти все, что встретились в книге. Их штук пять пар. Они разные. И в книге они обязаны быть. Сексуальность грудей не связана с биологией никак. Во многих племенах женщины спокойно ходят топлесс, что вызывает у мужчин не большее сексуальное желание, чем обнажённая пятка (возражения в стиле "Нет, но ведь фут-фетишисты..." принимать не буду). Причём табуированию из всего мясного шара подвергается только сосок. Декольте - можно. Лифчики, которые открывают нижнюю часть полусферы, уже тоже давно можно. Но если обнажила сосок (даже если ребёнка кормишь) - всё, карать и штрафовать. Логики в этом ноль. Потому что мужские соски никто никогда не табуировал. Что вызывало призывы в интернете: "Давайте цензурировать женски соски мужскими сосками". Предложу от себя: давайте подсовывать мужикам фото женских шаров. А потом так по-пранковски: "Ты думал это женские соски? Нет! Это на женские сиськи подставлены мужские соски!". Я вот пока представить не могу реакцию. Думаю, это какой-то коварный всеобщий женский заговор (меня, как ренегата, само собой, не посвятили), чтобы символы материнства не мешали трахаться, сделать молочные железы символом секса для тех, кто с младенчества остался недокормышем.

Тут была подборочка с грудями. Если мы говорим о приключениях, без грудей не обойтись. Приключенческих картинок сотни, в конце концов, ведь миллионы детей, у которых произошла во младенчестве фиксация "грудь"-"удовольствие", бродят по планете, мечтая увидать источник молока и безопасности. Для игры на начальника этот рэндом тоже бы прекрасно подходил. Но акк у меня рабочий, тут бродят люди, которые ещё питают иллюзии о моей адекватности, так что этот элемент Выгры был заменён на Вторая группа злодеев, чтобы сталкивать злодеев лбами.

Банда:

Чтобы соответствовать массовому интересу, книга должна быть похожа сразу на все современные обществу фильмы. Логика, как и скрипач, не нужна. Шериф приходит и с порога главным героям: "Я чувствую, что вы знаете всё об этом деле". Да ладно. Ты бы опробовал себя в "Битве экстрасенсов", милейший. Второй раз чудеса телепатической прозорливости шериф Джентри проявляет, когда нападает на уже упомянутого Хэррода, старающегося с помощью Способности изнасиловать темнокожую главную героиню Натали. "Я уверен, что он не может употребить свою Способность против мужчины", - говорит шериф про продюсера, которого видел пять секунд и все эти пять секунд был занят тем, что забивал продюсера в пол, как гвоздь. Доставляет и поиск нациста в Голливуде путём "позвоним по всем телефонам из телефонного справочника подряд, поймём, что он тот самый по имени Вилли". А сами эти вампиры? Если Способность передаётся по наследству, почему никто не занят строганием собственной армии маленьких вампирчиков? И занятие приятное, и подросшие наследники в качестве армии - клёвая вещь. И зачем эти вампиры всех убивают, чёрт бы вас побрал?

Вся книга строится на том, что вампиры творят зло. На кой? Мелани утверждает, что это помогает возвращать молодость. При этом это она только одна так думает, все остальные спокойно стареют себе. Но есть некая Подпитка, про которую знала эта троица. Правда, потом про Подпитку Симмонс забыл, по крайней мере мне не приходится пригорать после этих тетта-волн, каким макаром чья-то смерть вдалеке (ладно бы смерть того, кем ментально овладели) может возвращать молодость. Ладно, сосредоточимся на том, что вторая группа вампиров, которая владеет реальной властью (но при этом не олигархи, а максимум какие-то левые получины в ФБР, ага), ничего про Подпитку не знает. Но при этом убивают людей в качестве Охоты на живых. Плачу: зааааачеееем? Это же идиотизм. Убивать скучно. Уже после пары лет такой игры, все бы взвыли. Целую неделю ментально кого-то убивать. И это из года в год. Да в Коунтер Страйк столько не играют! Ещё этот новый янг-адулт сейчас вышел на русском - "Охота", ну там я могу понять боле-менее мотивацию, так-то по реалу не поубиваешь, а тебе привезли компанию, чтобы побегать по лесу для экстримного страйкбола, когда не приходится доказывать потом полчаса попал ты в кого-то или нет. Но эти же вампиры в любую секунду могут убить кого хотят на улице и ни хрена им за это не будет! Покатаешься на джипе, козлов постреляешь, рабочая текучка. Но... Они просто зло. Смиритесь. Охотятся на человека как на дичь? Сто раз использовалось? Да пошли вы! Из плагиата "Королевской битвы" уже сделали супердоходную молодёжную франшизу, тему живой охоты уже тоже разрабатывают все, кому ни попадя. На этих рудниках ещё полно золотоносного дерьма.

Вот сейчас ко мне в комменты должна прийти Истеричная Дама. Надо собраться, глубоко вздохнуть, отвести глаза, дамочки Ойвсё обычно отлично чувствуют чужой страх. Потом они набрасываются на тебя и начинают визжать: "Да как ты смеешь не любить! Ты меня дурой назвала за то, что мне книга понравилась?". И вот ты стоишь, обтекаешь, оправдываешься... Давайте проясню этот момент. Нет, правильнее было бы послать в эротическое путешествие. Потому я сперва объясню, мне это даст спокойствие и ощущение морального права для посыла. Симмонс стал так популярен, потому что пользуется очень правильной штукой: деталями. Кстати, добавлю, если вы любите трэш, то с моей стороны не обязательно при этом демонстрировать укусы Истеричных Дев и в полночь после трансформации ходить к вам и выть: "Да как вы посмели!". Трэш - это нечто вроде гамбургеров. Да, это вредно, но в большинстве случаев довольно приятно. Если бургер берёшь в Маке, то удар холестерином, но за вкус можно простить, если где-то у метро, то там уже вопрос вкуса и возможности отравления становятся процентно другими... Детали - это вкус прекрасного блюда, всегда всем советую использовать детали. С возрастом Симмонс даже научится детали использовать. Построение сюжетов у него всё равно останется на уровне пятнадцатилетки, которому на голову уронили бумбокс, но из-за детализированности прозы, это будешь ему прощать (ну, холестерин и холестерин, один раз живём и уже поздно думать о фигуре). Но мы говорим о раннем произведении, где Симмонс понял наличие секрета детализированной прозы, но не понял его сути.

Когда говорят про детали в произведении, я вспоминаю Джона Кейза. Он был первым автором, с которого я начала выгру "Как это устроено". Помню, он (они) начал своё произведение с копа, который едет по вызову. Он едет и думает о том, как не попадёт на бейсбольную игру сына. Чем хорош эпизод? Мы получаем связи очень крепкие, но очень тонкие и незаметные, как чёрные нитки на чёрно-бархатном фоне. Мы получаем точное описание чувств копа, мы получаем эпизод с тем, как устроен бейсбол и каким этот коп является в нерабочее время. Нам раскрывают мир эпизодического персонажа, не снижая, а увеличивая тем самым напряжение. Симмонс и иже с ним действовали бы в лоб. Он бы описал, как коп завёл автомобиль, как колёса поглощали дорогу. А чтобы создать напряжение, использовал бы тоже метод "в лоб". Что-нибудь вроде "Он увидел дорожный знак, залитый кровью. Ругнулся, резко затормозил и почувствовал, как ремень безопасности тесно сжал грудь. Отстегнулся, открыл дверь машины, вышел в прохладный воздух дороги. И тут увидел, что это была не кровь, это подростки залили знак краской, внизу была надпись "Fuck the police". Если вы не обалдели от моего воображаемого отрывка, значит бросайте вашу работу, так монотонно жить нельзя! Кровь - которая уже давно не пугает своими бутафорскими потоками. Долгое описание. Слишком поверхностное описание чувств (да, там ещё стоило написать что-то убого-клишированное: "Он ощутил, как пот под мышками стал холодным"). И абсолютная бессмысленность. С тем же результатом эффективности автор мог трясти тебя за грудки: "Ну, скажи, что тебе страшно, ну, скажи, позязязязязя!".

Чтобы показать, какой плохой является героиня, Симмонс заставляет Мелани убить кота. Мы проецируем на животных защиту, которую должны проецировать на собственный молодняк. Инстинктивно, тот, кто нападает на молодняк, становится для нас врагом. Но Симмонс дважды опустил собственный замысел. Первое, мы перестали ассоциировать себя с Мелани, но потому нам менее интересно выживет она или нет. Второе: чтобы закрепить эффект, Симмонс вводит флэшбек, мол, Мелани убивала котов и в детстве. Да, инстинкт неприятия к персонажу становится сильнее, но при этом ты и сталкиваешься с куском вранья, вернее, искажённого представления о мире. Нам хочется, чтобы плохой человек был плох во всём и всегда, но на самом деле садизм по отношению к животным в детстве, предполагает крайне низкий интеллект. Страсть к садизму ребёнок уже начал удовлетворять самым простым способом - причинять боль тому, кто слабее. Это не предполагает будущей изощрённости, игр ума, многоходовок. Захотелось - причинил. Ждать, размышлять, подготавливать - не для подобных личностей. У Кинга в "Оно" есть подобный не совсем нормальный и тупой герой и тут Кинг в очередной раз демонстрирует себя знатоком людей. Потому что тупень так бы и вырос в душителя и насильника детей, а угрозу для героев представляет персонаж, который с самого начала стал охотиться за гораздо менее беззащитной человеческой дичью.

Это одна из книг, которые пишешь в детстве, а потом очень стесняешься. Такие книги были хороши в эпоху, когда проигрыватель VHS был ещё дорог, как позолоченный бивень мамонта, и получать ряд необязывающего дешёвого насилия приходилось посредством печатных средств. Проституирование фантазии. Автор снимает своё кино в голове: пропускает сквозь своё сознание образы дешёвого секса, пыток, драк - всего того,что продаётся, как реклама чересчур ярого и слишком дешёвого шампуня. Происходящее вызывает состояние перманентного фейспалма: сотни фбровцев не замечают, как старуха таскает к себе заложников. Сотня обученных коммандос по всему Острову Развлечений, где сотни скрытых камер, не могут поймать одного пожилого обнажённого еврея. И даже это можно было бы простить, если бы в книге присутствовало сопереживание героям. Но этого нет и в помине. Характеры отсутствуют, это неживые марионетки. Выживут они, сдохнут - какая разница, они просто только чуть более ярко раскрашены, чтобы мы запоминали, на кого надо смотреть в боевой сцене. Кинг сам переживает за героев, Симмонс нет. Персонажи для него не живые, потому он легко отправляет к праотцам детей, животных и прочих существ, на которых срабатывает наше инстинктивное "мимимими". В этом вале убийств наш шок, наши эмоции ничтожны. Чтобы совсем убить книгу, Симмонс воспользовался клише. Я уже упоминала про убийство животного, это сюжетные клише, так Симмонс маркирует тех, кому надо сочувствовать, кому нет. Но до кучи там ещё и речевые клише. Я запомнила два: "Шёпот громче крика" и "Сосок упругий и сладкий, как спелая клубника". Я не думаю, что хоть одна книга сумела бы пережить подобное. Книге же, где неживые герои получают божественное прозрение и не менее божественные силы противостоять армиям, это последнее отпевание.

Надо быть крайне пустым, чтобы заполнить себя этим и потерять себя в этом. Поменьше тонкости. Адские монстры должны быть очень противными. Разлагаться на ходу, обладать бледными телесами, покрытыми жёстким чёрным волосом и сильным запахом пота, перемешанным с дерьмом. Злодеев надо не только увидеть издалека, но и почуять. Это очень жутко, когда человек пишет ТАК много и ТАК стандартно.

С возрастом Симмонс многое преодолеет. Он научится в детализацию, но так и не сумеет в логику. Если есть организация, против которой борется герой, это сливайте книгу в унитаз. В "Пятом сердце" заговорщики собрали сто человек, фактически с улицы, не заперли все входы-выходы, чтобы главный герой мог проникнуть и подслушать, и объявили во всеуслышание, что собираются убить президента. Пришлось отложить, я закрывала глаза и уговаривала себя: "Этого всего не существует, это сон, сон". Но детализация! Детализация - это лучшее блюдо в мире. Плюс Симмонс стал брать историчность и, в целом, писать о монстрах, а не о тайных организациях (монстры имеют право тупить и совершать сюрреалистические поступки). За историчность вам простят многое. Симмонсу простили даже плагиат на "Оно" Кинга в "Лете ночи". Он смог и вы сумеете.

Выбирайте историческую эпоху с дополнительной линией. На этом данная Выгра заканчивается, писать как Симмонс вы научились.

Эта рецензия посвящена соснам и дубам, кедрам и пихтам. Даже если вы отдали свою жизнь напрасно, огнём проводим ваши тела в Вальгаллу!

Когда мне было 13 лет, я впервые воспользовалась общественным транспортом самостоятельно. Без взрослых. Мы с подругой поехали на книжный рынок. Там были ряды с букинистическими книгами. Подруга покупала для себя и своего папы Кинга и Стругацких.
Постепенно вышло так, что мы с ней пристрастились к мистическим историям про вампиров. Находили сборники, вероятно, с жутчайшей графоманией, читали и пересказывали общим подругам со двора.

Сейчас я ничего не помню из тех сюжетов, зато помню лаковые обложки, изображения на которых намекали на то, что читателя ждёт нечто о вампирах, родовых замках, женщинах, превращающихся в кошек, и подобном.

Когда я ещё не преступила к чтению «Утехи падали», мне казалось, что читать придется нечто в этом духе. Я собиралась погрузиться в ностальгию, однако, мне быстро стало понятно, что передо мной в большей степени не мистика, а фантастика и детектив.

Обычно я не люблю мешанину из жанров, но в случае с «Утехой падали» прямо благодарна автору за то, что он не написал книгу в «чистом» жанре. Только это спасало меня от того, чтоб засыпать на каждой 5/10/15 странице.

Симмонс — ужасно нудный. И это при том, что его книга насыщена событиями, в ней много экшена. И при том, что в ней практически нет ничего о размышлениях персонажей, они не рефлексируют, потому читатель не тонет в их глубоком внутреннем мире. Симмонс не мучает какими-то научными выкладками, не использует сложную лексику. И однако же. Он делает больно по-другому.

Симмонс впечатляет бессмысленной детализацией. Он очень скрупулёзно описывает помещения, одежду персонажей, каждое их почёсывание. Конечно, любой может вспомнить хоть одного писателя, который увлечён деталями. Толкиен и Средиземье с прописанной мифологией и даже созданным языком. Фантасты, которые описывает каждую деталь космического корабля или бластеров. Русские классики, у которых страница может уйти на описание погоды. Но всё это что-то даёт сюжету, читателю. Позволяет лучше представить вымышленный мир или понять настроение героя. У Симмонса же детализация бессмысленная и беспощадная. Найдите сцену в кабинете шерифа, когда туда приходит Сол Ласки и вы прекрасно поймёте, о чем я говорю.

«Утеха падали» Симмонса — какой-то Пруст наоборот. В том смысле, что в «В поисках утраченного времени» любой предмет, человек, явление сразу же уводит в пространство мышления и представлений, связь со здесь и сейчас теряется. А у Симмонса наоборот — тотальное здесь и сейчас. И это настоящее ради настоящего. Я хочу сказать, что автор сообщает нам подробности, которые ничего не дают будущему сюжета. Я покажу вот это:

Ни эти почечные колики, ни эти обои совершенно ничего не дают истории, не влияют на сюжет. И в этом вся «Утеха падали».

Я хотела, чтоб сюжет и жанр вызвали у меня ностальгию, но вызвало ее нечто другое: стиль, язык, подача. Конечно, не стоит забывать, что я имела дело с переводом, но что-то я сомневаюсь, что Симмонс совсем не при делах. Дело даже не в том, что книга написана несколько коряво (уже с первых страниц читатель узнает о том, что вызывало у героинь «половую щекотку» и насколько неудачными были пикники без «четырёх шалунов», которые, мягко говоря, вышли из детсадовского возраста). Дело в том, что языковые особенности персонажей, как и культурный бэкграунд, отправляют нас прямиком в восьмидесятые. То есть речь не о том, что смотришь фильм класса В, а о том, что смотришь старый фильм, который из 2018 воспринимается наивным и глуповатым, хотя всё это даже доставляет удовольствие. И может вызывать желание вернуться в прошлое.

Любая социальная система достигает равновесия лишь кратковременно. Это весомое отличие социального от природного. Не стремится человеческое к покою. Равновесие в общественном всегда бывает кратковременным, а раскачать лодку социального всегда проще всего в том месте, где ее пытаются удерживать на плаву. Вот европейский либерализм базируется на равенстве для людей разных религиозностей, а американский — на равенстве людей разных рас. Потому и обострения всегда будут раскручиваться на почве противостояний религиозных по своей сути в Европе, но расовых в США.

Впервые «Утеха падали» была издана в 1989 году. Во времена, когда Симмонс писал книгу и когда первые читатели с ней знакомились, система либерального не обросла слоями ЛГБТ-риторики. Зато тот период для США был знаменателен усилением чистых антирасистских настроений. А если уж совсем четко выразить мысль, то лодка расизмакачалась, ведь белый расизм ничем не лучше чёрного расизмам. Так что стремление к штилю в культуре очень хорошо прослеживается. И «Утеха падали» вносит свою лепту в происходящее. Среди положительных главных героев есть афроамериканка. И хотя у Симмонса мы не имеем дела с почти классической парой напарников, белого и афроамериканца, но тандем у героини с шерифом вполне получился. В «Утехе падали» есть и второстепенные персонажи афроамериканцы. И некоторые из них вполне ничего так, даже иногда помогают героям.

При этом у Симмонса есть и главный герой-еврей. Для американского либерализма тему больной не назовёшь, а особенно в то время. Потому отстаивать религиозность автору не приходится. Более того, Симмонс показывает нерелигиозность еврея, который в определённой степени не менее американец, чем чернокожая героиня или шериф. Нормальный такой посыл — мы все американцы, а потому плохи только те, кто нарушает закон.

При этом ЛГБТ-тема в «Утехе падали» подаётся так, как в 2018 ни один американский автор уже б не написал. Симмонс выносит ее из зоны «хороших» героев в зону «плохих». И явно демонстрирует, что жажда убивать и властвовать сексуальны по своей сути. Тотальная сексуальность «плохих» не знает границ — пол менее значим, чем факт обладания.

Гомосексуальные персонажи и проявления подаются автором весьма стереотипно. Хотя Батлер и Фуко уже кристаллизовали квир-теорию, заметно, что Симмонс таким не особо интересовался. Потому у него в книге можно встретить вот это: «По виду она была унисексуальна: коротко подстриженные черные волосы, мощные плечи и пустой агрессивный взгляд, который ассоциируется у меня с лесбиянками и уголовницами». И вот такой комментарий о любовнике одного из героев: «Хэрод отметил, что голос у парня, как у морского пехотинца, а не педика с пляжа Малибу».

Морской пехотинец — гуд, потому что он, конечно, американец-американец. И патриот. Ну а «педик с пляжа» — то ещё нечто. Патриотизм, польза экономике и гражданственности представителей ЛГБТ-сообщества ещё не доказана. Потому пока о них стереотипно. А афроамериканцы уже не только в гетто, но и вполне могут быть отличными ребятами и хорошими фотографами, как несколько героев в «Утехе падали».

А теперь перехожу к самому главному.

Во второй половине ХХ века американская фантастика (да и вообще фантастика) начинает активно обращаться к социальным проблемам. Дэн Симмонс не исключение. Он легко и просто мог бы написать о людях с особой способностью управлять другими, подпитываясь за счёт их страданий и смертей, не прибегая к проблемам практически философским. Если были бы они у него просто мутантами, какими-то особыми продуктами эволюции. Ну и дело с концом. Но Симмонс явно захотел сказать нечто о природе зла, потому замахнулся на исторические перспективы и вышел за пределы США. Наверное, это могло бы быть здорово, но только получилось весьма убого.

Герои Симмонса играют другими. В прямом смысле — на то и шахматные партии с живыми фигурами. Они не удовлетворяются отдельными личностями и в итоге жаждут играть целыми странами. Автор масштабируется.

Однако, по ходу сюжета Симмонс многократно описывает то, что происходило в концентрационных лагерях, уделяет вниманием нацизму. И фактически сводит социальное зло к одному политическому режиму. В книге есть и намеки на то, что Адольф Гитлер тоже обладал способностью, аналогичной способности отрицательных персонажей Симмонса. То есть автор хотел размахнуться на мировое, но получилось сконцентрироваться только на одном проявлении социального, исторического зла.

Существует множество теорий о зле и агрессии. Почему человек нападает на другого? Почему существуют войны? Почему люди убивают? Почему это может доставлять удовольствие? Можем ли мы мирно сосуществовать? Ответы на эти вопросы разнообразны: от Платона до Гоббса, от Фрейда до Кольберга.

Позиция Симмонса наивна — нечто в духе супергеройского комикса.

Чем особенны его герои со Способностью? Они могут управлять волей другого. Не просто уничтожают его силой мысли, не просто парализуют его волю. Они могут заменить желание человека на противоположное. То есть как бы чудесен, морален не был герой, его заставят совершать любые действия. А ещё «вампиры» Симмонса умеют управлять группами людей. И делают это даже на расстоянии.

Симмонс в «Утехе падали» кратко обрисовал суть теории Кольберга, уже упомянутого мной. И он показывает, что его отрицательные герои находятся на низшей ступени нравственного развития в рамках этой теории. Они убивают просто для того, чтоб убивать. Главный антагонист утверждает, что страсть к насилию — ключевая особенность человечества. Однако, «хорошие» ребята Симмонса подобную страсть не демонстрируют. Если они и хотят чей-нибудь смерти, то исключительно из мести, для восстановления того, что считают справедливостью.

Если вспомнить, что среди политиков — в том числе и среди элиты Третьего рейха — множество людей со Способностью, то читателю придётся сделать некий вывод: в мире множество отличных, развитых и высоконравственных людей, но есть меньшинство, которое способно подчинить их волю и заставить творить зло. В каком-то смысле из этого напрашивается и то, что смерть этого меньшинства обеспечит чуть ли не рай земной.

Такая позиция Симмонса кажется мне достаточно абсурдной и даже вредоносной. Люди несут ответственность за свой выбор, как бы им не хотелось утверждать, что их кто-то заставил и иначе было нельзя. В финале книги мы вообще сталкиваемся не просто со «злой» героиней, но с сумасшедшей героиней. Она уже не просто безнравственная или странная,она явно нездорова. Этот момент заставляет задуматься о том, что не только герои, которых используют, не обладают свободной волей, но и герои со Способностью ей не обладают. Их особенность порабощает их самих, становится неким доминантным инстинктом, порывом к смерти, способным даже лишить рассудка.

В итоге получается, что за то, что можно назвать злом, не несет ответственность даже меньшинство. Ну какая ответственность может быть за природу? «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Неудивительно, что и финальные мысли героини — мысли о голоде. Не человек управляет порывом, порыв, способность управляет им. Способность же никто не выбирал.

Симмонс так старательно демонизировал своих отрицательных героев, а в итоге порох намок и эти персонажи оказались таковыми по воле случая. Но тогда и положительные персонажи таковы не из-за воли и выбора, а по случайности.

Для меня «Утеха падали» — затянутая книга с невнятной социальной проблематикой и весьма примитивными героями. Тем не менее, ее можно рассматривать как некий феномен, отражающий особенности культуры, в рамках которой она была создана.

Обязательно учтите то, что если вы любите экшн и не станете вникать во всё остальное, то вам эта книга может прийтись по вкусу. Так что не лишайте себя удовольствия.

P. S. Некоторые попытки автора быть искрометным и создавать крутых героев настолько абсурдны, что даже смешны. Вот это просто великолепно:

Загорелый купидон надулся.
— Кто это говорит? Билл был моим лучшим другом. Я имею право тут находиться. Нас связывало глубокое чувство.
— Ну да, и у вас была одна баночка вазелина на двоих. А теперь катись отсюда на хрен, пока тебя не вышвырнули.
— И кто же это сделает?
— Я, — сказал Хэрод.
— Ты? А еще кто? — Парень выпрямился во весь рост и поиграл мускулатурой. Хэрод даже не мог сказать, что это было — бицепсы или трицепсы; они как-то переливались друг в друга, вроде тушканчиков, трахающихся под туго натянутым брезентом.