Когда обманщик принадлежит к нашей социальной группе, мы идентифицируем себя с ним и, как следствие, полагаем, что мошенничество социально приемлемо. Однако, если мошенник — «чужак», нам сложнее оправдать свои неправомерные поступки, и мы ведем себя более этично, стремясь дистанцироваться от аморальной личности и ее окружения.