Глава 2. Дорога в Северные земли

Во мне живут мои дети. Два крошечных эмбриона, похожих на головастиков. Мальчик и девочка. Пятый и шестой духи, прорвавшие плотную оболочку сна и воплотившиеся в живых существ. До сих пор не могу поверить, что они все время были со мной.

«А если бы я осталась на Дарии и отказалась убирать барьер, что тогда?»

«Они бы ждали, госпожа, – отвечает Лех. – Десять, двадцать, тридцать циклов. Сколько бы потребовалось».

«Так и пришли бы вдвоем? Одновременно?»

«Нет. Не обязательно».

«А новых духов нет?»

«Нет. Мы остались вчетвером. Юрао. Инсум, я и Кукловод»

«Значит, у меня больше не будет детей?»

Лех молчит. Не знает или не хочет говорить. Красные равнины Эридана тянутся за окном вагона тоской и отчаянием. Если я потеряю сына и дочь, то навсегда останусь одна.

С детства не каталась на поездах. Забыла уже, как убаюкивает мерный перестук колес, и тянет в сон от монотонной панорамы за окном. Все становится узким и длинным, как натянутые провода: дороги, лесополосы, облака. В вагоне пахнет травяным отваром и свежим печеньем. Его разносят в плетеных корзинках дариссы-проводницы. Сейчас закрою глаза и мама скажет: «Спи, Веста». А я упрямо пробормочу, что еще не все «чухчухи» пересчитала.

Мама отдала меня в психиатрическую клинику, а поезд нес по рельсам чужой планеты. Пора просыпаться.

Рагнар посадил нас с принцессой в королевский люкс, а сам ушел в соседние вагоны раздавать указания. Кроме пьяных кровников нас сопровождают два десятка лиеннов, и где-то в соседнем купе спят маленькие принцы. В составе пять вагонов, включая два грузовых и вагон-ресторан. Поезд делали для членов королевской семьи, поэтому сижу я на красной коже, облокачиваюсь на столешницу из благородного дерева и куда не поверну голову, натыкаюсь взглядом на уже надоевшее золото. Роскошнее тюрьмы в жизни не видела. И цзы’дарийская благодарность похитителям едет с нами в одном вагоне.

Таблетку антивируса проглатываю сразу, как только мне развязывают руки. Принцесса косится на столь экстренный прием медикаментов, но молчит. Она вообще выглядит подозрительно сосредоточенной, будто задумала пакость и ждет удобный момент.

Сколько раз её уже предавали? Малх с любовью, отец со свадьбой, Наилий со свободой от Рагнара и родная тетя. Меньше чем за месяц принцесса потеряла всех, кому могла верить. Мудрецы от такого срываются в кризис, а правители только ровнее держат спину.

– Мне Киарой вас называть? – вдруг спрашивает Имари, тронув за плечо. – Или скажете настоящее имя?

Отрицательно мотаю головой и нервно ерзаю на сидении. Приходится скрывать голос из страха, что принцесса узнает Тиберия. Даже новость о цзы’дарийском кроте под платьем служанки не так опасна, как тайна беременной любовницы генерала.

– Ладно, не хотите, как хотите, это не важно, – пожимает плечами Имари и продолжает допрос. – Как вы договорились с матерью Рагнара? Она терпеть вас не могла, прогоняла и не хотела видеть. А тут вдруг подтвердила легенду. Беременна. Ловко. Балия давно продалась всем подряд, лишь бы выгоду иметь. Она меня не удивила, но старая ведьма… Как? Признавайтесь!

Жестами такое не объяснить. Я сама не до конца понимаю мотивы слуги Низших. Она настояла, чтобы Рагнар взял меня в Северные земли. Твердила что-то о пророчестве и трех ведьмах. Одно пророчество уже загнало меня в военную форму и под чужое имя. Сейчас вряд ли будет принципиально по-другому. Радует, что теперь я изображаю женщину, а не мужчину. Это намного легче.

«Военная тайна», – показываю ответ пальцами и прячу руки за спину, намекая, что разговор окончен.

Но принцесса не собирается оставлять крота в покое. Ее жгучее любопытство густо замешено на подозрительности.

– Я не враг цзы’дарийцам, но за просто так вашу тайну хранить не собираюсь, – с нажимом в голосе заявляет Имари. – Раз уж все торгуются, то и я хочу. Вы рассказываете кто здесь на чьей стороне, я молчу, что вы – мужчина в платье.

Шантаж, как он есть. Я испуганно оборачиваюсь на закрытые двери купе. Достаточно ли они толстые? Перебивает ли голос принцессы перестук колес? До прослушки Рэма лиеннам, как до Дарии пешком, но это королевский поезд. Его могли начинить цзы’дарийской аппаратурой задолго до выходки Рагнара с похищение и побегом. Принцесса наклоняется ко мне через узкий проход между сидениями и смотрит в глаза. Ждет с такой надеждой, будто её жизнь зависит не от самодурства Одержимого, а от моего ответа. Я не настоящий крот и не знаю, что говорить.

«Лех?»

«Правду, госпожа. Иначе вы расположения принцессы не добьетесь. Она сейчас готова вцепиться в любого союзника, лишь бы больше не предавали. Обманывать опасно».

«Но можно ли ей доверять?» После фокусов Таунда и Балии эридане – последние живые существа в галактике, к кому я соглашусь повернуться спиной.

«Вам придется, госпожа. Если полковник успеет спасти принцессу раньше генерала, то Имари должна захотеть взять вас с собой. Тиберий по-прежнему ценный заложник. В том числе для Малха. Добровольно полковник под трибунал не пойдет. Захочет договориться. Ваша жизнь для Наилия много значит».

И это пугает. Я помню, как он рванул за мной в четвертый сектор прямо в руки к Агриппе и его бойцам. На Эридане еще есть шанс решить проблему с родием дипломатическим путем. Я не хочу, чтобы генерал отдал приказ накрыть огнем из космоса дворец короля или шахты лиеннов. Я в очередной раз сглупила, послушав Балию и отправившись за ней к Имари. Мне и выкручиваться. По крайней мере, пока. Правды у меня много, маленьким кусочком могу поделиться.

– Я такой же заложник как вы, нэлла, – говорю вслух сиплым от долгого молчания голосом. Кашлю и повторяю, четко выговаривая каждое слово: – Заново представляться бессмысленно, я слишком долго был вашим охранником.

Имари распахивает глаза и закрывает рот рукой. Вовремя. Из моего имени успевает произнести только первый слог, но быстро соображает, что нельзя. Я снова перехожу на жесты и показываю: «Тише. Успокойтесь». Молоденькие нэллы и дариссы не умеют хранить секреты долго. Я тому самое лучшее подтверждение. Но, надеюсь, Имари хватит терпения не заложить меня через час после того, как узнала правду. Тогда Рагнар точно полезет проверять, как мог сын генерала оказаться беременным двойней. Одержимый верит матери без малейшего сомнения.

Принцесса шокировано переводит взгляд с амсы, болтающейся у меня на груди, на плоский живот. Амулет я теперь ношу поверх одежды, чтобы лиенны забывали о соблазне облапать чернокожую служанку, едва увидев мой новый статус. Но Имари думает о другом:

«Ты тоже крот?» – показывает жестами, и я впервые за долгое время улыбаюсь.

Не сказала вслух, побоялась выдать. Хороший знак.

«Нет, я прячусь, – рисую пальцами ответ. – Случайно получилось».

Имари хмурится до излома морщин на переносице. Не могу понять, что её смущает, она сама спрашивает:

«Кто был в маске тогда?»

Сказать или нет? Наилию информация уже не повредит. За окном день. Генерал не может до сих пор изображать пленника. Сидеть во дворце и ничего не делать. Не в его характере. Лишь бы жив остался. Но я приказала себе не думать о худшем. Отчаянное желание уйти в бездну вслед за ним пропало, когда я узнала о детях. Теперь не имею права.

«Другой, – отвечаю нейтрально и добавляю. – Военная тайна».

Имари кивает и закрывает глаза. Морщины разглаживаются. Принцесса расслабленно сползает по спинке сидения и, кажется, готова рассмеяться. Не пойму по мимике.

– Я в детстве удивлялась, почему не Наола мой отец, – принцесса признается шепотом, хотя вряд ли лиенны знают прозвище Наилия. – Весь такой строгий и серьезный с охранниками, а ко мне ласковый. Не то, что настоящий отец. Он командовал и приказывал всегда. «Имари стой, сиди, не ходи туда. Имари нельзя». Я мечтала, чтобы они поменялись местами. Пожалела об этом, когда про заложника объявили. Как низко тогда Наола упал в моих глазах. Думала, никогда не прощу. А он вот так поступил. Красиво. Еще и ко мне тебя прислал.

Прикусываю язык, чтобы не ляпнуть правду. Удачно Имари приняла мой промах за генеральскую заботу о себе. Не соображу пока, что из этого можно выкрутить, но такой нюанс позже точно пригодится. Если получится вернуть принцессу во дворец, она спокойно припишет подвиг Наилию, и надеюсь, будет благодарна.

– И все-таки как ты оказался… – принцесса запинается и поправляет себя. – Оказалась беременной? И как будешь здесь в дороге? Тошнота, рвота, живот?

– Справлюсь. Меня подготовили.

Имари снова округляет глаза, рисует руками в воздухе огромную грудь и складывает из пальцев слово «фальшивка». Ой, нет, принцесса, все натуральное. Хоть и крошечное, а моё. Но рядовой Тиберий обязан в ответ показать жестом «да». Дочь короля хихикает, как маленькая девочка, и хорошеет от смущения. Пусть. Меня не задевает.

В одиночестве мы сидим недолго. Замок с щелчком открывается, и дверь съезжает в сторону. Одержимый едва помещается в проеме – настолько высок ростом. Экономили пространство цзы’дарийские конструкторы поезда, не рассчитывали на вождя лиеннов.

– Все кости мне перемыли? – щурится Рагнар, и принцесса немедленно уходит в глухую оборону.

Закрытая поза, взгляд в сторону и полный равнодушия голос:

– Я не дружу со служанками.

– Вы ими распоряжаетесь, как вещами.

«Живой мебелью», – мысленно добавляю я и делаю вид, что увлечена равниной за окном. Не очень приятно слушать, как выясняют отношения те, кто должен делить одну постель, но уйти я не могу. Тем более, если хочу вернуть принцессу отцу, то должна сидеть здесь. В отличие от эриданки, вождь лиеннов служанок мебелью никогда не считал. Постесняется брать жену, как мужчина, у меня на глазах.

– У нас так принято, – выговаривает сквозь зубы Имари. – Никто не вытирает о слуг ноги, но они должны знать свое место. И быть благодарными, что могут находиться рядом с королевской семьей. Не каждому дана такая честь.

– Мыть после вас ночной горшок? – усмехается вождь. – Или менять вам тряпки, пропитанные кровью? У вас уже есть течка, нэлла?

В отражении на стекле я вижу, как передергивает Имари. Грубо очень, будто принцесса – животное. Но, возможно, у лиеннов так принято. Раз уж принцесса хочет, чтобы уважали её обычаи, то не стоит пренебрегать чужими.

– Зачем вам это знать?

– Глупый вопрос. – Одержимый входит в купе, но дверь оставляет открытой. Места так мало, что он протискивается к окну и встает между мной и Имари. – Я не собираюсь ходить вокруг вас годами. Мне нужен наследник. Так вы созрели или нет?

Жду, что принцесса вздернет подбородок и жестко ответит «нет». В шестнадцать циклов она вполне может оставаться ребенком, и проверить это сложнее, чем невинность. Тут даже способности матери-ведьмы не помогут. Придется Рагнару потерпеть от нескольких дней до нескольких недель. Смотря на какой точке периода сейчас Имари. А в истерике регулярное кровотечение иногда задерживается или вовсе пропадает на несколько месяцев. У меня так было в психиатрической клинике. Имари вправе соврать, но будет ли? Я подсказываю жестом «нет». Не созрела. А она не видит.

– Да. Иначе отец не отдал бы меня замуж, – подписывает себе приговор принцесса, но ей этого мало. Сжимает кулаки и, затапливая купе ароматом розового масла, бездумно бьет словами: – Я клялась себе, что скорее умру, чем достанусь вам, но передумала. Вы можете взять меня силой, заставить рожать от вас детей, но никогда. Слышите? Никогда я не полюблю вас!

Дура. Я отворачиваюсь сильнее и стискиваю зубы до скрежета. Любить Рагнар будет кого угодно, но не её. Навязанная жена поперек воли и собственных чувств. Обуза со скверным характером. Высокомерная, злая и агрессивная. Её ломать хочется, а не любить. Задавить, чтобы больше ни одного слова поперек не сказала. Разбить, уничтожить, как противника в бою. И чем сильнее она будет страдать, тем больше удовольствия получит Рагнар. Бездна, лучше бы Имари опозорили на церемонии демонстрации чистоты, и она сейчас рубила тростник, дожидаясь бойцов Малха. Но тогда она бы тоже успела сломаться. А сломанным женщинам никто не нужен. Ни одержимый вождь, ни полковник-предатель, ни они сами.

– Что вы молчите? – кричит Имари. – Убирайтесь из купе!

Розовое масло мешается с запахом жженой резины. В битве двух правителей юной нэлле не выстоять. Рагнар не давит в полную силу, но ей хватает. Аромат масла превращается в едва различимый сквозняк и выветривается из поезда через приоткрытое окно.

– Не смей мне приказывать, женщина, – так тихо говорит вождь, что вздрагиваю даже я. Не вижу, что он делает из-за широкой спины, но слышу тонкий писк и шорох ткани. – Ты – моя собственность и я буду делать с тобой все, что захочу. Прямо сейчас.

Драться в тесном купе бессмысленно, но у принцессы нет выбора. И у меня тоже, если честно. Рагнар рвет на Имари платье, не обращая внимания на удары по голове и плечам. Молча, безразлично, неотвратимо. Эриданка уже заработала ночных кошмаров до конца жизни, но тот, кого назвали её мужем, только начал.

Рагнар, разобравшись с тряпками, подбрасывает Имари выше и заставляет обнять себя голыми ногами. Она не кричит, а хнычет, как маленький ребенок. Только они так умеют, что все внутри переворачивается. До того, как станет поздно помогать, несколько мгновений и единственный шанс. Я запрыгиваю на сидение и хватаю вождя лиеннов за шею. В бездну разницу в уровне духов, точные формулировки и разглядывание привязок. «Лех, просто выгони его отсюда! Я приказываю тебе!»

Никогда не чувствовала, как он уходит. Даже пустоты в голове не становилось больше. А сейчас не происходит ничего. Рагнар так же держит Имари и пытается сбросить меня со спины. Зверь, одержимый жаждой крови. Медведь. Сидения в купе трещат, позолота ломается, он расшвыривает нас в стороны, как обнаглевших шакалов, пытавшихся перекусить хребет. От ударов тело горит, будущих синяков не сосчитать, а на меня сверху падает Имари.

– Иди сюда, ведьма! – ревет Рагнар, но хватает не эриданку, а меня. – Я знал, что это ты!

Из-под бортика сидения вырывает, чуть не оставив без руки. Ссадин через ткань не получу, белое тело никто не увидит, а живот я давно прикрываю и прошу прощения у своих детей. Милые, родные, не могла я по-другому. Чтоб у меня на глазах насиловали женщину? Нет!

Но Рагнар даже не смотрит на жену. Тяжело дышит мне в лицо и шепчет:

– Проглотила наживку, дура? В прошлый раз бросилась и теперь не утерпела. Мама! Вот твоя черная ведьма!

Последние слова Рагнар выкрикивает в дверь купе. От шока я не понимаю, о чем речь. Упираюсь в грудь лиенна руками и боюсь, что мои фальшивые волосы в его кулаке оторвутся. Какое счастье, что надела тонкие штаны. Сколько раз в этой возне задралась юбка?

«Лех, что случилось? Физического контакта – ведрами пей, привязка жаром обдает».

«Не могу, госпожа. Как об стену бьюсь. Не по зубам мне лиенн без помощи генерала».