Редактор Данико Ихошвили

Переводчик Данико Ихошвили

Дизайнер обложки Данико Ихошвили

© Данико Ихошвили, 2019

© Данико Ихошвили, перевод, 2019

© Данико Ихошвили, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-6923-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Австралия

Общество

Многие века старый мир терпел бездеятельное общество ради его мелких заслуг перед изящными искусствами (которым же и покровительствовал), перед торговлей (который поддерживал), и изяществом (бывшим едва ли не целью старого мира). Однако новый мир преклоняется лишь перед мужеством, самоотречением, работой, перед сознанием исполненного долга и терпит только такое общество, которое может гордиться своим участием в прогрессе страны.

Тем не менее, в Австралии, обязанной мужественным пионерам, с изборожденными морщинами лицами от работы и страданий, с руками, сожженными солнцем, своим существованием и будущим, вы встретите господ, которые хвастаются тем, что они и пальцем не дотрагиваются до дела, паразитов, которые превосходят бездельников старого мира и в жизни которых нет другой цели, кроме как достигнуть права принадлежать к известному обществу, к известному свету, к тому или другому набору…

Господа эти, наследовавшие богатства, добытые тяжким трудом и жизнью, полной отречения, считают позорным для себя выпить стакан превосходного местного вина. Они отказывались слушать знаменитую певицу Мельба, потому что она уроженка Австралии, когда она была на родине, а теперь охотно заплатят по сто франков за кресло, чтобы услышать эту певицу в Мельбурне или Сиднее, так как эта дива стала европейской.

Общество колоний ровно ничего не имеет оригинального, оно довольствуется копированием лицемерия и всех сумасбродств старого британского общества. Здесь, на юге, вы встретите продажность, обожание золотого тельца и так далее, или лицемерие в еще более чудовищных масштабах, чем в Англии, и я могу гарантировать, что скверно сшитое платье скорее закроет вам здесь двери общества, чем сомнительная репутация, и вам простят много ошибок, если вы, пожимая руку хозяйки дома, подымите локоть до высоты подбородка… идеал австралийской светской ловкости… А женщины, женщины здесь с их наборами платьев и аксессуаров… Я помню двух дам, с которыми познакомился в Мельбурне, а потом встретился в Аделаиде, куда они переехали.

– Ну, как вам кажется Аделаида? – спросил я.

– О! мы еще не совсем устроились и мало еще получили визитов, но, очевидно, что мы будем здесь иметь возможность пользоваться лучшим обществом… Знаете, сущность жизни, это быть в избранном обществе в правильном наборе!

Этот фарс разыгрывается и в самых ничтожных городишках, – там также имеется свой свет… В городишке с двумя тысячами жителей я познакомился с дамой, в разговоре с которой упомянул, что в Сиднее был знаком с бывшей жительницей их города, и, назвав ее, спросил:

– Вы, конечно, знакомы с нею?

– Да! – отвечала она, как бы разыскивая в памяти это имя, – по имени я ее знаю, но… мы принадлежим к разным обществам!

Эта избранная колонистка была супругой местного мастера жестяных дел…

– Эти лавочницы становятся нетерпимыми, они всюду пролезают! – говорила мне другая дама, отец которой был огородником в предместье Мельбурна.

Дамы этого курьезного общества рекламируют себя похуже продавцов мази для наращивания волос… Когда они дают обед, вечер или бал, ими рассылаются пригласительные билеты в газеты, дабы репортеры могли видеть и описать в деталях их торжественный прием. Таким образом в Австралийских газетах вы находите целые столбцы, посвященные туалетам, именам гостей на таком-то обеде или вечере и меню этих обедов.

Их портреты в декольте с подписанными именами выставляются в витринах фотографов. Увидав подобное в Париже, француз, наверное, спросил бы: «почему же нет адреса?».

В каждом большом Австралийском городе существует от шести до десяти так называемых светских газет и журналов, которые живут снобством, этим противным английским чудачеством.

Бог нам простит, мы имеем другие недостатки и пороки, быть может, но даже лютые наши враги не скажут, что мы культивируем это чудачество и что во Франции изобилуют эти якобы светские журналы. Нас не интересует знать, что «Мисс Браун в среду танцевала у мисс Робинсон», а «Мадам А… была великолепной, в ее розовом платье на обеде у Мадам В¹…»

Наши женщины, слава Богу, и более скромны, и более серьезны. Не только во Франции не позволять им афишировать свои портреты в витринах фотографов, но даже в салоне (на художественной выставке) вы не увидите в каталогах имен тех дам, чьи портреты, кисти знаменитых Bounat или I. Durant, выставлены здесь… На бульварах, правда, вы увидите выставленные портреты актрис с их именами, но это дело другое, – театральная профессия требует рекламы².

Снобство не самая характерная черта австралийцев: она принадлежит англосаксонской расе и лишь чрезмерно развилась в колониях, – вы встретите эту черту в Англии, Канаде, в С. Штатах, везде, где говорят на английском языке и везде в этих странах светские журналы изобилуют.

В особенности курьезно н занимательно то, что эти журналы англосаксонского общества приняли на себя тон цензурного поведения и каждый из них изображает собою еженедельного Ювенала, льстя своим абонентам, давая отчеты о всем том, что происходить в их домах, сопровождая все это такими деталями, от которых покраснела бы хозяйка дома, уважающая себя.

Признаюсь, мне надоело слышать о скромности англосаксонских женщин, которую возносят до небес. У меня уши вянут. На базарах, устраиваемых в Англии и ее колониях, с целью сбора денег на покупку органа для церкви или устройства колокольни, я видел дам и девиц, державших себя назойливее торговок…

В больших Австралийских городах я видел много женщин, в полном смысле слова, красавиц, прекрасно сложенных, с формами не слишком развитыми, но здесь я видел столь фривольных женщин, что это трудно себе представить. Балы, обеды, вечера, посещение садов и теннисных лужаек, вот цель, и единственное занятие их жизни. Оригинальности ни малейшей. Разговор их не имеет ни материала, ни интереса, ни естественности. Общественная жизнь не имеет ни изысканной элегантности, ни полной остроумия жизненности Парижа, ни интеллектуального воодушевления Нью-Йорка или Бостона. Это скука, замаскированная весельем. Мужчины говорят о финансах, шерсти и овцах, женщины говорят о скандалах, сплетничают и спорят о том, принадлежит ли мадам такая-то к свету или нет.

В Гобарте (в Тасмании) еженедельная газетка, узнав, что я много лет был профессором в Высшей школе св. Павла в Лондоне, вздумала меня оскорбить, назвав «аncien pion»: «бывший классный надзиратель» (вместе с тем «старая пешка»). Такое оскорбление больнее тем, кто его произносит, чем кому оно адресовано. Это единственное, что я не понял… Альфонс Доде в «тридцать лет в Париже» хвастается тем, что он был классным надзирателем, я бы мог также этим гордиться… если бы был им. Бедный идиот! Жалкий Сноб!

Поместите двух англичан на необитаемом острове и через некоторое время один из них заявит, что дед его был намного важнее деда его компаньона, он образует аристократию на острове, и, быть может, начнет издавать светский журнал, который будет описывать его факты и дела.

Большая часть этого светского общества, в англосаксонских странах в особенности, проводит почти все свое время в отыскивании предков и фабрикации генеалогических деревьев, корни которых должны брать начало по меньшей мере в средних веках. Австралийцы этого не делают… как и все представители рода человеческого, они тоже имеют предков, но… многие из них предпочли бы их не иметь. Происхождение их из Нового Южного Уэльса или Тасмании такое чувствительный вопрос, которого касаться не следует. Вольтер сказал, что человек должен быть очень заботливым в выборе себе предков, австралийцы же не следуют этой мудрой рекомендации, ибо, как известно, первые колонисты Нового Уэльса и Тасмании были каторжниками… Таким образом, австралийцы в генеалогии своей интересуются лишь двумя предшествовавшими им поколениями.

Джордж стрит. Сидней, 1883

Alfred Tischbauer

Тем не менее, не следует забывать, что 60—70 лет тому назад Англия отправляла в каторгу в Австралию, нередко положительно честных людей за преступления, который ныне наказываются арестом на несколько дней, или штрафом в несколько шиллингов. Несмотря на это, факт остается фактом.

Сиднейская аристократия основалась вся в окрестностях города, на холмах, господствующих над красивейшим рейдом в мире. Эти элегантные городки называются Поттс поинт, Дарлин поинт и т. д.

Дарлин поинт (дорогая стрелка) – это место шикарное… Как раз напротив расположен остров Кокату, где помещались в прежнее время предки этих аристократов – каторжники, – это место чувствительное.

Ботани Бей (знаменитое место каторги) не существует уже давно, – вместо него имеются Элизабет-Бей, Роза-Бей и другие изысканные кварталы, где живут люди, радушия которых я никогда не забуду.

Решим попросту, что австралийцы не имеют предков совсем… Мы приближаемся к столетию, когда людей будут судить по их заслугам, а не по их предкам… даже в Англии.

Так как я говорил, что встречал в колониях прекрасных людей, любезных и образованных, насколько может этого желать наилучшее Европейское общество – я надеюсь, что глава эта не будет принята скверно. И вы, милостивые государыни, читая главу эту там, в Сиднее, или в Мельбурне, не принимайте ничего по своему адресу, так как, конечно, я не вас описывал…

Джон Булль и его колонии

О«Релль Макс. Пер. с англ. Л. А. Богдановича