Сложная, многослойная история о вине, стыде и ответственности, написанная ясно и просто, без ложного пафоса, заламывания рук, истерик и осуждения, с попыткой понять и переосмыслить историю своей страны, чудовищные жертвы Холокоста, концлагерей. Бернхард Шлинк делает попытку найти равновесие между осуждением и приятием черных страниц истории, найти баланс, чтобы можно было дальше жить в той стране, что сожгла в печах миллионы людей, ответить на вопрос: что делать, если те люди, что приспосабливались, молчали, охраняли, отправляли на смерть - твои родственники и любимые, близкие люди. Как уложить в голове то, что рядом с тобой они нежные, добрые и заботящиеся о тебе, а в другой, словно параллельной вселенной – они убийцы, даже если лично не отправляли на смерть людей, однако своим молчанием они становились соучастниками, а те, кто охранял в лагерях просто выполняли свою работу. Как принять это? Возможно ли это принять? Или личные проблемы всегда будут важнее проблем мирового масштаба, и частная судьба и отношения с одной-единственной женщиной, её скорбная судьба главнее неприглядных страниц мировой истории? Ведь существует вопрос о юридической и моральной ответственности, и между ними не всегда можно поставить знак равенства, как в случае с Ханной и остальными осужденными надзирательницами. Можно посадить в тюрьму пожизненно, но если не произойдет переосмысления, то всё напрасно.
Вообще, отношения Ханны и Михаэля – это аналогия на связь между двумя поколениями немцев, моральная пропасть между новым поколением ''сыновей'' и теми, кто приспосабливался с условиям той жизни: либо совершал преступления во времена нацизма, Либо был их молчаливым, не протестующим свидетелем, либо терпимо отнесся к преступникам после 1945 года. Шлинк не делает однозначных выводов, он предлагает вместе с читателем поразмышлять о способности любить человека/нацию, который/которая была замешана в военных и человеческих преступлениях: возможно ли это, возможно ли испытывая чувство стыда (а эротизм в связи Ханны и Михаэля, как аллюзия на этот стыд ), не принимая, любить человека/нацию. Вопросы очень непростые, сложные, однозначного ответа на них нет. Но самое главное, что личные проблемы всегда будут для человека важнее всех мировых трагедий и преступлений. Ханна считает более позорным разглашение тайны о ее неграмотности, чем прошлое надзирательницы, чем смерть заключенных в церкви, чем тот факт, что она отправляла женщин в Аушвиц на явную смерть – личная трагедия важнее чужих трагедий. Это её личные комплексы. Михаэля же больше всего мучает комплекс предателя - он за весь роман трижды предал Ханну, каждый раз отворачиваясь от нее, предавая, и эта навязчивая идея для него, лично для него, важнее всех трагедий мира, хотя он, как и все его послевоенное поколение, пытается разобраться в чувстве стыда за нацию. Это не роман о связи взрослой женщины и юного мальчика - это роман о связи двух поколений.
Мне бы очень хотелось, чтобы и мы наконец-то разобрались в своей истории, приняли ее, чтобы больше не повторились эти чудовищные преступления больше никогда. Разобраться в себе, как это предлагает сделать Бернхард Шлинк.
А что бы вы сделали на моем месте?