Разочарование

Поначалу военно-морская служба Уокеру очень понравилась. По сравнению с домом родителей в Скрэнтоне, где отец безнаказанно издевался над своими домочадцами, «Бейнбридж» больше всего напоминал Уокеру летний молодежный лагерь. В октябре 1955 года он написал Джоуи Лонгу: «Ну вот, старина, я уже отслужил 1 месяц. Это было счастливейшее время в моей жизни. Какой же ты идиот, что выбрал морскую пехоту. В моем тренировочном лагере заниматься чертовски ненапряжно. На гражданке мне приходилось трудиться намного усерднее. Кормят, черт подери, гораздо лучше, чем дома. И свободного времени у меня значительно больше».

Соперничество с другими моряками подстегивало Уокера. Быть на хорошем счету в скрэнтонской школе означало усердно изучать непонятные предметы, не имевшие практического значения. А чтобы стать отличником в «Бейнбридже», надо было просто лучше других играть в игры вроде тех, которым Уокер и Лонг отдавали предпочтение в Скрэнтоне. Впервые в своей жизни Уокер добился успехов, которыми мог гордиться и похвастаться перед другими – например, перед тем же Лонгом:

«Вчера меня назначили главным семафорщиком в нашем экипаже. Семафорщик подает сигналы с помощью таких маленьких флажков. Ты должно быть знаешь, кто это. Ну а меня сделали инструктором по этому предмету. Когда мы встретимся, я научу тебя семафорить.

Я уже писал тебе, что стал командиром второго взвода и был зачислен в штат. А штатникам положено носить кортики. Поэтому береги свою задницу, когда нагибаешься, или я проделаю в ней еще одну дырку».

В «Бейнбридже» Уокер регулярно проходил различного рода тестирования. Особенно высокие баллы он получал в тестах по радиоэлектронике. Уокер стал радиолюбителем в 12 лет и поэтому обладал преимуществом перед остальными курсантами. Кроме того, ему доставляло удовольствие возиться со всяким радиооборудованием. Он как-то признался своему младшему брату Джеймсу, что любит разгадывать тайну хитросплетений радиоламп и проводов в радиоаппаратуре.

На призывной комиссии Уокеру сказали, что у него слишком слабое зрение, и прописали ему очки, о чем сделали пометку в его личном деле. Уокер возненавидел выданные ему тяжелые очки в черной оправе. Он говорил всем, что в этих очках выглядит нелепо и совсем не похож на военного моряка. Кроме того, из-за очков Уокер мог лишиться назначения на некоторые должности в будущем. Тем не менее он не унывал и в самом конце обучения в «Бейнбридже» сообщил своему другу Джоуи Лонгу: «При тестировании я показываю хорошие результаты и рассчитываю продолжить обучение в престижном учебном заведении».

Зимой 1956 года Уокера отправили учиться на радиста в военно-морское училище в Норфолке в Вирджинии. Ему не составило особого труда освоить высокочастотную радиосвязь, которая использовалась в то время американскими военно-морскими силами. Все остальные учебные дисциплины показались ему скучными. Чтобы преуспеть в их освоении, никакие способности не требовались. Нужны были только постоянные тренировки. И преисполненный энтузиазма Уокер научился машинописи, морзянке и стенографированию. Он даже стал вторым в своем учебном классе по скорости печати на пишущей машинке. Но об этом достижении он предпочитал ни перед кем не хвастаться. Уокер считал, что возможность в два счета что-то напечатать была сродни способности молниеносно выхватить пистолет, спрятанный в заднем кармане брюк. Обоими навыками не надо было хвалиться, но они могли очень пригодиться, если в них возникала потребность.

При обучении радистов в военно-морском училище в Норфолке затрагивались и вопросы обеспечения безопасности связи. Сугубо технические детали никак не обсуждались. О криптографии и шифраторах рассказывали только в самых общих чертах. Всем курсантам постоянно вдалбливали в голову одну и ту же идею: болтун – находка для шпиона. Ведь радист на военном корабле первым узнает обо всех событиях. По долгу службы он знакомится с содержанием любых радиограмм, поступающих на корабль и отправляемых с него. И если матросы хотят знать, куда направляется их корабль и когда прибудет в порт назначения, то первым делом спрашивают об этом радиста. Поэтому на лекциях будущим радистам твердо внушали, что радиорубка – главное хранилище секретной информации на корабле и что священный долг каждого радиста состоит в том, чтобы не давать этой информации покидать пределы радиорубки.

Некоторые полезные знания и навыки Уокер приобретал за пределами военно-морского училища. Он начал посещать окрестные бары, в которых быстро научился не только покупать себе секс, но и получать сполна за свои потраченные деньги. В письмах другу Джоуи Лонгу, служившему в морской пехоте, Уокер любил изображать из себя этакого бывалого моряка: «Эх, черт возьми, на новогодние праздники я приеду домой в двухнедельный отпуск! Попробуй тоже взять свой отпуск одновременно со мной, и мы сможем свободно развлечься, как это с давних пор делают военные моряки. Берегись, Скрэнтон, потому что я не оставлю от тебя камня на камне!»

Во время этого отпуска Уокер встретил в церкви девушку, учившуюся на медсестру. У нее были длинные рыжие волосы и, как Уокер написал в письме Лонгу, «она прекрасно умела с помощью обтягивающего свитера привлечь к себе мужское внимание». Они много времени проводили вместе. Но в канун Нового года будущая медсестра позвонила и сказала, что заболела гриппом. После этого их встречи прекратились. Вернувшись в Норфолк, Уокер проинформировал Лонга: «Некоторое время я ходил на свидания с местной медсестрой. Я познакомился с ней во время моего последнего отпуска. Потом мы регулярно виделись, но она стала слишком серьезно ко мне относиться, и я порвал наши отношения. Мне очень не хотелось расставаться с этой штучкой, ты ведь в курсе, какие медсестры страстные. Не зря она говорила мне, что знает, как меня завести».

После того как в 19 лет Уокер добился двух главных целей в своей жизни – стать мужчиной и военным моряком, он перешел к третьей – подводным лодкам. Они были особенными, даже дизельные: именовались лодками, а члены их экипажей звались подводниками и носили нарукавные нашивки с изображением носа и рубки подводной лодки в окружении выпрыгивающих из воды дельфинов. Заслужить такие отличия было совсем не просто. Чтобы погружаться на морскую глубину, необходимы были изрядное мужество и толика безрассудства. Уокер, которого с юных лет манили романтические и опасные приключения, не сомневался, что его репутация опытного подводника произведет сильное впечатление на собутыльников в барах.

Была и еще одна причина, по которой Уокер хотел стать подводником. После обучения в «Бейнбридже» его старший брат Артур закончил сначала гидролокационное училище в Ки-Уэсте во Флориде, а потом училище подводников в Нью-Лондоне в Коннектикуте. Руководство высоко оценило его успехи в ходе учебы и по результатам проведенной служебной аттестации отправило служить на дизельную подводную лодку «Торск». К тому времени, когда Джонни стал выпускником военно-морской школы в Норфолке, двадцатитрехлетний Артур уже 2 года провел на «Торске» и был повышен в должности до старшего гидроакустика. По всему выходило, что на флоте его ждала успешная карьера. Капитан-лейтенант Сипл, непосредственный начальник Артура на «Торске», дал ему оценку, открывавшую новые перспективы для продвижения по службе: «Уокер является одним из лучших кандидатов на получение офицерского звания».

Джонни решил, что не вся слава в семье Уокеров должна доставаться Артуру. Он считал, что если Артур сумел чего-то добиться, то и ему будет вовсе не трудно сделать то же самое. А может, даже еще проще ввиду наличия у него старшего брата-подводника с отличной репутацией и прекрасным послужным списком. Поэтому когда пришла пора перечислить назначения, которые Джонни хотел бы получить по окончании военно-морского училища в Норфолке, то он, не задумываясь, указал в своей анкете, что хочет стать радистом на подводной лодке.

Кадровик, рассматривавший вопрос о том, где Уокер должен был служить дальше, увидел в заключении призывной медкомиссии отметку о его слабом зрении и пришел к выводу, что о подводной лодке не может быть и речи. Поэтому Уокер получил нарукавную нашивку матроса низшей категории без всяких выпрыгивающих из воды дельфинов и назначение на сторожевой эсминец «Хатчинс». Его обязанности были довольно примитивными и шаблонными: он должен был следить за радиочастотами, на которых военные корабли и гражданские суда передавали сигнал бедствия.

Раз в две недели главный старшина Коллинз, у которого в непосредственном подчинении находились радисты «Хатчинса», объявлял учебную тревогу. Они получали документы для сжигания и аппаратуру для приведения в негодность с помощью молотка. А пока радисты тренировались, Коллинз объяснял им, как важно, чтобы никакие секреты не попали в руки врага. Поэтому, даже если на «Хатчинсе» бушевал пожар или случился потоп, при малейшей угрозе его захвата русскими Уокер должен был, рискуя жизнью, немедленно схватить массивную деревянную колотушку, висевшую на стене радиорубки, и вдребезги разбить всю секретную аппаратуру.

После длинного трудового дня и пары банок пива Уокер забавлял своих корабельных сослуживцев пародиями на Коллинза. Имитируя голос Коллинза, они хором декламировали его любимый рефрен:

– Парни, ни за что не позволяйте проклятым коммунякам заграбастать нашу секретную аппаратуру и документацию к ней.

На «Хатчинсе» регулярно проходила аттестация матросов. Проводившие ее офицеры шутили, что наивысшие итоговые баллы навсегда заслужил бы моряк, который смог бы пройти пешком по морю, аки посуху. А пока этого не случилось, ближе всех к идеалу, по общему мнению, удалось приблизиться Уокеру. Меньше чем за год его повысили в звании. На аттестациях он неизменно получал наивысшие оценки во всех категориях и заявлял, что намерен прослужить на флоте всю оставшуюся жизнь.

Но никто на «Хатчинсе» не догадывался, что Уокер умело притворялся. Под фальшивой улыбкой он прятал свое истинное выражение лица. Уокер старательно исполнял служебные обязанности, которые на самом деле ненавидел. Ему было плевать, какие надежды на него возлагало командование. Уокер собирался отбыть положенные 4 года на «Хатчинсе» и сразу же демобилизоваться. Он терпеть не мог отдежурить с четырех до восьми утра, потом ненадолго лечь спать и встать после сна только ради того, чтобы съесть на завтрак кусок отвратительного мясного хлеба. Особую ненависть у него вызывали избалованные и заносчивые богачи-резервисты, которые по выходным отправлялись на «Хатчинсе» в учебное плавание. По этому поводу Уокер сообщил Джоуи Лонгу: «Обучение резервистов на военных кораблях – это не что иное, как чистой воды мошенничество. Презираю дерьмоголовых резервистов!» Но больше всего Уокер ненавидел службу на «Хатчинсе» из-за ее обыденности. В письме брату Джеймсу он пожаловался: «С таким же успехом я мог бы заниматься нудной починкой телевизоров на гражданке».

Уокер скучал по играм, в которые играл в Скрэнтоне. Его жизнь на «Хатчинсе» была настолько гнетущей и однообразной, что он даже не сумел изобрести для себя интересное занятие, чтобы хоть как-то от нее отвлечься. Уокер по-прежнему очень хотел стать подводником, как его старший брат Артур, и гордо носить нарукавную нашивку с выпрыгивающими из воды дельфинами.