Цитаты из книги «Дело об убийстве, или Отель У погибшего альпиниста»

лся совершить должностной проступок. Конечно, я не имел ни малейшего права вторгаться в чужой

Неизвестное будоражит мысль, заставляет кровь быстрее бежать по жилам, рождает удивительные фантазии, обещает, манит. Неизвестное подобно мерцающему огоньку в черной бездне ночи

У каждого тот вид, которого он достоин

Благословенное небо, всеблагий Господи, наконец-то я был один! Я знаю – нехорошо так говорить и даже думать, но до чего же в наше время сложно устроиться таким образом, чтобы хоть на неделю, хоть на сутки, хоть на несколько часов остаться в одиночестве! Нет, я люблю своих детей, я люблю свою жену, у меня нет никаких злых чувств к моим родственникам, и большинство моих друзей и знакомых вполне тактичные и приятные в общении люди. Но когда изо дня в день, из часа в час они непрерывно толкутся возле меня, сменяя друг друга, и нет никакой, ни малейшей возможности прекратить эту толчею, отделить себя от всех, запереться, отключиться… Сам я этого не читал, но вот сын мой утверждает, будто главный бич человека в современном мире – это одиночество и отчужденность. Не знаю, не уверен. Либо все это поэтические выдумки, либо такой уж я невезучий человек. Во всяком случае, для меня две недельки отчужденности и одиночества – это как раз то, что нужно

На секунду в воображении моем возникло видение скелета, мурлыкающего песенки под горячими струями и моющего у себя под мышками.

Это был Олаф Андварафорс, истый потомок конунгов и возмужалый бог. Он был явно и безнадежно мертв.

посмотрел на нее, и она опять повела плечом и закрылась ладонью.

Мне хорошо с самим собой, с моим собственным телом

Вы иностранец? – Очень, – сказал он. – В большой степени. – Вероятно, швед? – Вероятно. В большой степени швед.

Олаф. – ЕГО. Погибшего. – Я хотел спросить, чья, собственно, очередь? – по-прежнему спокойно сказал Олаф.