Когда я на полном ходу рабочих будней вгрызлась в текст, внезапнее всего было то, что «Рычащие птицы» не оправдали моих ожиданий. Традиционно это ведёт к разочарованию — правда, не в моём случае. Давно диагностированная у меня разочарованиефобия притупляет любые ожидания, поэтому я всегда как бы немного удивлена, как бы немного «не ожидала такого» и всегда капельку «в шоке». И поэтому я, словно бессердечная кукушка, легко отказываюсь от порождённых моими ожиданиями мыслей-кукушат. В данном случае подсознательно ожидала найти в книге «истории на каждый день», которые бы отвлекли меня от злобы дня (или её от меня), но нашла лишь эту самую злобу дня — и только. Да, книга до сих пор актуальна, да, она смешная, да, автор — мастер играть словами, однако, надеясь отрешиться от злободневности, я нырнула в неё с головой. И ведь во вступлении честно об этом предупреждают!
Показания к применению: эта книга — средство против мировой скорби, против уныния, отупения, бесчувствия, невежества, мизантропии, против воспроизведения речевого сора и против метеочувствительности.
Слово «против» следует трактовать не как «отсутствие», а как обильное «присутствие» указанных тем, ведь разоблачение зла требует наличие зла на расстоянии вытянутой руки. Сперва автор кропотливо и остроумно описывает то, против чего выступает, а потом красивым жестом/каламбуром/сарказмом позволяет нам решить, что это действительно плохо и «злобно». А зло, как известно, надо изгонять. И поверьте, зло в Австрии выглядит так же, как и у нас. Так что не проходите мимо!
Тут наступает момент, когда нужно сказать самое важное, к чему я и вела тернистым путём своих фобий, ожиданий и мыслей: несмотря ни на что — мне понравилось. Потому что всегда интересно узнать, как: а) живут люди в другой стране; б) живут писатели (пусть даже журналисты); и в) как ещё можно издеваться над языком. Во-первых, злободневность ярче всего передаёт реальность, пусть даже от злободневности сильно устаёшь (поэтому книгу и впрямь стоит применять дозировано). Во-вторых, эта злободневность непосредственно воспринимается автором, поэтому с его личностью очень легко познакомиться поближе через такой злободневный (читай: автобиографический) текст. В-третьих, логика и манера использования языковых ресурсов различны для разных стран, но хороший перевод позволяет понять и простить «словесные и стилистические игрища» любого автора.
Тут стоит кратенько очертить а), б) и в) недостатки, которые лично мне подпортили удовольствие от чтения (пресловутая бочка дёгтя в ложке мёда): а) очень не хватает датирования заметок; б) текст плохо вычитан; в) порой хотелось бы мораль поглубже в этих историях-хохмах, а то временами они слишком уж злободневны. Этот пункт я раскатала по всему тексту и рассмотрела со всех сторон, простите за повторение. Лучше поговорим о чём-нибудь приятном. Например, о «Рычащих птицах».
Перевод в книге хорош! Переводчица от душевных щедрот даже добавила в издание коротенькое вступление. Правда, меня плющило от того, что для аналогии с австрийскими диалектами она использовала украинский язык. Если аналогия верна, то мне реально жаль австрийцев, не владеющих диалектами.
Понравилось читать, как автор (и только вслед за ним переводчица) игрался со словами, их смыслами и оттенками. Тут, пожалуй, ключевое отличие европейской реальности от нашей: их журналисты по-настоящему умеют обращаться с языком, их этому по-настоящему учат. Для нашей же прессы приемлемо, если журналист не умеет излагать мысли и не владеет языком. Ничего страшного, от этого ещё никто не умирал. (Кстати об «умирал»: разумеется, речь не о журналистах советской закалки). Возможно, здесь встанет вопрос, почему я так смело обобщаю одного, свеже прочитанного журналиста со всеми остальными европейскими журналистами? А я и не обобщаю его со всеми, исключения есть всегда и везде, и у них, и у нас. Просто как раз немецкие и австрийские газеты я читала, переводила (и восхищалась). Одна привезённая из Австрии газета даже обеспечила мне зачёт… но это уже совсем другая история. Порычали не по теме — и можно снова вернуться к нашим баранам птицам.
В отношении жизни Австрии было интересно узнать, что австрийцы относятся к немцам примерно так же, как к русским относятся белорусы и украинцы. (О боже, никакого политического подтекста, чистая психология!) Ближе к концу есть даже отдельная заметка под названием «Мы любим немцев». Как заметил сам автор, такого ещё никто не предполагал. Однако с таким же успехом текст мог бы называться «Мы ненавидим немцев», и названия были бы синонимичны.
В отношении жизни писателя-журналиста «Рычащие птицы» наступили на мою любимую мозоль, лишний раз напомнив: писатель не является существом «не от мира сего» и, возможно, божественной природы. Ничего подобного. Обычный человек. Обычный «грешник», как говорил один писатель. А в случае Глаттауэра — это и вовсе типичнейший сорокалетний мужчина, горожанин, с высшим образованием и устоявшимся образом жизни. Несмотря на его изворотливые, как хорьки, словеса и скользкие, как угри, шуточки, сквозь текст прослеживалась обычная, набившая уже оскомину реальность, и от этого становилось немного грустно. Впрочем, дело может быть в том, что
журналисты обладают стойким иммунитетом против приключений.
На 52-й странице даже встретила мерило его жизненного успеха: не быть известным. Это напомнило мне мысли Наоко. Анонимность. Обычная жизнь. Злободневность. Да, мы возвращаемся к авторской злободневности. (Авторская злободневность… мммм, звучит так, будто это Глаттауэр её придумал. И в каком-то смысле так оно и есть). Короткие заметки легко читать (как и положено публицистике), автор любит развивать сквозные темы, и мало найдётся тем, которые не задевали бы лично вас. И кстати об этом. Из «175 колонок и эссе», заявленных во вступлении, всего 8 текстов длиннее трёх страниц. Мне показалось интересным, какие темы смогли так задеть Глаттауэра, что он, словно Халк, из обычных размеров раздулся до столь невероятных.
Итак, финалисты отбора: 1. О потреблении в пищу яиц, а точнее желании лично знать «свою» несушку. 2. О лыжных инструкторах, ущемляющих достоинство остальных мужчин-лыжников. 3. О ненавистном ему времяпрепровождении — плавании. 4. О непереносимом коварстве одежной вешалки. 5. О погоде как определяющем факторе успешности отпуска. 6. Об обилии полуобнажённых девиц на страницах прессы (с разбором глубины, формы и морали). 7. О важнейших качествах для личного автомобиля. 8. О любимой музыкальной группе кастратов Bee Gees. Простите, это была неудачная цитата, ведь если вы никогда не слышали этих парней, вы могли бы подумать, будто бы я их не уважаю. Ничего подобного. Я даже нашла несколько их песен в своём бездонном плейлисте, а это о чём-нибудь да говорит. (Предпочту думать, что о качестве их музыки, а не о моём вкусе).
Короче! (Особенно забавно видеть это слово-«паразит» в конце длинного текста, да?) Как вы думаете, какая из этих тем задела Глаттауэра сильнее всего? Не знаете? Не читали? Окей, дам подсказку: автор — мужчина. Да-да, самое длинное эссе в книге освещает в нескольких ракурсах замеченных в полуобнажённости девиц. Сразу за ним по размерам идёт эссе о машинах. Можно было бы на этих забавных фактах поупражняться в психоанализе, но мне не хочется вешать на милого австрийского журналиста ярлыки и штампы. А он действительно мил. Как и его книга.
P.S. В предчувствии конца текста хотела затронуть предчувствие конца текста в заметках Глаттауэра, но не смогла подобрать причин, по которым в тех или иных случаях возникало это предчувствие, так что оказалось проще сделать этот бессмысленный и беспощадный постскриптум и окончательно впасть в читательскую немилость :) Вам ведь было интересно, но уже надоело и набило оскомину? Вот и с «Рычащими птицами» так. Это всё, что вам нужно знать.
P.P.S. Книгу можете уже не читать.
P.P.P.S. Я серьёзно, отложите «Рычащих птиц» до того дня, пока моя рецензия полностью не выветрится у вас из головы.