Если сионизм предполагает «сбор изгнанников» и их культуры, утверждая, что предметы еврейской культуры, созданные в диаспоре, являются её собственностью, то еврейское государство базируется на совершенно противоположном принципе, на самоочищении от атавизмов диаспоры. Государство исходит из того, что только в Израиле – и только на иврите – еврей может снова войти в историю как еврей. Сионисты же видели диаспору как падшую и нуждающуюся в искуплении, как нечто, что нужно преодолеть.
Так что же объясняет ту настойчивость, с которой Национальная библиотека в течение восьми лет вела юридические бои за «сбор» квинтэссенции культуры диаспоры, которая погибла за четверть века до того, как на свет появился Израиль? Проблема значительно углубляется в свете того факта, что адвокаты из Марбаха не постеснялись указать на то, что Кафка никогда не был частью израильского канона или проекта национального возрождения.