Редактор Вадим Засухин

Фотограф Анжелика Лавицкая

© Анжелика Лавицкая, 2020

© Анжелика Лавицкая, фотографии, 2020

ISBN 978-5-4498-1048-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всё уже было

 
Настоящее – это прошлое
Только с другой реальностью.
Всё уже было,
Помнишь?
Было в чужой фантазии:
Белые самолёты,
Поезда быстрее быстрого;
Мечтали схватить звёзды,
Не ждали вселенского выстрела
В спину.
 
 
Боль – это кровь.
Кровь остаётся пятнами
Эгалитарной демократии
В сознании чёрного ворона.
 
 
Трубы зовут вперёд!
Настоящее, прошлое —
Сорваны.
Нас больше никто не ждёт!
 

Молох

 
Из проклятого города —
Выхода нет.
Только тьма накрывает,
Скрывает от взора
Безобразный оскал
И безлюднейший склеп —
Вот и всё, что осталось, —
Мой город.
 
 
Нафталином пропах,
И болота вокруг,
Небо тёмное —
Взорванный порох.
 
 
Вечно проклятый город —
Последний мой друг.
Ненавидимый.
Чучело. Молох.
 

Между

 
Над куполами уже рассвет —
Выключи свет.
 
 
Ночь пролетела, рассыпалась тьма —
Ещё вина.
 
 
Снова белеет дорога вниз —
Нам надо ввысь.
 
 
Крылья распахнуты, чтобы взлететь,
Но не успеть.
 
 
Молча закурим, взглянув вперёд, —
Никто не ждёт.
 
 
А под подошвами лишь земля —
Держит зря.
 
 
Мы остаёмся ни там ни тут —
И не уснуть.
 
 
Между мирами. Погасни свет.
Нас больше нет.
 

Воют

 
Воют собаки на свою голову.
Воют.
Шагает смерть.
Воют и лают.
Смерть идёт в сторону,
В окна твои смотреть.
 
 
Чёрные впадины
На отражении
Будут едва видны.
Вороны спят.
Чёрный кот
Без сомнения
Разворошит кресты —
 
 
Символ смирения
И поражения.
Больше он не придёт.
Воют собаки
На воскресенье.
Воют.
И Смерть идёт.
 

Будни

 
Беспросветные будни надели картонные маски,
На запястьях ожоги и раны —
Неважно, что будет.
Расплывается грим,
Не смываются чёрные краски.
В бутафориях роль,
И никто никогда не осудит.
 
 
Настоящего нет.
Мир придуманный.
Всё рядовое.
Сумасшедших – лечить
И не верить, что всё здесь иначе.
Нас не выжгут огнём
И, конечно, не смоют водою.
Мы без масок вдвоём
От других себя прячем.
 
 
Не отдать, не продать,
Сохранить, что осталось
Сначала —
Искры гаснут, огонь
Едва согревает.
Лишь дымно.
Беспросветные будни
Накрыли.
Нас здесь не бывало.
Только след,
Только свет.
Только братская наша могила.
 

Дом

 
1.
Одиночества – через край.
Тихий дом пожирает время.
Я в цепях заменяю звенья;
Догорел беспросветный май.
 
 
2.
На замки от всего и всех.
Окна дома – всё те же стены.
У меня здесь большая сцена,
Только зрителей больше нет.
 
 
3.
Догорает огонь под вечер.
Дом во тьме. Ход часов. Прохлада.
Я в тюрьме. В одиночке. Надо.
Срок пожизненный, бесконечный.
 
 
4.
Прах осудят ещё смелей.
Звонкий хохот раздастся снова,
Дом мой станет кому-то кровом,
А я стану среди теней.
 

Паденье

 
Вот бы всех – к чёрту,
И – на метлу,
Тоже – невидимой и свободной!
Голой трястись на чужом балу,
С чёрным котом выпить спирту…
 
 
Только —
Горько:
Всё – сказка,
Не может быть.
Здесь даже дьявол уже бессилен.
Здесь от отчаянья – только выть,
К новому дню собирая силы,
 
 
Чтобы надежда не умерла:
Мол, может быть…
Всё однажды… лучше
Станет.
 
 
У дома стоит метла.
Несправедливость берёт удушьем.
 
 
Вырваться! Вырваться в темноту!
К ведьмам, чертям —
Там найти спасенье
От пустоты.
Навсегда! Во тьму!
В полночь.
Но лишь – паденье.
 

Обескрыливание

 
Весело.
Невесело.
Смешно.
Глупо до
Бессвязнейших истерик.
Заберите крылья,
Чтоб легко
Мне покинуть
Ненавистный берег.
 
 
Крылья тянут вниз,
Когда гроза
Первая, весенняя
Примчится.
Намокают, тяготят —
Назад:
Падать, падать
И от ран лечиться.
 
 
Сотни вас бескрылых
И простых.
Может, так и нужно —
По канону.
А с крылами – дефективный,
Псих.
Вылечить.
Исправить.
Под икону.
 
 
На костёр.
Преступник.
Идиот.
Если больше, значит —
Априори:
Крылья – патология,
А взлёт – преступленье,
Сказки из теорий.
 
 
Весело
Крылатому смотреть
На ползучих,
На обычных гадов.
Грустно одинокому
Лететь
И взлетать.
Мечтать быть
С кем-то рядом.
 
 
Стадо
Давит-давит,
Крылья
Рвёт.
Ввысь не допускает
И смеётся:
Ты один из нас,
И всё не в счёт.
В клетках
Место каждому найдётся.
 
 
Обескрылят,
Выколют глаза.
Станешь примитивным
Серым гадом.
А пока летай
За облака.
Думай, что возвысился
Над стадом.
 

Фигурки

 
Беспрерывная тщетность попыток
Исправить —
Завершается самой банальной фигнёй.
Если мы на доске и нас кто-то расставил,
Разве можем мы выстоять бой
 
 
Против бьющихся нами?
И дамки, и пешки —
После игр – дрова,
Бесполезнейший хлам.
Нами время убить.
Нас убить.
И как прежде —
Поиграть и расставить
Под яркостью ламп
Или в сумерках, ночью…
 
 
Пустые глазницы.
Сумасшедшего
Руки протянутся к нам,
Чтобы сбросить,
Сыграть,
Самому распорядиться:
Кого сжечь, а кого забрать в храм
Обезумевших,
Сломанных,
Брошенных
Кукол —
Хороводы водить
И, ломаясь, ломать
Непослушных,
Непреданных,
Глупых из глупых,
Тех, кто выбрал давно —
Умирать.
 

30

 
Тридцать это:
Шестнадцать
Плюс
Шесть
Плюс
Восемь.
 
 
Пламя траву косит,
Сжигает остатки ненужного.
 
 
В шестнадцать – всё неуклюже,
До боли в зубах неправильно,
Не подчиняться правилам;
Правила – для слабаков,
Тысячи оков
И тюрем.
 
 
В шесть было проще:
Тюль и
Другие занавеси
Скрывали большое окно,
А под окном – баловались
Старшие,
Те, что выше,
Могут достать до крыши,
Неба и облаков.
 
 
В восемь – учить отчаянно:
Пятью шесть – тридцать,
Правила,
Аз, буки, веди,
Набело
Досточки исписать
Самым неровным почерком,
Мелом
Свои пророчества:
 
 
«Я буду взрослой».
 
 
Хочется время к нулям гнать.
И отыграть сызнова:
Досточки будут чистыми,
Восемь плюс шесть —
Изморозь.
 
 
Не досчитать до ста.
 

Плен

 
Если я у тебя в плену,
Значит, всё же была война
И в каком-то одном бою
Проиграла, сдалась сама;
 
 
Вызывала тебя на бой,
И до смерти был только шаг.
Значит, боль. Здесь бывала боль,
И огонь, и звериный страх,
 
 
И безжалостность.
А потом – пепел, дым
И руин оскал…
 
 
Если я у тебя в плену,
То зачем ты меня украл?
 

Колесо

 
Подожжём колесо обозрения:
Нечего обозревать.
Время – лечиться курением,
Травы в руках мять,
 
 
Растирать;
И в кипящих лужах
Свой разрушать мир.
 
 
Быт жестяных кружек —
Как амфетамин:
Дурной вкус,
Пережиток прошлого,
Но ностальгия прёт.
 
 
Подожжём колесо подошвами!
Жизнь – уснёт
В ярком пламени…
 
 
Тянутся к свету
Все, кто не любит смерть.
 
 
Тьма накроет,
Осыплет пеплом.
 
 
Холодом отогреть
Тех, кто в тепле разнежен,
Яркостью ослеплён.
Лето должно быть снежным,
Вместо песка – лёд.
 
 
Колокольные башни —
Чуть выше того, что горит.
 
 
Каждый голос важен —
Ложь говорит.
 
 
Поджигаем.
Стираем.
Смываем.
 
 
А дешевле – вырвать глаза,
В стиле Ван Гога не слышать
Рваные голоса;
 
 
Только жёстче: резать резче,
Не плакать и не жалеть.
 
 
Эмоции – это трещины.
 
 
Кипит колеса медь!
 
 
Падает вниз и криво.
Стулья уже горят.
 
 
Так ненавидят любимых,
Так их ставят в ряд
С отвратительными врагами
И бьют из последних сил…
 
 
Но говоря между нами:
Не бил, значит, – не любил.
 
 
Любишь – веди к могиле
(Недаром: до гроба любовь).
 
 
В патриотичном порыве —
Сжигай колесо вновь.
 

Истина

 
Истина глючит;
Гений в предсмертной агонии,
В хаосе собственных мыслей
Не может забыть,
Как у него на глазах умирала
Пони:
Били плетью.
 
 
Порвана крепкая нить
Проводов.
Бессознательно:
«Раньше и я ведь писал
Неплохие стихи…»
Слишком хорошие,
Слишком буквальные —
Начисто
Разум стирают,
Оправдываясь:
– Грехи…
Тяжко вздыхают,
Но напоказ, чтоб верили,
Чтобы все глюки истины не раскрыть,
Чтобы внушить:
Страхи, тревогу, сомнения, —
Чтоб не добрался
И бога не смог убить
 
 
По-настоящему.
 
 
Лес обретает крылья,
Холод росы,
Солнечная трава.
Истина глючит.
Кашляет лошадь пылью.
Смерть не пугает,
Страшна – лишь пустота.
 

В кому

 
Столетнее завтра – разрушенная стена
Из камней, глины и палок.
Десятилетнее утро – пропущено из-за сна,
Верёвок, лезвий —
 
 
Жалок.
Безудержен, неуловим —
Там, во сне – интереснее:
Не нужно носить социальный грим,
В комнатах много места,
 
 
Много событий.
Наизнанку всё,
Но изнанка – твоя реальность.
Серостью будней
Оплатишь счёт
За жизнь во сне,
 
 
Но в крайность —
Кость
 
 
Поперек горла:
Открыть глаза,
Волочить для принятия кофе
Тело.
 
 
Тело тянет назад.
Тело падает влево.
Вправо.
Навзничь и вкривь.
 
 
Растекается кровью по полу.
Разрушен ещё один мир,
Ещё один мир – в кому.
 

Во все тяжкие

 
Я иду во все тяжкие,
Потому что идти больше некуда:
Бесконечная ложь,
Беспросветные игры толпы.
За спиной – чернота,
Вместо ангелов
Рядом лишь демоны,
Под подошвой моей
Гаснут травы и вянут цветы.
 
 
Я иду в никуда.
Не отчаянье, а обречённость.
Даже цепи гремят,
И решетки на каждом углу.
Догорают мосты.
Что мне сделает ваша ученость?