Удивительно, что романы Даниэля Кельмана, одного из самых известных немецкоязычных писателей «новой волны», до сих пор остаются неинтересными российскому читателю. Между прочим, в своем первом романе «Магия Берхольма» Кельман исследует тайны иллюзионизма, как и известный канадский автор Робертсон Дэвис в Дептфордской трилогии или Кристофер Прист в «Престиже», а его последний, еще непереведенный на русский язык роман Du hättest gehen sollen описанием и вовсе напоминает эксцентричный, взорвавший недавно книжный рынок «Дом листьев» Марка Z. Данилевского.
В романе «Ф», однако, есть и иллюзионизм, и странный дом с расширяющимся подвалом и с чердаком, на котором временами сам по себе зажигается свет. Но всё-таки в первую очередь «Ф» не об этом, хотя так легко увидеть в романе все линии пересечения с другими произведениями Кельмана — одни и те же имена, тематики, герои и их подделки (чего только стоят отношения журналиста и художника, впервые затронутые Кельманом в искусствоведческой трагикомедии с претенциозным названием «Я и Каминский» или безответственный побег героя, напоминающий философский триллер «Последний предел»). И так хочется об этих пересечениях поговорить, но нужно о том, что же такое «Ф»? Или кто он такой?
Ф — Фридлянд
Роман начинается с того, что отец Артур Фридлянд и три его сына (старший Мартин от первой жены, и двое близнецов Эрик и Ивейн — от второй) отправляются в свой семейный вечер на представление к великому Линдеману, умеющему гипнотизировать. То есть, по признанию маэстро, — заставлять любого чувствовать, видеть и делать то, что тот желает в глубине души. Никакого вмешательства извне. Только истинное желание испытуемого.
Артур всю дорогу твердит о том, что на него это не действует, да и вообще Бога не существует. Всё просто. Но во время представления Артуру вслед за сыном Ивейном придется выйти на сцену и что-то всё-таки испытать, иначе почему после того, как отец подвозит сыновей до дома Мартина, он исчезает в неизвестном направлении, сняв деньги с семейного счета.
Итак, Артур исчезает. Сыновья вырастают. Их судьбы складываются странным образом: Мартин становится отцом настоятелем, Эрик — бизнесменом, Ивейн — художником или «художником». Однажды каждый из них получает книгу «Я называюсь Никто». Автор — их отец. Постепенно книга появляется везде, некоторые после ее прочтения кончают жизнь самоубийством, имя Артура становится по-настоящему знаменито. Впрочем другие его книги не имеют должного успеха, и Артура потихоньку забывают, все, кроме его сыновей и, неожиданно, внучки.
Ф — фатум
Роман «Ф» не цельный, он составной: каждая часть посвящена отдельному герою и строится по принципам его речи, его мировосприятия и мирочувствования. Мартин, несмотря на то, что стал священником — не верит в Бога. Бизнесмен Эрик теряет всё свое миллионное состояние. А художник Ивейн никогда не подписывает работы своим именем, выдавая их за чужие. Каждый как будто играет не свою роль, пытаясь понять, повлияло ли на них то решение отца сбежать и можно ли было тем самым избежать роковых событий для каждого в августе 2008 года.
Вопрос о судьбе и о том, мы ли выбираем свою судьбу, выбирает ее за нас Бог или же это решают другие люди, периодически возникает в жизни каждого героя. Артур же и вовсе иронизирует над судьбой, создавая своеобразный рассказ «Семья», с которым читатель может ознакомиться целиком, он есть в романе. Придумывая судьбы своих предков, Артур говорит о том, что они не значат ничего для всей Вселенной. Что было, то прошло. Однако если прочитать рассказ в обратном порядке — от конца к началу, то жизнь отца и его поступки всегда будут влиять на жизнь сына. Так повлиял ли побег Артура на его сыновей? Сложилась бы их судьба иначе?
Кельман не дает единого ответа, сюжетные детали, связывающие судьбы героев, разбросаны по всему тексту романа, отыскивать их — сплошное удовольствие, однако каждая из них может колебать окончательное для читателя решение раз за разом.
Ф — финал
В итоге всё влияет друг на друга. Или как говорит Мартину замглавы радио «Ватикан»: всё неопределенно, а верить и не верить — это по сути одно и то же. А влиять на свою судьбу самому или позволять другим, например, своим предкам, на нее повлиять — это тоже одно и то же.
Именно поэтому важна финальная часть, которой бы, казалось, не должно было быть. «Времена года» повествуют о внучке Артура, единственном продолжении его рода, — Мари. Вместе с ней Артур отправляется в парк развлечений к читателю будущего по картам Таро. В чертах этого глухого и слепого старика отчетливо узнается собирающий залы пухленький проныра, владеющий гипнозом. Разоблачение гипнотизера происходит жалким образом. Подросток Мари ничего не понимает, встреча жизненно важна лишь для Артура. Он пытается подтвердить, что будущее мы каждый придумывает себе самостоятельно, и даже если кто-то что-то тебе говорит и манипулирует твоим мнением, решение всё равно приходится делать тебе самому. Будущее — за тобой, хотя финал для всех — один и тот же.
Действительно, неуверенный толстеющий Мартин, неужели он стал бы чемпионом по складыванию Кубика Рубика? Если бы Артур не исчез, неужели он нашел бы себя в жизни? Уж Бога бы он точно ни нашел — в Артуре не было веры.
Хорошо, Эрик. Этот вспыльчивый, задирающий всех мальчишка, показывающий свою силу, неужели ему была предначертана иная роль? А его психическое состояние, оно зависит от исчезновения отца? Та же неуверенность, что и у Артура, только помноженная на десять.
Вот с Ивейном сложнее, тот действительно произносит фразу-название отцовской книги, и она становится роковой для его жизни. Но по сути на вопрос «Ты кто вообще такой?» можно ответить 50 на 50. И здесь не так уж важно, была ли книга или не была. Шанс один к одному. Жизнь или смерть.
Роман «Ф» — тонкая игра со временем, с судьбой, с самим читателем. Только от последнего зависит угол зрения и символ веры. О смерти автора сказал еще Ролан Барт, Кельман же говорит о смерти читателя, тебя уже нет, мир — сплошные волны различной длины и колебания воздуха. Человек для Вселенной — песчинка. Бог существует всегда, у него нет времени, твои поступки сегодня для него всегда были, есть и будут. Эти теологические и философские заключения повторяются раз за разом, их можно пытаться осознать или не пытаться — ограниченность разума, тайна сия велика, Господь может сделать чудо, но его не произойдет, но он может, но всё равно не произойдет, но он может, да, может, но не произойдет... и так далее.
Важно одно — каждый, несмотря на смерть, может выбирать. Писать или не писать книгу, читать или не читать её, рожать детей или прекратить свой род. И каждый всё равно делает свой выбор, несмотря на судьбу, фатум и предрешенный финал. Или всё это вместе влияет на выбор каждого, или наоборот. Так ли это важно?