© Антон С. Васильев, 2017

ISBN 978-5-4485-8393-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

покров

 
опять покров; последний раз.
а может, только в крайний
среди октябрьских разпрекрас
сверкает образ райский.
пришёл покров, но снега нет,
зато – покой и воля
и сотворённый богом свет
и озеро и поле;
и омофора девы щит
и на ладонях – церковь…
пускай земля сегодня спит,
огонь души – не меркнет.
настанет срок – падут снега
с небесной чистотою,
покроют зяби и стога
с наивной простотою,
и белым саваном – погост,
и холодом – до срока…
пусть я в деревне только гость,
но счастлив как сорока!
 

подражание джону китсу

 
смешно устроен человек:
поел, и мир ему прекрасен.
на солнце стало много пятен?
так мы едва живём и век!
 
 
он любит тех, кто лжёт ему:
так странно мир его устроен.
поёт, поэтами утроен,
он листопаду жёлтому.
 
 
и суеверен и жесток,
бежит он чувства и рассудка
и говорит, что жизнь есть шутка,
кладя поклоны на восток.
 
 
короткой жизни ровно треть
он спит в мечтаниях наивных
и ищет счастья в летних ливнях
и называет небо «твердь».
 

люблю

 
святая осень, мыслей чистота!
люблю твои задумчивыя взоры
и искренния с богом разговоры
и безконечныя – воистину – просторы,
в которых вольно дышит красота…
 
 
а солнца свет! хоть редок, но звончей;
хрустит ледок на отражённом небе,
вдали тревога о насущном хлебе
и, словно бы справляя службу в требе,
журчит в лесу невидимый ручей.
 
 
я здесь живу и радуюсь всему,
благодарить за всё и я умею
и, уподобясь фету или мэю,
легко прощаюсь с юностью моею
и жду, как смерть, грядущую зиму.
 

15.10.16, дер. твердякино,

гостевой дом «нилова пристань»

светлая энергия

 
она ушла, уехала, уплыла
на веки вечные в неведомый мне край;
она была, и с нею вместе было
то, чем наполнен, верно, божий рай.
 
 
она меня заставила быть лучше
своим уходом, смертию своей,
но с нею, всё же, было бы сподручней
мне пережить до гибели моей.
 
 
сегодня вновь на родине крещенье,
освящены и воздух и вода,
сейночи вновь всем людям – всепрощенье.
но слышен плач под толщиною льда…
 

январь 2015, селигер

ветры

 
усилился ветер – усилил ли чувства,
прибавил ли силу и правду искусства?
очистил ли страшные воспоминанья,
улучшил ли наши о родине знанья?
 
 
меняется снова у речки погода;
наверное, ждут нас метели в полгода,
и ветер мы этот помянем с улыбкой,
и скажем, что страх этот был нам ошибкой…
 
 
и всё же, и всё же – волнительно очень,
когда наполняется ветрами осень!
 

16.09.15. твердякино

на холсте стола

 
здесь страха нет, что я один в квартире,
и что меня по запаху найдут.
здесь я в миру, и даже с миром в мире;
как у христа за пазухой я тут.
 
 
но всё равно – меня не оставляет
смертельный страх, особо наяву,
того, что срок, как день короткий, тает,
а я уже забыл – зачем живу?
 
 
молиться – да, хоть я и не умею
молиться так, как ты порой могла…
боюсь того, что сделать не успею
труда, что должен, на холсте стола;
 
 
и не помогут озеро и дали,
ни облака, ни светлые леса.
чего-то мне, как видно, недодали:
не то волненье, и не та слеза…
 

выпал снег

 
может статься, что нам не расстаться
ни на миг, ни на год, ни на век,
не помогут попытки кастраций,
ни прострации сомкнутых век.
 
 
может статься, что больше ни разу
не увижу твой искренний взгляд…
я любовь, как болезнь и заразу,
выгоняю стихами назад.
 
 
выпал снег, будто простынь упала.
я уж думал – его не дождусь!
хорошо, что ты клятв не давала,
без тебя как-нибудь обойдусь.
 
 
по-над белой вселенной повисли
телефонные наши звонки,
и летают вокруг… то ли мысли,
то ли хлопья осенней тоски.
 

метель мне в радость

 
метель мне в радость почему-то.
так сладко думать мне о том,
как мчит она из ночи в утро
под свист ямщицкий за окном.
 
 
какая гордость – жить в россии!
какое счастье – холода!
не заслужили, не просили:
за так дано нам навсегда.
 
 
метель вздымает снег волнами,
скрипит погасшим фонарём,
кружит, как ведьма, меж домами,
колдуя вечером и днём.
 
 
и всё же – как она красива!
летит, как фея на коне,
и очистительная сила
в метельном чудится огне…
 

в полях безлюдных

 
но где же праздник вдохновенья
среди руси священных рощ
и глаз просохших удивленья?
 
 
всё-всё ушло куда-то прочь.
 
 
брожу один в полях безлюдных
как призрак самого себя,
лишь пустота очей безумных
в ответ на вызов ноября.
 
 
уж улетели гуси-утки,
а снег спасенья не спешит,
и всё темней и глуше сутки,
и в горле горечью першит,
и даже ветру не поётся…
чего ж мне, грешному, желать?
 
 
не каждый день судьбой даётся
осенней грусти благодать…
 

не вник в дневник

 
пропали дни! их место в дневнике
зияет мне зловещей пустотой,
дрожит листок нетронутый в руке
и жалуется с детской простотой
 
 
пропали дни: единой запятой
мне не представил друг бумажный мой,
растоптаны они безвременья пятой
и не вернутся с кем-нибудь домой
 
 
что мыслил я в минуты жизни те,
о чём мечтал, к чему стремился я,
какой чужой сочувствовал беде,
зачем летел душою до саян?
 
 
а может, я отдал свои часы
благим раздумьям сына об отце?
бог весть, скажу, небесные косцы,
мы все узнаем истину в конце
 

да как же так

 
да как же так? цвела сирень
и снег черёмуховый веял,
а нынче вьюга целый день,
и в ней гуляет злая фея…
 
 
надели шапки все столбы
и разлеглись вокруг сугробы;
под ними, видимо, гробы,
а в них – уснувшие утробы.
 
 
неужто был зелёным двор,
и соловей свистал как леший?!
у нас был мирный договор,
как с толстяками у олеши.
 
 
а нынче только хлад и мраз,
да завыванья в стёклах окон…
но, впрочем, уж не первый раз
седеет в страхе нежный локон.
 
 
затопим печь, и пусть огонь
расскажет нам благую сказку —
как прилетал крылатый конь,
спасая деву-синеглазку…
 

12.11.16, дер. твердякино,

гостевой дом «нилова пристань»

холодный день

 
день холодный, и страшный, как глина
у разверстой могилы твоей…
я пытаюсь писать, но всё мимо,
всё впустую, жалей – не жалей.
разгорается свет неохотно,
ветр осенний скребётся в щелях,
а когда-то здесь было дородно,
словно деткам в заветных яслях.
по-над озером серые тучи,
и на сердце – то жалость, то страх,
что не будет ни хуже, ни лучше,
ибо всё превращается в прах,
а живой и спасающей веры
очень мало осталось с тех пор
как смеялись, бывало, без меры
и о главном вели разговор…
 

дер. твердякино, селигер

автолавка

 
раз в неделю нас будит сигналом
автолавка, несущая весть
о насущном\ в избытке немалом\,
что нам выпить и чем нам заесть.
вслед машине не лают собаки,
да и люди с двора не спешат;
может, молятся: «паки да паки»…
только звуков, что писки мышат.
белобокая разве сорока
разсудачит товаркам своим,
что уснула деревня до срока,
превратясь в ледяной аркаим.
и подумаешь: может, приснилось
автолавки явление мне…
уповая на божию милость,
снова в сон улетишь на коне.
 

14.11.15, дер. твердякино,

гостевой дом «нилова пристань»

ноябрь. сыну

душа растворяется в теле,

а после в эфире, как дым,

и дышим, на самом-то деле,

мы истинно духом святым

 
а тело уходит в могилу,
становится снова землёй.
мы ходим с тобою, мой милый,
 по жизни под чёрной золой
 
 
а мысли – разносятся ветром,
а чувства уносят ручьи,
и, может, не надо об этом,
с тобою мы тоже ничьи:
 
 
летим, как снежинки, и таем,
и шлёпаем оземь, как лист;
как лёгкое семя, взлетаем,
стихаем как во поле свист
 
 
забудется скоро и это,
пройдут и зима и весна,
 и краткое красное лето
сверкнёт средь осеннего сна
 
 
не плачь, мой далёкий, не надо.
молитвою глаз улыбнись.
 не будет ни рая, ни ада,
ведь смерть это тоже – жизнь
 

день рождения

 
в день рождения васи плохая погода.
да и сам он сегодня не особо хорош.
целых три исполняется мальчику года,
а его, как грудного, мучит мелкая дрожь.
нету на небе солнышка даже намёка,
и в пустом холодильнике нет творога.
рубашонка у васи от слёзок намокла,
он не знает, как каждая мне дорога…
может, папа объявится часом случайно
и для васи в подарок он сестру принесёт:
кукла будет красивою необычайно,
с нею вася, покушав, как с родною, уснёт.
будет сниться в полнеба апрельское солнце,
будет кукла ресницей васе нос щекотать,
и, поморщившись, мальчик во сне улыбнётся,
и от этой улыбки шевельнётся кровать.
белокурая девочка глазки откроет
и печально и долго еле слышно вздохнёт,
а несчастная мама их тихонько накроет
и душою больною, может быть, отдохнёт…
в день рождения васи ни дождя, ни метели,
не зима и не лето у него на дворе,
не сестра и не кукла лежат с ним в постели,
но мечта и надежда о любви и добре…
 

два портрета

 
редок снег и небо бледно,
лист берёзовый дрожит;
так вокруг темно и бедно,
что без рюмки не прожить.
одиношенькая муха
бьётся, дура, об окно,
опостылевшая мука
бьётся с мухой заодно.
тишина стоит в деревне,
и вороны не слыхать,
стынут голые деревья,
зябнет стынущая гать.
в доме холодно и пусто,
два портрета на стене
смотрят друг на друга грустно.
и не вспомнят обо мне.
 

11.10. твердякино. «нилова пристань»

электричка

 
почернели осенние листья,
породнились с холодной травой,
потерялась тропиночка лисья,
никого – над моей головой.
 
 
лишь одна на кусту невеличка
не мигая мне в душу глядит,
да за лесом гудит электричка,
о тоске своей бабьей гудит…
 

ноябрь, селигер