© Аркадий Марьин, 2018

ISBN 978-5-4474-7475-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Беглые пальцы

Разогнать толпу? – Нет ничего проще!

Конечно, если вы экипированы в костюм с защитными пластинами из углеводородного пластика на основе нано-кобальтипларового волокна, на голове обзорный тактический шлемофон из ударо- и жароустойчивого пластилмоза, в одной руке ударный щуп с подачей на шаровидный наконечник статического разряда в несколько сотен тысяч вольт, а в другой модуль-защита, – щит, способный становиться как частью общего заграждения, так и самостоятельной оборонительной единицей. Добавьте к его возможностям выброс парализующих игл или едкого раздражающего газа. И ещё одно условие, – у вас должна быть группа товарищей, именуемых для субординации сослуживцами, которые помогут вам почувствовать себя такой силой, которая способна развеять и морально подавить любые толпы.

Как выражался непосредственный начальник Ивана Блика, сотрудника Подразделения Подавления Беспорядков: «Нет возможности растоптать сапогом – раздави морально!». Этот старый волкодав помнил то время, когда была полиция. Его отец, как он рассказывал, даже служил в ней, на территории ещё существующей Российской Федерации. Тогда у силовых структур, подобной той, в которой сейчас служил Иван, такой экипировки не было. И разогнать недовольную, орущую, беснующуюся толпу было куда сложнее. Но, правда, сотрудники и не получали таких ранений и увечий. Ведь со временем модифицировалось в первую очередь оружие и средства поражения, а затем уже, в след за этим, средства защиты. Теперь недовольные люди выходили на улицы не просто с ножками от столов с торчащими из них погнутыми и ржавыми гвоздями. Раньше самым опасным предметом в руках протестующих могло оказаться кем-то прихваченное для острастки служителей закона охотничье ружьё. Теперь у толпы, чаще облачённой в строительную или горнодобывающую защиту, могла оказаться лёгкая переносная термическая пушка или даже ультразвуковой дробильник, который при прокладывании тоннелей неплохо крошит гранитную породу, а в случае уличной баталии – чужие кости.

О ручных гранатах и метательных минах и упоминать не стоит. Хотя нет, об одной всё-таки стоит. Именно одна из таких мин прилетела под ноги Ивану. И именно она лишила его обеих ступней. Взрывное устройство, простейшее по своей конструкции, по виду напоминающее шайбу для игры в хоккей на льду. Когда взрывалась эта мина, то её ударная волна не разлеталась хаотично в разные стороны, а срезала всё как бритва на высоте пятнадцати сантиметров от поверхности в радиусе двух метров. Прекрасно срабатывала на ровных поверхностях, какой, к примеру, являлась заасфальтированная проезжая часть любого обустроенного населённого пункта.

Разгоняли как-то горняков одного северного городка. Сначала это больше походило на пьяный дебош. Думали, справиться с ними будет просто и к утру всё подразделение вновь окажется на базе, расположенной на севере Уральского региона. Но сначала в толпе раздались редкие выстрелы, затем полетели бутылки из-под пойла с какой-то вонючей горючей смесью, а уже потом, совсем неожиданно, одна за другой такие шайбовидные мины, всего четыре штуки. От трёх их группа успела отгородиться модуль-защитами, сцепив между собой всего пять щитов. Четвёртая мина, брошенная не по поверхности, не прикатившаяся колесом как предыдущие, а прилетевшая сверху, отскочила от щита стоявшего позади сотрудника их подразделения и упала как раз под ноги Ивану. Увидевший, что происходит Руслан Мамбеков, только успел крикнуть: «Берегись!». Иван присел, сжавшись в комок за щитом. А делать нужно было совсем другое. Просто отпрыгни он тогда в сторону, ходил бы сейчас на своих двух ступнях, а не на протезах. Врачи попытались сделать всё возможное, но, отчаявшись, вынесли вердикт: приживить оторванное и раздробленное не удастся, – добро пожаловать к ортопеду!

С того самого момента Иван понял, что о карьере в Подразделении Подавления Беспорядков или вообще в Силовых структурах нужно забыть. Пусть даже на высококлассных, эластичных протезах, но на протезах, толпу на улице не погоняешь, от выстрелов дробовика и летящих зажигалок и гранат не поуворачиваешься. Сразу переходишь в ранг пушечного мяса и лёгкой добычи. Профессию придётся поменять, это точно.

Далее для Ивана вырисовывалось два пути развития событий в его жизни, предложенных опекунским советом по делам инвалидов-сотрудников ППБ. Нет, его не выбрасывали на улицу, как отработанный материал. Наоборот. Ему предложили даже выбор. Первое – это получать пособие по инвалидности в течение всей жизни равными долями по 155 азио каждый месяц. Либо второе – получить единовременную субсидию для организации дела, начала бизнеса, да всего чего угодно.

Возможность попробовать жить самостоятельно и зависеть только от собственных сил – это здорово. Но деньги в этом случае довались единожды. Их можно было, что называется, выпустить в трубу и остаться полностью на мели. Это означало конец не только нормальному существованию, но и в принципе существованию. Выплата составляла 10 тысяч азио. Стоило о чём подумать. Немалые деньги. Тем более, в самой твёрдой валюте на сегодняшний день.

С выбором опекунский совет не торопил. Был целый месяц, чтобы принять окончательное решение. Была возможность посовещаться со знакомыми, близкими или друзьями, взвесить все «за» и «против».

Отец с ним разговаривать бы не стал. Он был недоволен сыном с тех пор, когда тот после «семилетки» ушёл на курсы специальной физической подготовки, чтобы после трёх лет муштры стать сотрудником одной из силовых структур, отвечающей за порядок на территории Азиатского Единства. Работа для настоящих мужчин, как утверждалось в рекламных проспектах и в призывах на медиаканалах. Что могло быть привлекательнее для упёртого, не совсем успешного в учёбе и гордого паренька из средней рабочей семьи? Элементарно, вид строгой, без излишеств формы сотрудника ППБ приводил его в молчаливый, восторженный трепет. Что и сыграло, пожалуй, ключевую роль в его последующем выборе места службы.

Узнав о том, что Иван собирается стать «цепным псом грязных денежных воротил», отец поклялся, что не обменяется с сыном ни словом, пока тот не одумается и не выберет достойную для его фамилии профессию. Любую, связанную с настоящим физическим трудом.

Да что отец вообще знал об адском труде сотрудника ППБ? Он, видимо, думал, что там работают только по понедельникам, а в остальное время едят сладости, запивая их фруктовыми алкогольными напитками. Просто, его не устраивало, что сын не стал таким же работягой, как и он. И частенько стыдился, когда в кругу друзей кто-нибудь вспоминал, где работает его сын Иван.

Возмущалась ли мать? Нет, она совсем не возмущалась. Отнеслась к выбору сына спокойно, с пониманием. На то она и мать. Сидя за столом напротив мужа, она лишь сложила на коленях свои руки, тяжело вздохнула и произнесла: «Наверное, это его путь…». И Иван знал, что её сердце было открыто для него всегда.

Именно поэтому решил свой первый звонок совершить ей. Да, и, в принципе, больше звонить было некому. Все друзья остались в подразделении, а близких у него, кроме отца с матерью, не было. Не успел ещё обзавестись.

Мать ответила на вызов почти сразу. Большее время она проводила дома. Артрит мешал длительное время оставаться на ногах, а, значит, основную задачу по обеспечению семьи взял на себя отец.

– Да, слушаю, – ответила спокойным, своим мягким голосом женщина. И заметив в объективе видеофона Ивана, заметно тише добавила, – Ваня? Это ты?

– Я, мама. Здравствуй! – слегка улыбнувшись, заговорил Иван. – Отец дома? – решил сразу же поинтересоваться он.

– Да, он в комнате, но его лучше не беспокоить. Он очень устал за эту неделю. Отдыхает. Что-то смотрит по медиаканалу.

– Кто там звонит? – раздался резкий, с лёгкой хрипотцой голос отца.

– Не беспокойся, Борис, – тут же отозвалась куда-то в сторону женщина, – это статистический опрос.

– Политика? – раздражённо поинтересовался голос.

– Женская лига, – уточнила мать.

– Политика! – констатировал по-прежнему недовольный голос отца.

– Отец всё ворчит? – тут же поинтересовался Иван, изображая на лице натянутую улыбку.

– Он всегда ворчит…

– Понятно…

И, что-то почувствовав, мать спросила:

– Иван, у тебя всё в порядке? Ничего не случилось?

Что-то придумывать или делать длительные отступления было бы глупо. Для того и звонил, чтобы сообщить, перед каким выбором он оказался.

– Случилось, мама, врать не буду. Ты, главное, не пугайся. Договорились?

– Ты живой, сынок, а это для меня главное. Всё остальное я смогу как-нибудь пережить. В этом я тебя уверяю.

– Я стал инвалидом, мама.

Мать тут же опустила вниз голову и украдкой, коротким движением руки, провела пальцами под глазами, утирая еле выступившую влагу. И вновь подняв лицо, сказала:

– Главное, что ты жив. Ты же знаешь, как мы с отцом всегда переживаем за тебя.

– Да, мама, я помню. А теперь вот я калека, которому нужно что-то дальше делать.

– Но голова ведь у тебя на месте, – теперь подобие улыбки попыталась выдавить из себя мать, – значит, и что делать сообразить можно.

И замолчала, приготовившись слушать сына, но тот не спешил рассказывать всё сразу.

– Так в чём же твоя инвалидность, сынок? Расскажи матери.

– Мне ампутировали ступни, – уверенно произнёс Иван.

Было заметно, как мать перевела дыхание, сдерживая подступающие слёзы. Не хотела расстраивать сына.

– А протезы? Протезы тебе уже сделали?

– Да, мама, хорошие, стандартные протезы. Из мягкой резины. На своих же обрубках пришлось учиться ходить почти заново. Ещё немного покачивает. Пытаюсь почувствовать…

– Ничего, ничего. Это правильно. Это только первое время, а потом привыкнешь, – размеренно говорила мать, успокаивая то ли сына, то ли саму себя.

– Конечно, привыкну. Даже машину нормально водить смогу. Уже попробовал – получается!

Женщина заметила, как у сына блеснул огонёк в глазах. Это ей понравилось. Значит, по большому счёту, с ним всё в порядке. Ступни – это только часть, которую забрали у её мальчика. Без них он сможет прожить, в этом она была уверена, зная его упёртый характер.

– Теперь тебе полагаются денежные выплаты, насколько я знаю, по выходу на инвалидность. Так?

– Да, мама. В этом-то вся и штука.

– Тебе отказывают? – испугалась мать собственной догадке.

– Нет, нет, всё в порядке. Может быть, ты не знаешь, но существует два варианта выплат. Я хотел посоветоваться. У меня есть выбор…

– Ты не хочешь брать деньги? – ещё больше напугалась мать.

– Это было бы перебором, – криво усмехнулся Иван. – Без денег я сразу сдохну. Я не идиот!

– Это хорошо, сынок, это правильно, – сразу же успокоилась женщина. – Что же я тогда могу посоветовать? Что за два варианта?

– Два варианта. Первый – это получать ежемесячное пособие и жить на него. Но его хватит только на то, чтобы есть, одеваться и куда-нибудь выбираться раз в год. Не далеко. На уральские озёра, например.

– Здорово! Там прекрасные комбинаты отдыха. А чего тебе ещё хочется? Тебя это не устраивает?

– Меня это устраивает, в принципе, но ведь есть и второй вариант.

– Да что это за вариант? Ну?

– Получить сразу много денег, чтобы жить самостоятельно. Может быть, начать собственное дело. Не быть обузой на шее у государства.

С каждым словом сына, лицо матери всё больше начинало выражать испуг вперемешку с озабоченностью. Такого услышать она явно не ожидала. Это, конечно же, сразу заметил Иван.

– Мам, – поспешил он добавить, – я помню, как относится к подобным мыслям отец, потому и решил посоветоваться с тобой.

Мать опустила глаза, обдумывая свой ответ. Иван был почти уверен в том, что ему ответит эта давно поседевшая женщина.

– Может быть, это знак? – начала неуверенно она. – Может быть, именно сейчас тебе следует прислушаться к давнему совету отца и стать обыкновенным рабочим?

– Работягой? – слегка зло уточнил Иван.

– Да, как и твой отец. Я уверена, что твоя так называемая инвалидность, лёгкое увечье, которое не помешает получить новую профессию. И отец бы гордился тобой. Он бы гордился…

– Перестал бы стыдиться меня, – перебил Иван, – сына, ставшего псом для травли людей. Он ведь так до сих пор считает?

– Да, считаю! – донёсся голос отца.

– Он нас слышит? – спокойно спросил Иван.

– Теперь, да, – смутилась мать.

– Просто, мне стало любопытно, что у представителя женской лиги такой низкий хрипловатый голос.

Отец появился в поле зрения Ивана, на экране видеофона. Мать было рванулась в сторону, уступая место главе семейства, но тот удержал её за руку.

– Погоди, останься. Скажем нашему любимому сыночку «до свидания» вместе.

Мать покорно осталась.

– Здравствуй! – холодно произнёс Иван.

Отец пропустил мимо ушей приветствие сына.

– Соскучился по родственникам, я смотрю? – с иронией спросил отец. – Или распустили ваш ППБ, и теперь тебе не у кого выслуживаться?

– Иван теперь инвалид, – тихонечко проговорила мать.

Отец на мгновение замолчал, слегка сдвинув брови.

– У меня нет ступней на обеих ногах, – уточнил Иван.

– Такое случается, – совершенно серьёзным тоном сказал отец. – Планы?

– Планы простые, но ты их не одобришь в любом случае.

– Решил податься в политику? – теперь усмехался отец.

– Не выйдет, – ответил Иван.

– Что так? – В глазах отца заблестели бесовские искорки. – Мышцы накачал, а с мозгами проблема?

– Видно, весь в отца!

Ухмылка тут же слетела с губ собеседника. Камень, брошенный Иваном, достиг отцовского самолюбия.

– Я ведь говорил, чтобы ты не звонил нам! Говорил? – с нарастающей злостью заговорил отец.

– Говорил, – подтвердил Иван.

– Ну, так вот и не звони! Инвалид контуженный!

И в туже секунду отец отключил сеанс связи. Иван даже не успел огрызнуться как следует. Лицо залила пунцовая краска злости, желваки заходили белыми буграми.

– Рыло промазученное, – сквозь зубы, медленно произнёс Иван.

Вот и спросил совета у родственников. Теперь окончательно стало понятно, что решение придётся принимать самостоятельно.

Иван закрыл портативный сетевой коммуникатор, сунул его в свою дорожную сумку. Из кармана куртки вытащил сложенный вчетверо пластиковый медийный проспект, любезно предложенный при выписке из госпиталя. Развернув лист, он увидел изображения примерно тридцати различных пансионатов, с кратким описанием их достоинств, – от ухода за подопечными, до природных красот, раскинувшихся в округе. Иван ткнул пальцем в картинку пансионата, расположившегося на берегу озера Байкал. Шут его знает, почему именно в неё. Просто, сердце шепнуло.

В ту же секунду при помощи встроенного в проспект мультимедийного плеера изображение разрослось в объёмное. Сине-зелёные матовые и блестящие зеркальные строения, окружённые хвойным лесом с одной стороны, и застывшей, покрытой лёгкой рябью воды с другой, медленно вращались над поверхностью развёрнутого листа, давая возможность разглядеть пансионат с высоты птичьего полёта. В уголке картинки мерцала надпись, предлагающая воспользоваться персональным наушником, чтобы прослушать всю основную информацию о представленном заведении: «Пансионат инвалидов и ветеранов ППБ Байкальский». Иван пощупал себя по уху и тут же вспомнил, что наушник и гарнитура от коммуникатора сейчас находились в сумке. А лесть в неё почему-то было лень. После разговора с родителями всё тело обмякло и стало ватным.

Скользнул глазами по тексту аннотации под изображением, выхватив несколько слов, и тут же подумал: «Да какая, к чёрту, разница, какой пансионат выбирать? Съезжу прямо в этот! Получу впечатления. Вряд ли они чем-то существенным друг от друга отличаются. Этот, вон, написано „образцовый“. Чем это, интересно? Все при параде с утра до вечера ходят, а медали и значки отличия только перед процедурами снимают?». Иван даже усмехнулся своей весёлой догадке. Ему было всё равно, в какой из пансионатов ехать, чтобы иметь представление обо всех, в которых коротали свой век бывшие ППБесовцы. Вот и выбрал методом «тыка». Совершенно без разницы.

Ещё раз ткнув пальцем в изображение, чтобы остановить плеер, Иван подошёл, не закрывая проспекта, к информатору и спросил:

– Мне нужно выехать сегодня вот сюда, – он указал на изображение пансионата, – любым ближайшим поездом.

Информационный ларёк, встроенный в стену вокзала, мигнул огоньком, появились слова «запрос обрабатывается» и, наконец, раздался голос информатора, безинтонационный, сухой, одинаковый для всех информационных ларьков.

– Пансионат «Байкальский», станция прибытия «База Байкальская», выход на перрон аккредитованным сотрудникам Министерства Общественной Безопасности и служб, входящих в его юрисдикцию. Обычное следование – без остановки. Исключение – по требованию. Вы располагаете аккредитацией? – не замедлил спросить информатор.

Иван криво усмехнулся и достал небрежным жестом из нагрудного кармана личную учётную карточку. Информатор ещё раз мигнул огоньком, показывая, что информацию с карты считал, и продолжил:

– Благодарю. Вы можете отбыть поездом номер семнадцать сорок три ноль четыре сегодня, в 16:15 местного времени, через одиннадцать минут, платформа пятая минус третьего яруса, вагон шесть, место восемь. Время в пути три часа двадцать одна минута. Приятного пути, Иван!

– Спасибо, – пряча обратно карточку, ответил Иван и зашагал к посадочному тоннелю, по которому траволаторы вывезут его на нужную платформу.

Хотелось побыстрее сбежать из этого здания вокзала, в котором всего несколько минут назад у него произошёл этот пустой, скорее склочный разговор с отцом. Другого и не могло произойти. Но ведь Иван надеялся, что удастся поговорить только с матерью.

Скорее в поезд, скорее в пансионат «Байкальский»! Сейчас он не был уверен, – быть может, он собирается ехать в свой новый дом, а, быть может, просто пытается убежать от своих неприятных воспоминаний.

Через несколько минут поезд мчал в своём чреве безногого инвалида на берега самого глубокого пресноводного моря планеты.

Глядя на проносящиеся за стеклом пейзажи, Иван прислушался к монотонному шелесту за обшивкой вагона. Это многоголосо насвистывали, проносящиеся мимо, потоки воздуха. Когда-то поезда были намного шумнее, если верить рассказам отца. Ещё в детстве он поведал Ивану, что было время, когда составы из нескольких десятков вагонов ездили по стальным полоскам, намертво прикреплённых к земле. При этом они создавали столько шума, что звук движущегося поезда можно было услышать за километр, а в тихую ночь и за три. Трудно в это поверить сейчас, когда вагоны летели со сверхзвуковой скоростью в десяти метрах от поверхности земли в своеобразном магнитном тоннеле, создаваемом четырьмя пластинами, тянущимися непрерывно от одной станции до другой. Тысячи километров магнитных тоннелей, сотни тысяч!

Интересно, похожи хоть немного эти, современные пластины на те, по которым когда-то громыхали допотопные «электропоезда». Как какие-то игрушки. Смешно.

Следуя за своими мыслями, Иван и не заметил, как постепенно провалился в сон, уткнувшись лбом в прозрачную панорамную стенку вагона.

Когда состав начал приближаться к станции «База Байкальская», его скорость заметно снизилась. Умная электронная начинка в головном отсеке управления своевременно подала сигнал механизмам движения о необходимой остановке. Плавно начала работу схема торможения. В одном из вагонов находился пассажир, имеющий допуск на сход с поезда в заданной точке маршрута.

Под сонным, расслабленным телом Ивана настойчиво завибрировало кресло, извещая о прибытии на станцию. Иван тут же открыл глаза. Лёгкое недовольство собой читалось в выражении слегка помятого лица. Так бесконтрольно впасть в сон и проспать всю дорогу на полном расслабоне – это было не в его характере.

– Расслабился, – буркнул себе под нос Иван, поднялся с места и потянулся к верхнему багажному отсеку лёгкой ручной клади.