© Анна Мартынчик, 2015

© Виктор Вирт, дизайн обложки, 2015

Редактор Евгения Рамбл

Корректор Виктор Вирт

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Предисловие

 
Я являю собой совершенство,
Как и каждый, кто жив теперь,
Дух – мой храм, а добро – духовенство,
Страсть – мой ласковый нежный зверь!
 

Это неожиданно слушать от юной девушки, но юность и молодость у каждого только проходит одинаково, но наполняется разным. По книгам Анна сходила с ума с самого детства и по её же меткому выражению, игрушки ей дарили, но книгами баловали. И если школьница средних классов читает после уроков Канта и Берна, то для любой другой можно было бы сказать – детства не было. И даже жизни не было – в обычном ее понимании. Но в том-то и дело, что данный случай особенный – так приуготовляются высокие умы. Для чего, к чему они будут прилажены, это становится известно и понятно годы спустя.

Автор выбрал самый сложный путь. Не выбирать и не игнорировать людей «хладных» сердцем («Нас «не своё», по сути, не тревожит) – нет, Март делает выбор в пользу «наполнения» глаз, разжигания в них страсти и любви, хотя бы из золы на самом дне сердца. Ведь всегда что-то остается… Разжечь костер и так дано не каждому, на раздуть погасшие угли – это дар особого порядка:

 
Учит опыт, и я научена
Не чуждаться порывов душ.
В кокон разума сердце вкручено,
А в любовную верю чушь…
 

И еще Родина. Любовь не зря сравнить можно только со светом – она как свет распространяется вокруг себя, и нельзя любить мать и не любить то место, где она явила тебя миру. Та самая Родина, которая начинается не с картинки в букваре, и, конечно, не с буденовки, а с матери. И поэзия начинается с колыбельной песни. И как песня звучат строки:

МАТЕРИ

 
Матерь грешницы – женщина-грешница,
Этот путь уготовил Бог…
Для меня ты – Господня наместница…
…Первозданной любви исток…
 

Любовь у Анны всегда (или почти всегда) наполнена не страстью, но духом. Это редкость для женской поэзии, но тем она и прекрасна. Пусть читатель додумывает про себя – о любви или о поэзии сейчас сказано, каждый почувствует своё. Но сам поэт не может решиться, как любить, вернее – чем любить.

Осталось только … напомнить ближнее моему сердцу определение поэзии уже ушедшего Александра Ревича:

 
«Поэзия, увы, не слава,
От сердца к сердцу переправа,
К тебе, неясный и далекий,
Я перекидываю строки».
 

Эти мостки, перекинутые стихами … сборника Анны Март к тебе читатель, хоть и первые, тем не менее – не шаткие, не висячие над пропастью безнадежного самолюбования, не сколоченные кое-как наспех из гнилых досок дилетантства или намертво заученных молитв. Нет! Эта книжка – легкий ажурный мост прекрасных рифм и образов, стоящий на серьезных и надежных быках недюженного исследовательского ума. Эта надежная переправа к твоему сердцу, читатель! Иди же по ней без страха за свой вкус и свое время. Тем более, на том берегу – сердце нового прекрасного русского поэта! И мне тем приятней это утверждать, что сама Анна Март, затеяв «страдальческий поиск своих координат», не укрылась от мира, не стала поэтической «небесной дочкой», но нашла свою точку отсчета здесь, среди людей и полей, в восторге от земной жизни, как она есть:

 
Райских яблок мне не неси,
Восторгают земные яства,
Между прочим, я дочь Руси!
Не небесного государства!
 

Член Союза писателей России и ЛНР, Член Союза журналистов России, Член песенной комиссии Союза московских композиторов, поэт, писатель, публицист, д. э. н.

Дмитрий ДАРИН

Ещё не…

 
Всевышняя духовность полнит плоть?
И не попустим грех, что пал намедни?
Над нами, с нами и за нас Господь?
Уже не вера, но ещё не сплетни…
Изводит мысль о том, как краток век,
Изводит здравый дух хмельное зелье
И зов сердечный: «Добрый Человек…» —
Уже не честь, ещё не оскорбленье…
Сторонники красивых небылиц,
Мы как угодно помним о бывалом,
Друг к другу через занавес границ
Уже не с пулей, но ещё с оскалом!..
Не прижилось адамово ребро!
Не от того ль смирение стращает?!
Искусы – похоть, власть и серебро,
Уже вершат, ещё не насыщают…
Всевышняя духовность полнит плоть?
Не повторится грех, что пал намедни?
Над нами, с нами и за нас Господь?
Уже не вера, но ещё не сплетни…
 

Раздел I. От истоков

«В истоках – деревня, где высился дуб-истукан…»

 
В истоках – деревня, где высился дуб-истукан,
И Божие слово, что истине всякой – утроба.
Я помню: парным молоком наполнялся стакан,
И мало-помалу белели гранёные рёбра…
Пущай несмышленая – хлебом единым жила,
Катая клубки на ладонях из хлебного тела,
Но знала, что выше голов за рекой купола…
И таинством сущего небо в реке стекленело…
Господствовал храм над грехом – не вело ко греху
И ладан на углях сгорал, пробуждая кадило…
Блаженное что-то тогда прилегло на духу:
«Не лги…
возлюби…
не суди… да не будешь судима…»
Сплетались крестом на груди три послушных перста,
И я утешалась крестом… по-библейски: всецело…
Навзрыд непорочно прожить обещалась спроста…
Треть века спустя признаюсь: не смогла…
не сумела…
Но то, что во мне расцвело – не истлело в труху!
Пробьётся врожденным ростком у иного истока.
Блаженное что-то приляжет на прочем духу…
И прочий, быть может, сумеет прожить без порока?..
 

Отцу

 
Непослушно вихрятся волосы,
Смутным прошлым взъерошен взгляд.
Страх прижился в дрожащем голосе…
В чём ты, папочка, виноват?
 
 
Я в тебе воспою хорошее!
Остальное смогу простить…
Счастьем полнится наше прошлое,
Если правильно ворошить…
 
 
«Ручка доченьки в ручке папиной…
Оп! – и спрятался кулачок!» —
Как грибок под еловой лапиной,
Лягу рядышком – и молчок…
 
 
Деревенский дом, дедом строенный,
Помнишь: сенцы, веранда, печь?..
Отчего же такой расстроенный?
…Есть что вспомнить да поберечь!
 
 
Ты не знал, что меня тревожило
И к чему так упорно шла…
Может, так оно и положено?
Может, в чём пред тобой грешна?
 
 
Забывал сказать: «С днём рождения»
И не шёл ночевать домой,
Редко слушал мои суждения…
Но любил! И гордился мной!
 
 
Тосковал, обижался, маялся,
А дождавшись, мог выгнать прочь!
…Одиночеству немо каялся:
Эхо слышали Бог и дочь…
 
 
Часть судьбы твоей есть моя судьба
Вечность жизни – закон колец…
Послушание… и души мольба:
Свято дочерью чтим отец!
 

Матери

 
Виноградной лазы тонкой веточкой
Оплетаюсь вокруг тебя…
Я во веки веков буду деточкой,
Вечно веруя и любя.
 
 
Тонкочувственная и мятежная…
Ты подобна морской волне…
Я по воле судьбою прибрежная —
Разбивайся на жизнь во мне!
 
 
Нашей близости нет объяснения…
Совершенной цветет любовь!
Приближаюсь к тебе отражением
И тебе посвящаю новь!
 
 
Ты Божественна духом и образом,
Ты свята во плоти своей!
Молвишь тоненьким ангельским голосом…
Осиянна среди теней…
 
 
Воспеваю тебя, как Есенин Русь,
Каждый вздох твой и каждый жест.
Преподобная! В ноги покланяюсь!
Словно нимб ты несёшь свой крест!
 
 
Матерь грешницы – женщина-грешница,
Этот путь уготовил Бог…
Для меня ты – Господня наместница…
…Первозданной любви исток…
 

Девятым деньком

 
Девятым деньком после Пасхи как должное: солнце,
И хочется красить цветами холодный гранит!
Всё больше и больше в истории нас остаётся,
Как должное: добрую память наследник почтит.
 
 
Девятым деньком после Пасхи столицу покину,
Проотчие тропы раскинутся свежей травой.
Я лучший кусок пирога отнесу на могилу…
…Как будто избавлен от голода каждый живой…
 
 
Протру намогильную рюмку, оставив пустою,
И вспомню судьбу нечужого, который молчит.
Всё ладное – в повесть скро́ю, а неладное – скро́ю,
Глотая комок ностальгии, что в горле горчит.
 
 
На кладбище мне неспокойно, неясно и немо.
Как будто взяла не своё да забыла вернуть…
«Не быть или быть?» – здесь для всех разрешима дилемма:
Постигшим – покой, а живущим – прискорбие в грудь.
 
 
А помнишь ли, милая, вместе сюда приходили?..
Я в детских ладошках несла золотистый песок…
Сияет без жалости желтый наряд на могиле,
Где имя твоё и отпущенный Господом срок!..
 
 
Кукушка утихла. И я застываю в покое,
И катятся слёзы от грешной гордыни тайком.
Как должное: солнце и горстка песка на ладони,
Никто не забыт… после Пасхи… девятым деньком.
 

Вырастешь – поймёшь

 
Совсем дитя, что ведаешь о жизни?!
Всё вновь тебе: что видишь, то поёшь…
Не видел эту жизнь во взрослой призме,
Ну что тут скажешь: вырастешь – поймёшь.
 
 
Как много в голове беспечной дури,
Веселие звенит кругом и сплошь,
Ещё с усладой грудь сосешь мамули…
…Как быть без мамки?.. Вырастешь – поймёшь…
 
 
Восторг, когда поймаешь лучик солнца,
И не в удел пока могучий ГРОШ,
Ах, знал бы ты, как радость продается…
Мне очень жаль, но… вырастешь – поймёшь.
 
 
Вкусишь всю суть намёков и прелюдий,
Рубаху ближе к телу подберёшь,
Театр – наша жизнь, актёры – люди…
Ну, это к слову: вырастешь – поймёшь.
 
 
Однажды через игры в «понарошку»
Признаешь, что сладка бывает ложь,
Пока держи покрепче с манкой ложку,
Как вырастешь, поверь, ты всё поймёшь!
 
 
Посредственность наивности на смену,
Окрепнет память – въедливая вошь…
Моря уже не будут по колено!..
Я не пугаю… Вырастешь – поймёшь.
 
 
Однажды безнадежно повзрослеешь,
Ведь от того, что до́лжно, не уйдёшь…
…Ты только не спеши, а то успеешь…
Ещё забыть захочешь, что поймёшь!
 

Вскользь

 
По молодости вскользь, как сыр по маслу:
Красиво, гармонично и легко!
Ничто не происходит понапрасну,
Пока по венам кровь и молоко!
 
 
По молодости чувственно робею…
Кокетливо вживаюсь в зеркала…
Морщины не легли петлей на шею,
Печать тоски на чувства не легла.
 
 
Подобно волшебству… взрастает семя!..
Но отроду Вселенной повелось:
Летит-скользит по молодости время,
Вот так же и душа…
по жизни…
вскользь…
Молодость
Ни о чем серьезно не грусти,
Если юность кормит клетки плоти,
Молодость в лице, в словах, в груди —
Совершенства вдох в твоей природе!
 
 
Кожа, словно мягонький фарфор,
Каждая черта имеет четкость,
Нет пустот: то хаос, то фурор!
В чувствах – то изнеженность, то колкость…
 
 
Хочется и можется любить!
С этих пор в сердцах вакцина страсти!
…Тот, кто не успел её привить,
Может быть счастливым лишь отчасти…
 
 
То – не видел, это – не встречал,
Дух неизбалованный вчерашним,
Ибо ты и есть венец начал!
Мощь живых… надежда уходящих!
 
 
«Молодость» и «юность» – женский род,
Как и всё, что свято и всесильно!
…Женщина честна, но нестабильна,
Так и жизнь: тик-так за годом год…