Глава 2

Год назад, Шотландия, где-то в горах

– Ты уверена, что она где-то здесь?

– Уверена. Я видела это место во сне. Тут должна быть пещера…

– Я ничего не вижу, Эвелин.

– Я уверена, что это где-то здесь, – продолжила настаивать Эвелин, сосредоточенно осматривая правый склон.

– Ну-ну, – хмыкнула Глафира, отряхивая пыль с брюк.

Черт возьми, они уже целую вечность болтаются среди гор, облазили буквально каждый выступ, исследовали каждый камешек, и – ничего.

Только серые скалы, скудная растительность, тонны пыли и отличное эхо. И надо же было дать Эви уговорить себя! Лучше бы Фира осталась дома, или отправилась в бар, чтобы повеселиться со Стеф…

Но нет же – вместо этого они таскались по горам, не щадя ног. Глафира уже натерла мозоли, и почти не чувствовала пальцев. А все потому что Эви снова приснился вещий сон…

Вздохнув, Глафира посмотрела на волшебницу, старательно вглядывающуюся в серые скалы. Великая Медея наградила Эвелин довольно оригинальным даром – способностью видеть вещие сны. Правда, видела Эви их редко, и некоторые из них были абсолютно бесполезны. Например, в прошлом месяце Эви разбудила всех криками о том, что ей приснилась жуткая гроза.

Гроза и впрямь прошла на следующий день, но ничего угрожающего в ней не было. Ну, подумаешь, вырвало парочку деревьев с корнем. Ерунда.

А вчера Эви превзошла себя – даже смогла убедить Анхель в том, что ее сон крайне важен и сыграет большую роль в спасении волшебниц. Правда, она не могла объяснить, в спасении от кого или чего – все, что сказала Эвелин, это буквально следующее:

– Нужно найти эту чашу. Чашу!

– Что за чаша? – рявкнула Анхель, которую Эви подняла среди ночи.

– Чаша каменных духов, – завопила та.

– Я что-то слышала о ней, – пробормотала Флоретт, стоящая на втором этаже в длинном розовом халате.

– Что за тряпка на тебе? – спросила Анхель, проигнорировав упоминание о чаше.

– Это та чаша, которая усиливает свойства любого предмета, помещенного в нее? – тихо прошелестела сзади Софи. И спряталась обратно за спину старшей сестры.

– Я купила это у ведьм. Халат заговорен так, что позволит мне увидеть моего жениха, – пробормотала Фло.

Глафира расхохоталась.

– Ты серьезно?

– Если не найдем чашу, нам придет конец! – взвизгнула Эви.

Взгляды всех волшебниц обратились к ней. Вздохнув, Анхель устало сказала:

– Ладно, пойдем в мои покои, объяснишь мне все.

Наутро королева вызвала Глафиру, и поставила перед ней четкую цель – отыскать ту самую чашу, которая так некстати приснилась Эви.

– Почему я? – возмутилась Фира.

– Потому что чаша заперта в каменной гробнице. По слухам, туда может войти каждый, а выйти не может никто, – нервно объяснила Анхель.

– И что ты предлагаешь, остаться мне там навсегда?!

– Ты сможешь выйти. Во сне я видела, как ты выходишь из пещеры с чашей в руках, – прошептала Эви, сидящая тут же. – Ведь ты управляешь камнем. Духи выпустят тебя…

Глафира фыркнула.

– Бред. На хрена нам эта чаша? Эвелин даже не может объяснить, против кого мы будем сражаться!

– Против демонов и пиявок, конечно же, – мигом ответила Анхель, которая ненавидела оба этих вида.

– Даже если и так, вопрос остается открытым. Чаша усиливает то, что в ней, а что мы можем туда положить? Наши дары туда не запихнешь, – активно начала возражать Глафира. Не то чтобы она считала Эвелин бесполезной и чересчур эмоциональной…

Ах, да, именно так она и считала.

– Это не просьба. Приказ, – с нажимом сказала королева.

– Слушаюсь, – мрачно буркнула Глафира, и вышла из покоев Анхель, не обращая внимания на плетущуюся рядом Эви.

И, как следствие – они в Шотландии, в горах, обыскивают каждую травинку в поисках какой-то стремной пещеры с невообразимым фейс-контролем.

– Черт побери!

Споткнувшись, Глафира выругалась. Эвелин, зачем-то осматривающая землю в трех метрах от нее, подпрыгнула от испуга и повалилась на землю.

Что за бесполезное создание.

– Тут змея, – завопила она. – Змея!

– Хватит орать, – заорала в ответ Глафира. – Она тебе ничего не сделает!

– Наверняка она ядовитая!

Скрипнув зубами, Фира двинулась к своей спутнице, желая прибить кое-кого камнем. Уж явно не змею – та хотя бы молчала.

– Слушай, Эвелин, дальше я сама поищу. Иди в машину, передохни, – ласково проговорила Фира.

Эвелин, со слезами на глазах и виноватой улыбкой, радостно уточнила:

– Ты точно не против?

– Конечно, иди, – фальшиво пропела Глафира. – Я и сама справлюсь. К тому же в твоем сне я ведь была одна, да? Никого рядом не было?

Эвелин отрицательно замотала головой.

– Вот и славно. Иди, милая.

Проводив спотыкающуюся Эвелин взглядом, Глафира выдохнула и поправила висящий на шее ведьминский амулет, скрывающий ее запах. Нет, она любила своих сестер, подаренных ей Медеей, но некоторые из них иногда бывали… Раздражающими.

Убедившись, что Эви скрылась за поворотом, Фира направилась вперед, рассеянно исследуя горную местность. Через четверть часа ей повезло – на высоте примерно двадцати метров сверху она обнаружила темнеющий вход в пещеру.

Очевидно, ту самую пещеру. С древней чашей внутри…

Проверив лямки рюкзака, Глафира потерла ладони друг об друга и полезла по склону вверх, цепляясь за камни. Они сами удобно ложились в руки, подставляли гладкие бока вместо острых сколов – камни любили ее, пели от ее прикосновений…

Глафира была повелительницей скал и гор, их верной дочерью, в руках которой они становились глиной…

Подтянувшись, она залезла на небольшую площадку перед входом в пещеру. И всмотрелась внутрь – оттуда повеяло холодом и сыростью.

Входить туда определенно не хотелось.

Закатив глаза, Глафира сделала первый шаг. Что-то внутри угрожающе зашевелилось, и камни запели, предостерегая ее от опасности.

О Медея, только бы не ящеры, только бы не ящеры…

Она сделала еще один шаг и нервно сглотнула. Из темноты на нее уставились чьи-то светящиеся глаза.

«Она должна добыть чашу», – напомнила себе Глафира.

Но не такой же ценой!

Уж точно не ценой ее жизни.

Глаза неведомого монстра мигнули и исчезли.

Размяв пальцы на случай, если ей придется обороняться, Глафира шагнула вперед, заставляя себя войти в пещеру. Как только она очутилась под каменными сводами, как внутри что-то неприятно заныло. Древний, как мир, инстинкт просил ее держаться от этого места подальше…

Пройдя вглубь, Глафира заставила себя отвернуться от золота, тускло блестевшего в углах, и прочих драгоценных вещей. Она вовсе не бескорыстна – просто Фира твердо оценивала свои возможности, понимая, что не унесет много из пещеры.

Чаша обнаружилась в выемке прямо в стене, будто она была создана специально для ее хранения. Схватив предмет, заставивший Эвелин биться в истерике, Глафира бросилась прочь из пещеры.

И остановилась на половине пути. Какой-то звук заставил ее окаменеть и прислушаться. Темные, как ночь, глаза Глафиры расширились; она перестала дышать в попытке снова уловить странные отголоски. Если ей не почудилось…

– Да нет, просто ветер, – сказала она вслух.

Точно ветер, ну. Завывает среди скал, пугая ее. Не нужно обращать внимание, нужно сосредоточиться.

Просто иди вперед. Ты сможешь.

Облизнув губы, Фира сделала еще один шаг, не переставая настороженно вглядываться в сияющее пятно света вдалеке. Невольно усмехнулась – до этого ее пугал темный вход в пещеру, сейчас же страшит выход на свет.

Она не успела до конца обдумать свою мысль, как странный звук повторился. И в этот раз Глафира могла бы поклясться, что слышала чье-то рычание.

Рык в безлюдных горах? Пума? Волк? Кто вообще из живности водится здесь?

Кто бы это ни был, ничего хорошего от него ждать не стоит. Нет, она, конечно, справится с обычным животным, но что, если животное необычное?

Например, перевертыш. Так называли тех, кто умел перекидываться в зверя, вторая ипостась могла быть какой угодно. Фира знала перевертыша-леопарда, черную пантеру… Ликаны тоже относились к их виду, но волков было так много, что они выторговали себе отдельное название.

Оборотни. Ликаны. Волколаки. Как их только не называли в разных мифологиях. Фира была знакома с парочкой из них – и, если честно, желала их больше никогда не видеть. Самые свирепые, сильные, подчиняющиеся только звериным инстинктам, они являлись опасными противниками. Одним ударом ликан мог опрокинуть огромный валун, весящий пару тонн, другой рукой – смело поднять в воздух автомобиль. Когда волк внутри брал верх, глаза ликанов становились волчьими, черты лица менялись, тела вытягивались вверх…

Фира поморщилась, вспомнив, как застала момент обращения. Жуткое зрелище. После этого она еще несколько ночей не могла спокойно спать. Если бы не Софи с ее успокаивающим зельем…

Вспомнив о младшей сестре, Глафира выдохнула. Паника отступила, на смену ей пришла решительность. Она обязательно справится с этой задачей. Если чертова чаша нужна, чтобы спасти всех волшебниц от неминуемой беды, то Фира принесет ее, даже будучи смертельно раненной. Ради Софи, которая наверняка ждет ее в замке и, конечно, тоскует в одиночестве. После наказания с сестрой почти никто не общался, разве что Яффа – еще одна волшебница с особым даром, из-за которого ее называли Сломанной.

Вообще, если уж говорить начистоту, это Глафира придумала такое обидное прозвище для милой Яф-Яффи.

Да, иногда она была жуткой стервой. То есть, почти всегда.

Хмыкнув, Глафира двинулась вперед. Так, один шаг, теперь второй…

Вой раздался громче – судя по силе, зверь находился рядом. И теперь Фира была уверена, что это волк.

Точнее, ликан. Жуткое клыкастое создание с когтями длиной с десяток сантиметров.

Главное, чтобы Эвелин не поспешила ей на помощь.

Она отступила назад, готовая обороняться. Волк не должен напасть, ведь ликаны официально считаются союзниками волшебниц, но это нейтральная территория… И кто его знает – может, ликан сошел с ума, оттого и воет?

Фира слышала, что некоторые волки полностью отдавались во власть своей звериной натуры, и оставались зверьми навсегда. Как правило, это происходило из-за сильного потрясения, утраты кого-то из членов семьи или своей женщины.

Кстати, о женщинах – что этот ликан так разворчался? Может, почуял ее? Если эта псина не перестанет рычать, то сюда могут сбежаться и другие хищники. Он хоть понимает это? Или ему все равно на то, что ему придется драться?

– Грязный пес, – проворчала Глафира, выходя из пещеры.

Как и предсказывала Эвелин, она смогла выйти беспрепятственно.

Странный скрежет раздался откуда-то сверху. Ничего не понимая, Фира задрала голову, и все проклятья застряли у нее в глотке.

Ликан! Прямо наверху.

И почти на грани обращения.

Цепляясь за скалу своими когтями, он неотрывно смотрел на нее. И, хоть все ликаны внушали Фире отвращение из-за звериных повадок, она не могла не отметить, что он красив грубоватой, притягательной красотой. Почти такие же темные, как у нее, глаза, резко вспыхнули золотом, превратившись в волчьи. Ликан прищурился, наклонив голову, и рассматривая ее так, словно она была лотом на аукционе.

Ее это взбесило.

– Чего уставился?

Не ответив, ликан спрыгнул, оказавшись прямо перед ней. Скала, казалось, вздрогнула от его приземления – массивное тело ликана вблизи выглядело еще более совершенным. Несмотря на прохладную погоду, он был без верхней одежды, если конечно, не считать за нее рваную рубаху, кое-как прикрывавшую его торс.

Ну, зато он был в брюках и сапогах. Фира поежилась. При одном взгляде на него ей становилось холодно.

Хотя нет, постойте-ка. Она снова врет самой себе, а собиралась больше никогда это не делать. Нужно быть честной с собой – при взгляде на ликана ей становилось жарко. Даже горячо.