Все персонажи этой книги выдуманы, все совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

«Все в этой книге может оказаться ошибкой».

Р. Бах, «Иллюзии, или приключения Мессии, который Мессией быть не хотел»

I hope you find happiness.

Hurts – Happiness (Deluxe edition)

Глава 1
Понаехали за компанию

Метро встретило меня неизменной сутолокой, беспорядочно мельтешащая толпа заключила в крепкие объятия и попыталась вовлечь в хаотичные перемещения. Людей было слишком много даже для утренней Москвы – пришлось пропустить пару поездов на кольцевой. Выйдя из дома с запасом времени, я все-таки опоздала к утреннему скорому.

Сестра уже выбиралась из плацкартного вагона, волоча за собой темно-серый обшарпанный чемодан на колесиках.

– Надо же! Явилась, не запылилась! – приветствовала она меня.

– Салют. Надеюсь, хорошо доехала?

Мы с Олесей крепко обнялись.

Помимо чемодана, у сестры на руке висела полотняная сумка. Я кивнула на нее:

– Давай помогу?

Олеся помотала головой и извлекла из сумки пластиковую бутылку с пестрой этикеткой:

– Сейчас выкину, и пойдем…

Я удержала ее за руку:

– Зачем выкидывать? Оставь. Мне пригодится.

– Опять твои заморочки? – Олеся выразительно подняла брови.

– Заморочки здесь не при чем, просто удобная бутылка, я в ней буду воду с собой брать – мне для сумки как раз такая миниатюрная нужна…

Олеся с возмущенным видом закатила глаза, и бутылка отправилась в ближайшую урну.

– Я тебе пять таких бутылок куплю – потом, чтобы с собой не тащить. Поехали уже, а?

Мы прошли здание вокзала насквозь и вышли к подземному переходу.

Олеся поинтересовалась:

– Егор дома? Еще спит, наверное? Сейчас заявимся ни свет ни заря, разбудим его…

– Егора нет, – сдержанно ответила я, – никого не разбудим.

Олеся приостановилась, глядя на живописные вокзальные строения напротив.

– Его нет? А…

– Нет и не будет, – попыталась пресечь любопытные расспросы я.

– Ты ничего не хочешь рассказать?

– Может, и хочу. Только давай хотя бы до дома доберемся, а? Или ты предпочитаешь, чтобы у нашего разговора была куча свидетелей? Например, вон та колоритная парочка бомжей…

– Алиса, ты уверяла, будто у тебя все в порядке.

– Так и есть, – я пожала плечами, – в пределах нормы у меня все отлично…

– Слушай, я не одна из твоих дурочек-подруг! – начиная закипать, сообщила Олеся.

– Почему это мои подруги вдруг дурочки?!

– Потому что им ты еще можешь вешать лапшу на уши. Хорошо… мило улыбаться, отделываясь парой слов, и переводить разговор на другую тему. Кого-то подобное устроит, но лично мне этого недостаточно!

– Я тебе все расскажу, – пообещала я, – только отстань. Хватай чемодан, и поехали.

– А далеко ехать-то?

– Увидишь…

– Не слишком обнадеживающе, правда? – усмехнулась Олеся.

– Ладно. Пойду навстречу твоему детскому любопытству. По красной ветке до Лубянки, перейти на фиолетовую, потом до конечной. Или по кольцу до «Краснопресненской», но потом все равно по фиолетовой ветке до конечной.

– Ого… – протянула Олеся.

Теперь была моя очередь усмехаться:

– А ты как думала? Надеялась, что я живу на Тверской, с видом на памятник Пушкину или на Кремль?

Олеся промолчала.

– Идем, – подытожила я, – я просто мечтаю позавтракать.

– А я – услышать историю целиком. И не думай отделаться жалкими обрывками.

Я сделала вид, что не расслышала…

Солнце уже светило вовсю. Благодаря его щедрым лучам старый панельный дом не выглядел таким неприглядным.

– Ты живешь… здесь? – удивилась Олеся.

Я кивнула.

Разумеется, я и сама предпочла бы поселиться где-нибудь в другом месте. В соседях у этой хрущевки имелся, например, очень даже симпатичный кирпично-монолитный дом с оранжевыми эркерами. Однако выбирать не приходилось…

– Заворачивай, – велела я, указывая на второй справа подъезд.

Несколько месяцев назад тут было намного хуже. По весне заново выкрасили двери с домофонами, поставили удобные деревянные скамейки, полы в подъездах выложили плиткой… Правда, стены лифта так и остались исписанными похабными надписями, а ступеньки – разбитыми.

Мы поднялись на третий этаж, и я повернула ключ сначала в одной двери, потом в другой.

– Ну, добро пожаловать! – с напускной бодростью возвестила я, пропуская Олесю вперед.

– А разуваться нужно? – осведомилась сестра.

– Само собой!

Я постаралась вложить в свои слова побольше возмущения. Олеся только хихикнула, пожав плечами:

– Откуда я знаю? Может, ты здесь уже совсем европеизировалась…

– Что?

– Ну, американизировалась. Видела штатовские сериалы? Они там все поголовно ходят по квартире в обуви и даже на постель падают в ботинках…

– Я регулярно мою полы, так что извини, с ботинками ничего не выйдет.

Олеся не выглядела разочарованной. Она осматривала квартиру, где я жила уже больше полутора лет. Напротив тяжелой входной двери размещался стенной шкаф. Я распахнула его:

– Куртку можешь повесить сюда.

– Ух ты, – восхитилась Олеся, – сколько полок для обуви!

Я усмехнулась.

– Видела бы ты, что здесь было раньше…

– А что было?

– Грязь, старые газеты, разный хлам… Я сама красила полки. Половины крючков тоже не было.

– Ее что, сдавали в таком виде?

– Вид был еще тот, можешь мне поверить. Никого не волнует, в каком состоянии квартира, которую ты снимаешь. Егор… – я запнулась, но потом продолжила: – Егор говорил, что, когда он сюда въехал, хозяева и не подумали сделать минимальную уборку после прежних жильцов…

Олеся покачала головой и аккуратно повесила куртку в шкаф.

– Это твоя комната, – я толкнула дверь в маленькую светлую комнату с большим окном. В комнате стояла кровать, а напротив окна было порядком обшарпанное трюмо с трехстворчатым зеркалом.

– Ого! – поразилась Олеся. – Какая древность! Сейчас, наверное, таких уже не делают…

– За деньги сделают все. Тебе повезло, кровать не такая древняя. До моего переезда на ней спал Егор.

– Надеюсь, ты сменила белье?

– Надеюсь, это шутка?..

– Конечно! – Олеся фыркнула, но потом, смутившись, закашлялась.

– Шкафа, прости, нет. Можешь распихать вещи по ящикам трюмо. Не переживай, здесь все чистое. Большую часть того, что стояло в этой комнате, я выкинула. Но у тебя, наверное, с собой и так не много вещей?

Олеся промолчала.

– В общем, располагайся. В ванной чистое полотенце – желтое. Туалет, к счастью, отдельный.

– Повезло, что потолки высокие, – философски заметила Олеся, обводя взглядом стены, оклеенные обоями в сиреневых колокольчиках.

– Здесь это тебя не спасет, – засмеялась я.

Пока Олеся принимала душ, я прошла в свою комнату, бросила сумку в кресло и открыла окно. С улицы немедленно проникли воробьиные переклички, потянуло свежестью – впрочем, воздух уже начал прогреваться. Распахнув створки шкафа, я запихнула туда джинсы с джемпером, а потом наскоро натянула домашнее платье.

Комната, в которой я располагалась, была чуть ли не в три раза больше той, что я отвела для Олеси. Раньше мы принимали в ней редких гостей, сидели за компьютером, обедали – словом, из нее получилось что-то вроде гостиной. Сейчас же это была полноценная спальня – диван никогда не складывался (зато я купила пару мягких кресел), на тумбочке стоял светильник с выложенным мозаикой плафоном. Платяной шкаф с множеством отделений занимал целую стену. Он неимоверно раздражал меня, старый, стоящий тут с советских времен, сделанный из прессованных опилок, но все-таки туда все вмещалось – майки, блузки, пальто, сумки, книги и журналы… В комнате было много свободного места, на подоконнике с облезающей краской стоял хлорофитум и пара фиалок, и в бывшей гостиной не осталось ни единого напоминания о Егоре.

– Я уже все, – сообщила заглянувшая в комнату Олеся. – Что это у тебя?

Она устремилась к пушистой белой шкуре, лежащей перед диваном.

– Не вздумай на ней прыгать. И не топчи ногами – я на ней растяжку делаю… Иногда.

– Когда это?

– Когда шея от фотоаппарата устает. После съемок.

– Понятно, – протянула Олеся, – я тоже такую хочу. Дорого, да?

– Сто рублей в «Икее», – я подмигнула.

– Шутишь? Всего стольник?

– Шучу, расслабься. Но, конечно, она недорогая. Это же искусственный мех… Пойдем завтракать.

По моим меркам, в холодильнике было шаром покати. Вчера я вернулась с работы поздно, несмотря на то, что это была пятница. Ближайший к дому магазин был уже закрыт.

Но кое-что все же нашлось: грибы, яйца, пара помидоров и сосиска, жалко съежившаяся в пластиковой упаковке.

– Не возражаешь против омлета?

– С чего бы мне возражать… – Олеся с веселым изумлением рассматривала кухню.

– Да, конечно, тут совсем не как дома, – заметила я, ставя керамическую сковородку на огонь.

– Ну что ты… Все просто отлично…

– Ты очень тактична, – хмыкнула я и критическим взором обвела помещение. Размеры кухни не могли компенсировать скудность обстановки. Натужно гудел холодильник, забрызганный нестираемыми каплями жира. Возле шаткого стола стояли табуреты с облупившейся краской. Сушилки не было – посуда покоилась на стиральной машине, накрытой махровым полотенцем. Пол вокруг плиты казался выцветшим: мне стоило вечера и половины флакона «Пемолюкса» отдраить черные пятна неизвестного происхождения. Глаз радовала только ярко-зеленая тумбочка, в которой хранились макароны. Я красила ее сама, во время затяжной депрессии, пытаясь хоть чем-то занять себя, а не срываться в истерику.

Полюбовавшись грибами, скворчащими в масле на сковороде, и помидорами, истекающими на разделочную доску соком, Олеся схватила заварочный чайник.

– Ты чего?

– Хочу что-нибудь помочь!

– Да ладно. Поставь, я сама.

Но было поздно.

– Ой! – отшатнулась сестра, сунувшая было нос под крышку.

Ситечко, туго набитое разбухшей заваркой, было увенчано плесенью.

– Я же говорила… Иногда я поздно прихожу с работы. Бывает много дел…

– И ты обходишься без чая?

– И я завариваю пакетики.

– Нужно немедленно избавиться от этой гадости!

Когда омлет был готов, Олеся, подцепив тарелки, вознамерилась нести их в комнату. Я сообщила, что в родительском доме слишком маленькая кухня, чтобы там есть, а вот размеры здешней это как раз позволяют. Побурчав для вида, Олеся уселась на облезлый табурет. Некоторое время мы ели в молчании: обе успели проголодаться. Я даже не могла вспомнить, ужинала ли я вчера, и если да, то чем.

Закончив, Олеся, вместо того, чтобы отложить вилку, нацелилась ею в меня:

– Ты обещала мне все рассказать!

Долгие месяцы, проведенные за монитором, недели, окунающие в безвоздушное глухое пространство, день за днем в непонимании, ощущение безысходности… и короткие сообщения – как отписки, сдержанные, малоинформативные, оптимистичные…

Уместить все это в один рассказ?

Мы почти допили чай вприкуску с шоколадным батончиком, который Олеся торжественно извлекла из дорожной сумки (помятый, в надорванной обертке), а я все не решалась начать.

– Так и будешь играть в молчанку? – поинтересовалась Олеся.

– Разочарована?